– Хедвиг, а нет ли тут поблизости озера, где можно искупаться? Неженка, неженка! Там, где живёт Хедвиг, озера для купания нет. Во всяком случае, поблизости. Но есть речка. Вода в ней бурая, медленная и тёплая – вот где можно купаться. В лучах вечернего солнца вдоль иссохшей канавы шествуют четыре фигуры. Первым идёт высокий и стильный человек в зелёных плавках. За ним – коротышка с круглым носом, в трусах и цветастых сабо. Дальше – толстячок в брюках и майке с длинными рукавами. И в конце процессии – маленькое и едва заметное – ковыляет что-то драное и безобразное на четырёх ногах, держа хвост пистолетом. – Речка! Вот как моются в деревне! – ликует папа Стейка. – Ну конечно! В одной руке у него бутылочка шампуня, в другой – мыло. На плечи накинуто полотенце. – Ну а вдруг там до дна не достать? – спрашивает Стейк, ударяя кулаком по высокой траве. – Вдруг я опущусь на тысячу метров и утону?! – Там неглубоко, – говорит Хедвиг. – Я купалась много раз. – М-м, здорово, – бормочет Стейк. Сейчас даже Буссе будет по шейку, если встать на задние лапы. Из-за жары речка обмелела почти наполовину. Какая-то несчастная плотвичка бьёт хвостом по воде, в иле квакают лягушки. Из тростника выглядывает рогоз – как будто пучок толстых сигар торчит из зелени. – Великолепно! – восторгается папа Стейка и скидывает полотенце. Он заходит в воду на своих жилистых ногах и плюхается на спину. На берег накатывают волны. – Ты что, не будешь купаться? – спрашивает Хедвиг, глядя на Стейка, который улёгся рядом с Буссе на папином полотенце. – Вряд ли. Мутно тут как-то. – А я искупнусь, – говорит Хедвиг, снимает сабо и заходит в воду. – Хорошо-то как! – радуется папа Стейка. – Ну давай же, Стефан! Стейк суёт руку в карман. Там у него лежат плавки, скомканные в маленькую булочку. – Не, неохота, – говорит он. – Что за глупости? – кудахчет папа и выдавливает на волосы немного шампуня. – Ты уже неделю не мыл голову! – Ну… я не хочу, – бормочет Стейк. Хедвиг лежит на воде. Вода с клёкотом заливается в глаза. Стрекозы – бродяжки и красотки, носятся на фоне безоблачного неба, как маленькие самолёты с пропеллерами. Камни не плавают. И всё же Хедвиг чувствует его – камень в животе. Камень, оставшийся со вчерашнего дня. Она ещё никогда не ссорилась с бабушкой. По крайней мере, так сильно, чтобы расстаться врагами. Это странно. Конечно, она могла бы пойти домой и позвонить ей. Немного поболтать, спросить, как там скатерть… Хотя почему это она должна звонить? Это бабушка должна звонить Хедвиг. Если Хедвиг не будет с ней общаться, она, возможно, поймёт, как глупо поступила. Папа Стейка нырнул под воду и смыл пену. И вот он выныривает, как рыкающий тюлень, и трясёт головой. – А-а-ах-х! Ну давай же, Стефан! – Я кого-то видел у нашего дома, – отвечает Стейк. Папа протирает глаза указательными пальцами. – Что ты сказал? – Я видел кого-то у «Чикаго». Только что. – Чего? Тебе наверняка померещилось. – Нет, кто-то стоял у двери. Он как будто стучался или вроде того. Может, пойдём домой? – Ха-ха, меня так просто не проведёшь. Ты это говоришь просто потому, что не хочешь мыть голову. Слушай, в чём дело, а? – Я же сказал! Вода мутная! – Ерунда! Вода в речках всегда такая. – Ага, когда в неё спускают какашки. – Ну скажешь тоже! В озере у мамы вода, кстати сказать, в семь раз мутнее. А там ты всегда купаешься. – Да, но прямо сейчас мне не хочется… Папа подгребает ближе к берегу и брызгает на Стейка водой. – Неженка, неженка! – Отстань, – бормочет Стейк. По лбу стекает пот. – Ну всё, я во что бы то ни стало хочу увидеть, как этот мальчик купается. – Папа выходит из воды и хватает Стейка за рукав. – Вот так! Снимай одёжку и надевай плавки. – Да-да, там правда кто-то есть! – говорит Хедвиг, заметив, как кто-то шарит по кустам возле дома Стейка. – Я его вижу! Ни Стейк, ни папа её не слышат. – Мой малыш… – уговаривает папа. – Ну-ка, руки вверх! Он дёргает и тянет, Стейк сопротивляется. – Я не хочу, говорю же! Майка с треском рвётся по швам. Секунда, и она лопается спереди, и пузо Стейка удивлённо выглядывает на солнечный свет. Стейк вырывается, его лицо горит. Как безумный комбайн, он прёт прямо в реку, прямо в одежде, вода вокруг закипает, стрекозы, стуча крыльями, разлетаются во все стороны. – НУ ЧТО, ТЕПЕРЬ ТЫ ДОВОЛЕН? – кричит Стейк, и слёзы льются по блестящим щекам. Штаны липнут к попе. – ДОВОЛЕН? Хедвиг не знает, куда деваться, она просто стоит и смотрит. Стейк как будто взорвался от гнева. Папа тоже растерян, он раскрывает рот, тщетно пытаясь подобрать слова, которые никак не подбираются. А со стороны «Чикаго» кто-то идёт, ступая как бы осторожно и тяжело одновременно. Скоро становится понятно, кто это. Мама. – Вот ты где, Хедвиг, – говорит она, подойдя ближе. – Я тебя ищу. Мама улыбается, вынимая Хедвиг из речки. Но видно, что ей невесело. – Мне надо с тобой поговорить. Пойдём домой? Первое, что думает Хедвиг, это что чёртова летающая тарелка всё-таки приземлилась и мама хватилась фотоаппарата. Хотя обычно, когда теряется фотоаппарат, человек выглядит более злым и менее грустным. Под жаркими лучами солнца они шагают домой. – Где твоя одежда? – спрашивает мама. – У Стейка. – Ничего. Пойдём так. Она берёт Хедвиг за руку. Пальцы у неё тёплые и мягкие, немного влажные от пота. – С бабушкой кое-что случилось, – говорит она.