У меня даже от сердца немного отлегло. Как ни крути, Тема Жилин человек злопамятный, для него засаду устроить в порядке вещей. Не до нас, конечно, сейчас, но мог удивить, мог. Когда я вышел на задний двор, Саня-чародей только закрывал ворота, к разгрузке товара еще не приступили. Николай немедленно разрекламировал мне переброшенный с той стороны фордовский пикап с закрытым «ракушкой» кузовом; я немного поколебался, но машину все же решил посмотреть. А почему не посмотреть? Денег за нее никто не требует, а без транспорта никак не обойтись. Гусеницы снять, колеса на место вернуть — и пользуйся. Но вот оставлю себе или отдам на продажу, так сразу не решил. Автомобиль — это не куртка, с кондачка такие вопросы не решаются. Надо обстоятельно все обдумать, прикинуть, посмотреть. Кто-то импровизирует в таких вопросах, а я всегда чуток себя придерживаю, не специалист потому как. С другой стороны, Клондайк плохого не посоветует. Я бы и не колебался, наверное, даже, просто после «буханки» как-то непривычно. Не хуже, не лучше, просто непривычно. Я в свою очередь рассказал Гордееву обо всем, что сумел разузнать о Миле, выпил с ним под это дело пива и ушел в каретный сарай. Провозился какое-то время, ставя колеса, потом взглянул на часы и обнаружил, что пора собираться на стрелку. Хотя на стрелку — это вряд ли, просто поговорим и разойдемся. И все же поддеть под куртку бронежилет я не забыл. Про отводящий пули амулет и говорить не приходилось: он теперь всегда со мной. Револьвер в сумочке, нож в кармане штанов, в правом кармане куртки телескопическая дубинка, в левом — «дырокол». Обычно с колдовскими амулетами стараюсь не связываться, но сегодня лучше подстраховаться. С гимназистами и дружинниками мне не воевать, а в отношении остальных «дырокол» — штука на коротких дистанциях донельзя убойная и к тому же совершенно бесшумная. Кинув прихваченный из бара «Шершень» на заднее сиденье, я вырулил из каретного сарая и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, покинул двор. Знаю — неправильно поступаю, надо остальных предупредить, чтобы подстраховали, но Бородулин человек слова — сказал, что без таблеток оставит, — значит, оставит. А надавить на него особо и нечем, в случае огласки куда больше потеряю. Хотя на самом деле потеряю все, потому как жизнь у человека одна и запасной взять негде. Даже заплатки не наложишь, не пришьешь. Это пробитую камеру заклеить можно, а тут все — умерла, так умерла. Смогу я другого поставщика таблеток найти? Не тех, что в обычный мир переправляем, сам пью которые? Очень сомневаюсь. А без таблеток долго не протяну. Потрепыхаюсь, помучаюсь да и склею ласты. Зависимость — это нехорошо. Категорически плохо даже. Может, в госпитале с заведующим отделением переговорить? Вдруг чего присоветует? А вот Ирину в этот вопрос можно и не посвящать. В таких нелегких раздумьях я доехал до пересечения Красного проспекта с Южным бульваром, а там в какой-то степени неожиданно даже для себя самого повернул не налево, а направо, мастерски подрезав при этом сани в первом ряду. Возница орал так, что даже в машине слышно было. Поехал к Колхозному рынку. Нет — не просить Климова о помощи, просто решил отдать чек, раз уж проезжаю мимо и есть свободное время. Времени и в самом деле хватало: выехал на четверть часа раньше, как раз успеем о карте поговорить. Но когда поднялся в кабинет начальника охраны, того на месте не оказалось. — Где-то на территории, — подсказал дежурный, совсем юнец, но при этом мощный и крепкий, словно молодой бычок. — Ага, спасибо. Я спустился на первый этаж и встал на одной из последних ступеней лестницы, высматривая приятеля. — Ищешь кого? — раздалось вдруг откуда-то сбоку. — О, привет, Клим! — обрадовался я. — Привет, Слава. Какими судьбами? — Чек привез. Я протянул начальнику охраны конверт, тот вспорол его клапан выуженным невесть откуда керамбитом, оценил сумму и кивнул. — Порядок. — Еще бы не порядок! — фыркнул я. — Слушай, Клим, вопрос один есть. Подскажи по старой дружбе… — Идем! — позвал меня за собой Климов, и мы зашагали по коридору мимо запертых дверей подсобных помещений. Людей тут не было, наши шаги гулко разносились в тишине, и я невольно понизил голос: — Слушай, ты ведь в курсе, что гимназисты магические поля замеряют, чтобы интенсивность излучения оценить? По шкале Бергмана, что ли? — Ну? — Мы, то есть вы… такое в Туманном делаете? — Обязательно. — А эти замеры, они насколько секретны? Могли на сторону уйти? Клим остановился и посмотрел мне в глаза. — Замеры не секретны. Мы всяких грифов секретности не вводим, не до бюрократии, знаешь ли. На сторону они уйти не могли, занимались этим чародеи, а им в принципе о работе с посторонними запрещено говорить. Ты почему спрашиваешь? — А сам как думаешь? — поморщился я. — Рассказали мне о карте с замерами, саму ее никто в глаза не видел, но слухи ходят. И Туманный там тоже промерен был. Может, кто-то из братьев? — Руки бы отрубили, — уверенно ответил Климов. — К тому же аппаратура нужна. Чарофон с датчиками, как минимум. А ты ведь наши порядки знаешь? — Он замолчал, потом покачал головой. — Да это и не обязательно наши замеры делали. Охотников в Туманный много ходит, особенно из Соколовского. Пограничники заезжают, с юга рейнджеры городские заглядывают. Кто угодно мог быть. Наша исключительная экономическая зона уже ближе к Туманному начинается. — Ясно. — Не хочешь поделиться? Я взглянул на Клима и покачал головой. — А нечем длиться. Прошла информация о карте с замерами. Говорят, человека из-за нее убили. Конкретики никакой. — Решишь, что нас это касается, — дай знать. — Обязательно. Разговор с Климовым ситуацию нисколько не прояснил, но сейчас я себе этим забивать голову не стал, уселся в пикап и погнал на встречу с Фоминым. Проблемы следует решать по мере их возникновения. На поворот к Юго-восточным воротам я прикатил за пять минут до назначенного времени, а Лымарь в своих неизменных собачьих унтах, тулупе и шапке-ушанке уже маячил на тротуаре. В руке у него была небольшая спортивная сумка. Я сбросил скорость до минимума и повернул на перекрестке, внимательно глядя по сторонам. Но нет — никто не сидел в якобы невзначай припаркованных машинах, не курил на углу, не прогуливался между домами. Не могу сказать, что на улице совсем уж никого не было, но вряд ли кто-то из прохожих страховал Семена. Просто место достаточно оживленное: тут и респектабельный Южный бульвар, и рабочий проспект Терешковой, неподалеку блошиный рынок, да и праздники уже немного отпускать начали — в Форт сани и грузовички заезжать стали, а мимо никак не проехать. Удачное место: сколько ни торчи, никто внимания не обратит. Так, может, кто-то и торчит? Я притормозил на обочине и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. — Семен! — окликнул охранника химика. — Залезай! Тот удивленно оглядел мой «форд», перебрался через высокий отвал снега и уселся рядом, положив сумку на колени. — Может, нам тоже пиво варить начать? — усмехнулся он, захлопывая дверцу. — А то Виктор Петрович жалуется, что не по средствам машину взять. — Он шифруется просто, — хмыкнул я в ответ и резко тронулся с места, но тут же повернул на расчищенную от снега парковку и остановился. Мой маневр пропал впустую — никто вслед за нами не дернулся. — Хмель, ты чего? — удивился Лымарь. — Поехали! — Ага, разбежался, — хмыкнул я. Меньше всего мне хотелось прикатить прямиком в засаду, но говорить об этом Семену не стал, просто развернулся к нему и потребовал: — Рассказывай! — Время, — напомнил тот. — Мы же на колесах, успеем. — Нам в трущобы, это почти у промзоны. — Успеем, — повторил я. — Ты говори лучше, что и как. — Не доверяешь? — Слушай, Семен, — мне едва удалось удержаться от матерного словца, — я здесь, поэтому доверяю. Тебе доверяю. И Виктору Петровичу тоже. Не Фомину, понимаешь? Мне меньше всего надо, чтобы он притащил на встречу быков Жилина, и те покрошили нас в капусту. — Не притащит, — уверенно заявил Лымарь и потер старые шрамы на скуле. — Просто поверь на слово, не притащит. — Серьезно? На слово? А по мне — глупо упускать такой случай избавиться от конкурента. — Он о тебе не знает. — Чего? — не понял я. — Это очередная передача товара. Вот и все, — спокойно взглянул на меня Лымарь. — Но поскольку возникли сомнения в его добропорядочности, сначала ты поговоришь с ним, а потом мы вместе решим, как жить дальше, чтобы все остались довольны. И никакого мордобоя, ясно? Я задумался. — А он ничего не заподозрит? Если бы ты вызвал меня на встречу в трущобы, я бы напрягся. — Мы всегда там встречаемся. Не в одном и том же месте, но район всегда один. Игорь крепко в Северореченске наследил. Лет восемь назад дело было, но ищут его до сих пор. Поэтому живет он на промзоне. Знаешь там квартал посреди заводских цехов? Я кивнул.