Глава сорок пятая Милл-Энд-роуд оказалась узкой улицей и походила на темный туннель между разросшихся по обеим сторонам деревьев. Миновав дом номер сорок, Пиппа свернула на зеленую лужайку и погасила фары. Ее охватил панический страх; все тело до последнего волоска было словно наэлектризовано. Она достала телефон, пристроила его в подстаканник и набрала 999. – Алло, оператор экстренной службы слушает. С кем вас связать? – С полицией. – Соединяю. – Алло! – На конце линии раздался другой голос. – Полиция слушает. Чем могу вам помочь? – Меня зовут Пиппа Фитц-Амоби, – дрожащим голоском начала она. – Я из Литтл-Килтона. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Нужно послать наряд в дом сорок два, Милл-Энд-роуд, Уэндовер. В доме находится человек, его зовут Эллиот Уорд. Пять лет назад в Килтоне Эллиот похитил девушку по имени Энди Белл. Он удерживает ее в этом доме. Еще он убил парня по имени Сэл Сингх. Свяжитесь с инспектором Ричардом Хокинсом, который вел дело Энди Белл, и сообщите ему: я убеждена, что Энди жива и находится в доме взаперти. Прямо сейчас я войду и окажусь лицом к лицу с Эллиотом Уордом. Возможно, мне угрожает опасность. Пришлите наряд побыстрее. – Постойте, Пиппа. Откуда вы звоните? – Я нахожусь рядом с домом и собираюсь войти. – Оставайтесь на улице. Наряд будет выслан к вам. Пиппа, вы можете… – Я вхожу в дом. Пожалуйста, поторопитесь. – Пиппа, не входите туда! – Простите, я должна. Пиппа опустила телефон, не дослушав голос диспетчера, и дала отбой. Она вышла из машины. Пересекла лужайку и направилась в сторону подъездной дорожки к дому номер сорок два. Машина Эллиота стояла перед небольшим коттеджем из красного кирпича. Два окна на первом этаже светились, разгоняя сгущающуюся тьму. Сработал датчик движения, и дорожку залило ослепительно ярким светом. Пиппа прикрыла глаза и двинулась ко входу, таща за собой гигантскую, высотой с дерево, тень. Три раза громко постучала в дверь. Внутри послышался шум, однако ничего не последовало. Она ударила в дверь кулаком еще и еще раз. Внутри вспыхнул свет, и за матовым стеклом показалась чья-то фигура. Звякнула цепочка; затем проскрежетал засов, и дверь с глухим щелчком приоткрылась. На Пиппу уставился Эллиот. Он был в той же самой светло-зеленой рубашке, что и в школе; с плеча свисали кухонные рукавицы. – Пип? – Его голос от ужаса сорвался на хрип. – Что… что ты здесь делаешь? Она взглянула в его увеличенные стеклами очков глаза. – Я… – прохрипел он. – Я просто… Пиппа тряхнула головой. – Полиция приедет через десять минут. У вас есть время мне все объяснить. – Она переступила порог. – Объясните, и тогда я помогу вашим дочерям пройти через все. И Сингхи должны наконец узнать правду. Кровь отхлынула от его лица. Он отшатнулся, едва не ударившись о стену. Затем закрыл глаза ладонями и выдохнул. – Все кончено. Я погиб. – Время истекает, Эллиот. Собственный голос казался Пиппе более храбрым, чем звучал на самом деле. – О’кей. Ты войдешь? Пиппа помедлила; желудок сжался и прилип к позвоночнику. Однако полиция уже едет; значит, можно не бояться. Она должна войти. – Мы оставим дверь открытой. Для полиции, – сказала она и последовала за ним через холл, сохраняя дистанцию в три шага. Они свернули направо и оказались на кухне, где не было абсолютно никакой мебели, кроме большого стола, заваленного продуктами и кухонной утварью; имелась даже полочка со специями. Рядом с пакетом макарон поблескивал маленький ключик. Эллиот наклонился и выключил плиту. Пиппа отошла к противоположной стене, стараясь держаться от него как можно дальше. – Не прикасайтесь к ножам! – Пип, я не собираюсь… – Руки прочь от ножей! Эллиот попятился назад. – Она здесь, верно? Энди жива и находится здесь? – Да. Пиппу затрясло, хотя она была в теплой куртке. – Вы с Энди встречались в марте 2012 года. Рассказывайте все с самого начала, Эллиот; у нас немного времени. – Это с-совсем не т-то… – застонал он и опустил голову. – Это… – Эллиот! Он шмыгнул носом и выпрямился. – О’кей. В конце февраля Энди начала… уделять мне внимание. Я у нее не преподавал – она не выбрала историю в качестве профильного предмета. Однако старалась поймать меня в вестибюле, спрашивала, как прошел день. И я не знаю почему… знаки внимания с ее стороны казались мне… приятными. После смерти Изобель я чувствовал себя таким одиноким! А затем Энди принялась выпытывать у меня номер телефона. На тот момент между нами ничего не было; мы не целовались, и вообще ничего такого. Она не унималась. Я сказал, что это неприемлемо. Однако вскоре после того неожиданно для себя зашел в магазин и купил вторую симку, чтобы иметь возможность тайно общаться с Энди. Сам не знаю, почему я так поступил; возможно, рассудок помрачился из-за потери Изобель. Просто хотелось найти кого-то, чтобы поговорить. Я вставлял симку в телефон поздно вечером, чтобы Наоми не догадалась, и мы начали переписываться. Энди вела себя тактично; позволяла мне выговориться – о моей жене и о том, как я переживаю за Наоми и Кару. – Вы забываете о времени, – бесстрастно напомнила Пиппа. – Да. – Он снова шмыгнул носом. – Затем Энди взялась уговаривать меня устроить свидание где-нибудь на нейтральной территории. Например, в отеле. Я отказал ей в категорической форме. Однако в момент безумия… в момент слабости… я вдруг забронировал номер. О, Энди умела убеждать! Мы согласовали дату и время, однако в последнюю минуту пришлось отменить бронирование, потому что Кара заболела ветрянкой. Я пытался покончить со всем этим, пока дело не зашло слишком далеко, но Энди не унималась. И на следующей неделе я снова заказал номер в отеле. – Отель «Зеленый дом» в Чалфонте. Он кивнул. – Тогда это и случилось в первый раз. – От стыда его голос стал совсем тихим. – Мы провели в отеле всего несколько часов; я не мог оставить девочек одних на ночь. – Вы спали с ней? Эллиот промолчал. – Ей было семнадцать лет! Ровесница вашей дочери! И вы, учитель, воспользовались ее слабостью! Вы взрослый человек и должны были понимать! – Ты не можешь представить, насколько я сам себе противен. И ничто не заставит меня испытывать большее отвращение. Я сказал ей, что это не должно повториться. Однако Энди не желала меня отпускать. Начала угрожать полицией. Однажды вызвала с урока и прошептала, что припрятала в классной комнате свое фото в обнаженном виде, и я должен найти его, пока снимок не попался на глаза кому-то другому. Так она меня запугивала. И через неделю я снова оказался в «Зеленом доме», потому что не знал, что она еще может выкинуть, если не получит своего. Думал, в конце концов ей надоест, и она отвяжется. Он замолчал и почесал в затылке. – Это было наше второе и последнее свидание. А потом наступили пасхальные каникулы. Мы с девочками целую неделю гостили у родителей Изобель. И там, вдали от Килтона, я опомнился и написал Энди: между нами все кончено, и пусть она сдает меня в полицию, если хочет. Она ответила, что после каникул уничтожит меня, если не выполню ее требований. Я не знал, что ей надо. И тут мне неожиданно повезло: выпал шанс остановить ее. Я узнал о кибербуллинге в отношении той девочки и, как тебе уже известно, позвонил отцу Энди. Сказал ему, что, если он не примет меры, я вынужден буду доложить руководству школы, и его дочь отчислят. Само собой, Энди понимала, что это значит: гарантированное взаимоуничтожение. Она может засадить меня в тюрьму, однако я могу добиться ее исключения из школы и разрушу ей будущее. Мы загнали друг друга в угол. Я решил, что все позади. – Зачем вы похитили Энди в ту пятницу 20 апреля? – Это не… Не было никакого похищения. Энди заявилась ко мне домой около десяти вечера. Она словно с цепи сорвалась. Начала кричать, какой я нудный и отвратительный, и что она прикасалась ко мне только ради поступления в Оксфорд – ведь я помогал Сэлу. Энди не хотела, чтобы Сэл уехал учиться один. Вопила, что должна бежать из дома и вообще из Килтона, потому что здешняя обстановка ее убивает. Я пытался ее успокоить – куда там! И она точно знала, как сделать мне больно. Эллиот заморгал. – Энди бросилась ко мне в кабинет и начала уничтожать картины Изобель, которые та рисовала перед смертью. С радугой. Разорвала в клочья две работы. Я потребовал прекратить, и тут она схватила мою любимую картину… И я… я толкнул Энди. Я не хотел причинить ей вреда. Она упала и ударилась головой о стол. Очень сильно. И… – он всхлипнул, – вот она лежит на полу, в крови. Сознания не потеряла, однако язык заплетается. Я помчался за аптечкой, а когда вернулся, Энди сбежала, оставив дверь открытой. Она ушла пешком – машины у дома не обнаружилось, звука мотора я не слышал. Ушла и не вернулась. Ее телефон я нашел на полу в кабинете, она выронила его во время ссоры. Эллиот перевел дух и продолжил: – На следующий день Наоми рассказала об исчезновении Энди. Она убежала, с раненной головой и истекающая кровью; и как выяснилось, так и не вернулась. После выходных я запаниковал. Решил, что убил ее. Что, если она вышла от меня в спутанном сознании, заблудилась и умерла от раны? И тело лежит где-нибудь в канаве – и его непременно найдут, это лишь вопрос времени. А на теле могут оказаться улики, которые приведут ко мне: волокна, отпечатки пальцев. И я понимал: единственное, что можно сделать – это подбросить следствию другого подозреваемого. Чтобы защитить себя. Защитить моих девочек. Я знал, если меня посадят за убийство Энди, Наоми этого не переживет. А Каре было тогда всего двенадцать. И они остались без матери. – Нет времени искать оправдания, – сказала Пиппа. – Итак, вы подставили Сэла Сингха. О ДТП узнали из дневника Наоми.