– А это что? Игровой автомат? – Пашка с большим интересом рассматривал шкаф синего цвета, с неким подобием перископа и надписью: «Морской бой». – Ага, настоящий, советский. Я ещё успел в такой поиграть… 15 копеек – одна игра. Мы с другом совсем мелкие были. Ух, ребята. Щас расплачусь… – Рей сделал вид, будто вытирает воображаемую слезу. Точнее, сделал вид, будто делает вид. Слеза была настоящей. – Чёртушка, давай потом! – крикнула Милли. – Да, прости… За фойе начинался короткий коридор с единственной дверью посредине. Дверь была распахнута. Оттуда лился неяркий бирюзовый свет. Рей и остальные вбежали внутрь и остолбенели. Сцена перед экраном была целиком занята… чем-то, чему они не смогли бы ни подобрать подходящего названия, ни даже просто описать. Более всего это напоминало огромный, бесформенный, пульсирующий ком плоти, тошнотворно-лиловый с сияющими бирюзовыми прожилками. – Что это? – спросил Пашка. – Мозг? – Да, похоже… – Рей первым двинулся с места. – Спокойно, ребята. Если мы до сих пор живы – значит, оно нам не повредит. Из огромного кома вырвалось длинное щупальце – и понеслось в сторону Рея, стремительно удлиняясь. Нисколько не испугавшись, Рей дождался, пока щупальце достигнет его, и взмахнул мечом. Мерзкий, похожий на змею обрубок свалился на тёмную ковровую дорожку и задёргался. Щупальце спряталось так же стремительно, как и атаковало. К Рею с разных сторон уже тянулись сразу несколько щупалец. Он запрыгал, уворачиваясь и рубя направо и налево. Пашка выстрелил из ракетницы. Получив ожог, мозг заколыхался и ослабил хватку. Рей, наполовину опутанный, вырвался из захвата и дорубил оставшиеся щупальца. Мозг продолжал колыхаться, подтаскивая к себе свои искалеченные отростки. – Не нравится, да? – спросил Рей. – Пашка, у тебя остался динамит? Давай-ка подорвём эту тушу. – Нет! – крикнула Милли. – Альбина – там! – Где – там? – Внутри! ⁂ Митя вошёл в кинозал. Хозяин сидел справа от входа и тяжело дышал, пожирая чужака взглядом огромных выпуклых глаз. Митя демонстративно выбросил биту. Показал твари пустые руки. Твёрдо сказал: – Я пришёл говорить. После чего медленно и твёрдо двинулся в сторону Мозга, Хозяина Хозяев. Дыхание позади него становилось всё тише. Хозяин не преследовал его. На ходу озирался исподтишка. Кое-где на сиденьях и на полу перед ними валялась одежда. Всё, что осталось от зрителей кинотеатра в день, когда улицу захватили твари. В восьмом ряду он увидел ком синей униформы и фуражку с незнакомым гербом. «Митя, надеюсь, у тебя есть план…» – прозвучал в голове голос Альбины. «Тихо!» – мысленно ответил Митя. Навстречу ему медленно тянулось щупальце. Он вытянул руку. Прикоснулся к этой омерзительной слепой змее. Перед внутренним взором замелькали образы, будто ему на бешеной скорости показывали фильм, склеенный из сотен фрагментов. Мелькали лица, изуродованные страхом, распахнутые глаза и рты, стремительно бледнеющая кожа… Мальчишки и девчонки, которых высосало это существо. Митя чувствовал их ужас. – Кто ты? – спросил Митя, отогнав наваждение. – Важнее, кто ты, – ответил Мозг. Это трудно было назвать разговором. Митя не проговаривал слова, вслух или мысленно, и не получал слов в ответ. Это был обмен ощущениями и образами. – Кто я? – Не знаю. Но ты похож на нас. Ты и твоя подруга. Нам не нужно сражаться. – Вы убиваете людей. – А ты убивал моих слуг. Это не имеет значения. Скоро родятся новые. Мне нет до них дела. А тебе не должно быть дела до людей. Они ничтожны. Они лишь источники пищи. Моей и твоей пищи. – Моей? Я тоже вампир? – Ты не знаешь своей настоящей силы. – И не узнаю. Мне это не нужно. – Митюша! – раздался мягкий женский голос за спиной. Митя вздрогнул. Так его называл только один человек свете… – Нет… – сказал он, не смея оглянуться. Хотя больше всего ему хотелось это сделать. – Митюша! – голос задрожал. – Почему ты разрешаешь папе меня обижать? И тут Митя, едва ворочая языком, произнёс то, чего не ждал от себя: – Неправда… – Он кричит на меня с утра до вечера. Я, наверно, уйду жить к подруге. Или уеду из города… – Неправда! – заорал Митя в полный голос. – Папа никогда бы не посмел тебя обидеть! Ты умерла! Попала под грузовик три года назад! Резко обернувшись, он увидел смутные очертания человеческой фигуры, растворяющейся в воздухе, как дым. Пробежал мимо неё, резко сорвавшись с места. Навстречу уже неслась тварь. Митя бросился туда, где валялась милицейская форма. Расстегнул кобуру. Выхватил пистолет. Снял с предохранителя. Выстрелил в брюхо Хозяину, который встал на задние лапы, чтобы прыгнуть, но оторваться от пола не успел. Тварь взвыла, упав и согнувшись пополам. Митя подбежал к ней и всадил три пули в упор, целясь в глаза. Мозг выпустил щупальца. Митя выстрелил в огромный мясистый ком, а потом метнулся в сторону, забрался под сиденья и пополз. Кажется, палить в Мозг бесполезно, для него это комариные укусы… Длинные отростки ползли по рядам, пытаясь нащупать Митю. Тот полз поперёк рядов, подбираясь всё ближе к Хозяину Хозяев. «Ну молодец, ты его разозлил, а что потом?» «А потом – фейерверк… Передашь от меня привет своей маме-художнице…» Митя вытащил из рюкзака коробку спичек и шутиху. Трясущимися от волнения руками поджёг фитиль, высунулся из-за сидений, как из-за бруствера, и метнул шутиху в Мозг, точно гранату – в приближающийся танк. Шутиха исчезла в складках плоти. Из этого места с громким шипением вырвался столб искр. Митя услышал оглушительный вопль боли – но лишь у себя в голове. У Мозга не было рта…