– Организация этой свадьбы была сущим кошмаром, – признается она. – Я ненавидела каждую секунду: составление списков, звонки, отслеживание ответов на приглашения. Я надрывала задницу, Блейк. И хочешь узнать, что самое ироничное? Единственная причина, по которой все получилось, – это ты! Я моргаю. – Не-а. – Да, – твердо говорит она. А потом опять стонет. Пора перестать это делать, потому что мой член в замешательстве. – Я организовала цветы, еду и список гостей, но ты… – В ее голосе появляются нотки раздражения. – Ты позаботился о самом важном. Нашел фотографии Уэса, привел его маму на церемонию. Я так хотела, чтобы эта свадьба была про них обоих. Однако не могла это сделать, потому что с семьей Уэса охренеть как сложно. Но для тебя это не составило труда. – Не могу понять, злишься ты или счастлива, что я это все сделал. – И то и другое! – Она поднимает руки и начинает вытаскивать из волос шпильки, давая золотистым прядям упасть на плечи. О господи, на ее ресницах снова слезы. – Не начинай опять плакать, – предупреждаю я. – Или что? – Она издает звук, похожий на что-то среднее между всхлипыванием и смехом. – Или придется предпринять крайние меры. – Например? – Она бросает мне вызов. Я смотрю на ее рот и розовую помаду. Обычно я предпочитаю красную: так сексуальнее, когда на головке члена остается кольцо. Хрен с ним. Хоть мне и нравится катание вокруг да около, мне давно пора ударить по воротам. Я целую ее. Серьезный случай синдрома дефицита внимания Джесс Блейк меня целует. Как, черт возьми, это случилось? И почему я его не останавливаю? Ладно, я знаю почему. Потому что это так приятно. Учитывая его телосложение и серьезный случай синдрома дефицита внимания, можно было бы ожидать, что он целуется небрежно. Но нет. Блейк действует с поразительной нежностью. Его губы теплые и мягкие, и он всегда усердно работает языком. Помню это с нашего прошлого раза. И эффект все такой же мощный. Он накрывает ладонью мой затылок и углубляет поцелуй. Мужчина проводит горячую линию по нижней губе. Открыв глаза, я вижу, что он зажмурился. На его прекрасном лице выражение сосредоточенности, и это вызывает у меня улыбку. Язык проскальзывает между губами и касается кончиком моего. Разряд электричества пробегает по позвоночнику. Между бедрами жар скручивается спиралью. Все так быстро и неожиданно, что я отскакиваю. – Ну уж нет. Говорила же, ничего не будет. Он открывает свои зеленые глаза, в них горит желание. – Но я хочу повторить. – Нельзя всегда получать то, что хочешь, парень. – Ты так со мной жестока. – Кто-то должен таким с тобой быть. – Я стараюсь успокоить дыхание. Сердце бьется слишком быстро, и, черт, почему я не надела нижнее белье? Я не хотела, чтобы было видно очертания трусов, но сейчас вполне уверена, что по шкале унижения мокрое пятно намного ужаснее. – В Торонто ты не была со мной жестока… Нет, не была. И посмотрите, к чему это привело: я скакала на члене Блейка, как на пружине, пока брат чуть не умер в другой комнате. Блейк более проницателен, чем я думала. Или, может быть, он просто читает мысли. – Ты не виновата, что у Бомбы Джея в ту ночь был жар. У него была пневмония. Если бы мы смотрели телевизор в одежде, это ничего бы не изменило. Головой я это понимаю. Но если я не сосредоточусь на чувстве вины, то могу начать думать о чем-то другом… Например, как приятно было чувствовать под собой мускулистое тело Блейка, какой полноценной я была с ним внутри себя. Он не мой типаж. Даже наоборот, его противоположность. Он крупный, наглый… качок. Мне нужен кто-то интеллигентный, с кем я смогу вести серьезный разговор, а не тот, кто говорит «хоспади» и другую ерунду в стиле студента из братства. Секс на одну ночь – ладно. У меня он был. Но нет смысла повторять это еще раз, если я знаю, что с этим парнем нет будущего. Блейк, однако, не был бы собой, если бы не стоял на своем. – Той ночью мы здорово повеселились, малышка Джей. Давай еще раз. – Нет, спасибо. – Ты всегда такая упрямая? – Ты всегда такой назойливый? – Конечно, ясен пень. – Он ухмыляется. – А может, так? Мы не будем трахаться. Я просто хочу еще один поцелуй. Я закатываю глаза. – А может… нет? Взрослый мужчина дуется, и это должно выглядеть нелепо, но меня вновь привлекает сексуальный изгиб губ, и… а-а! Нет. Я больше не буду его целовать. – Один поцелуй, – настаивает он. – А потом что? – настороженно спрашиваю я. – А потом вернемся на вечеринку, и, может быть, ты пару раз поколбасишься со мной на танцполе. Или нет. Ты многое упустишь, если откажешься: я неплохо двигаюсь, Джесси. Но я не давлю. «Ясен пень». «Поколбасишься». Этот мужчина не глубже лужи. Я опять смотрю на его рот. Почему я задумываюсь об этом? – Ладно. Еще один поцелуй, – говорю я сдержанным тоном. – Но только чтобы ты от меня отстал. – Ха. Какая же я щедрая. Ведь это никак не связано с тем, что губы покалывает от предвкушения. Он расплывается в широкой улыбке. Потирает ладони и щелкает суставами, словно готовится не к поцелую, а к драке. – Я не могу тут сидеть всю ночь, приятель. Хочешь поцелуй – действуй. А то… – Слова застревают в горле, когда он опускается передо мной на колени. – Что ты делаешь?! – визжу я. Большие теплые ладони проскальзывают под низ моего платья, медленно подтягивая сатиновую ткань вверх. – О чем ты? – невинно спрашивает он. От удивления у меня учащается пульс. – Где мой поцелуй? Не обращая на меня внимания, он поднимает платье до самой талии и стонет так громко, что я испуганно оглядываюсь. Но никого с лужайки отсюда не видно, а значит, и гостям нас тоже. – Без трусов? – выдавливает он. – Серьезно? Мы шли до алтаря, а на тебе не было трусов? Ты хочешь меня убить? Я все еще слишком ошеломлена тем, что он у меня между ног, чтобы ответить. Блейк рвано вздыхает. Его лицо так близко к моей плоти, что я ощущаю теплое дыхание на клиторе. Я дрожу от желания и проклинаю себя за это. – Вставай, извращенец, – ворчу я, пытаясь опустить платье. Он сжимает мои ладони одной своей. – Сначала я получу свой поцелуй. – В его глазах появляется озорной проблеск. – Мои губы тут, козел. Он еще больше изгибает губы, и его улыбка становится все похотливее. – Ты сказала «поцелуй», милая. Но не уточнила куда.