— Прямо здесь?! Мадам, я… Она не дала ему договорить. — Прошу вас, мистер Теддингтон, вскройте колоду! Необходимо сделать вид, будто мы играем. Тогда нам никто не помешает. — Миссис Роффи, сегодня вы очень суровы. — И не без причины. — Она вытянула карту и стала ждать, пока он сделает то же самое. — По-моему, вы раздаете первым. Сегодня наша последняя встреча, мистер Теддингтон. Больше не будет прогулок по пустынным тропинкам и тет-а-тетов в затененных альковах. О нас уже поползли слухи. — Но мы ведь договорились! Необходима осмотрительность. — Вы сообщили мне очень мало, более того, почти ничего, о чем я бы не догадалась сама. Не верю, что вам известно что-то важное. Наконец-то она высказалась начистоту! Теддингтон раздавал карты, но его улыбка сделалась вымученной. Он поднял руку и пробормотал: — Давайте хотя бы притворимся, что играем! Я могу рассказать вам больше, просто не хочу вас огорчать. — Ваши отсрочки для меня гораздо хуже! — Мадам, я понимаю, что вам не терпится узнать правду, но давайте продвигаться вперед постепенно. — Увидев, как она досадливо вздохнула, он поспешил добавить: — Я расскажу вам, что мне известно. Имена, факты — все о смерти вашего мужа, даю вам слово, но не здесь, не в присутствии стольких людей. То, что мне придется вам сказать, вас сильно огорчит. — Вы должны все рассказать мне сегодня, — не сдавалась Арабелла. — После того как я покину этот дом, мы с вами больше не будем встречаться. Ее слова не обрадовали Теддингтона. Его всегдашняя улыбка исчезла, на лице появилось капризное выражение. — Что ж, хорошо. Давайте закончим партию. Потом дайте мне немного времени отыскать место, где мы могли бы без помех поговорить. — Мистер Теддингтон, я не собираюсь оставаться с вами наедине! — Нет-нет, я отыщу какой-нибудь тихий уголок, только и всего. Арабелла едва заметно кивнула и постаралась сосредоточиться на картах. Неужели все настолько плохо? Разве может быть что-нибудь хуже того, что она себе представляла? Они продолжили играть, и каждая минута казалась Арабелле часом. Наконец партия закончилась, и Теддингтон сопроводил ее в гостиную, а сам отправился на поиски. Прежняя жизнерадостность к нему вернулась; он рассыпался в комплиментах перед тем, как выйти из комнаты. У нее же заболели щеки оттого, что она постоянно вымученно улыбалась. Арабелла огляделась, выискивая Рэндольфа в толпе гостей, но его нигде не было видно. Ей стало не по себе. Она старалась подавить страх. Его помощь ей не нужна. Она не хочет, чтобы он ей помогал. Лорд и леди Суэйн — хорошие, добрые люди. У них собрались приличные, порядочные гости. Здесь ей не грозит никакая опасность. Как только Чарльз Теддингтон расскажет все, что ему известно, она сразу уедет. Арабелла присоединилась к группе, стоявшей у камина, заметив леди Дарби и леди Прис. Ее встретили приветливыми улыбками, и она изобразила заинтересованность и сделала вид, что прислушивается к репликам. Краем глаза она заметила, что Теддингтон вернулся, и стала ждать, когда он к ней приблизится. Однако в ту минуту гостей пригласили к ужину, и маленькая группка вокруг нее задвигалась. Проходя мимо, Теддингтон вложил ей в руку сложенный лист бумаги. Она задержалась. Все выходили из гостиной. Убедившись, что никто не смотрит, она развернула записку и быстро прочла ее. Теддингтон предлагал побеседовать в холле во время ужина. Когда пробьют часы, Арабелла должна выйти из-за стола и встретиться с ним у бюста Аристотеля. Записка ее успокоила. Мраморный холл очень большой, но у входа наверняка дежурят слуги. Они будут слишком далеко для того, чтобы подслушивать, и все же она не останется наедине с Чарльзом Теддингтоном. Бросив записку в камин, она поспешила за остальными гостями в столовую. Спустившись, она издали увидела в холле постамент с бюстом древнегреческого философа. Он находился почти напротив столовой, но от любопытных взглядов его отгораживали двойные двери и парадная лестница. Хотя на столах, накрытых белоснежными скатертями, стояли роскошные яства, у Арабеллы не было аппетита. Она положила себе кусочек ростбифа и немного риса со специями, но не притронулась ни к вяленому языку, ни к устрицам. На каминной полке стояли резные эмалевые часы, с которых она не сводила глаз — ей казалось, что стрелка движется мучительно медленно. В столовой было шумно и оживленно. Незадолго до назначенного срока она привстала с места и притворилась, что выбирает пирожок. Вскоре она незаметно выскользнула из столовой и закрыла за собой дверь. Сначала ей показалось, будто в холле никого нет, но, проходя мимо подножия лестницы, она заметила одинокого лакея, сидевшего на скамье. Он привалился к стене и как будто дремал. У бюста Аристотеля никого не было. Арабелла медленно подошла к мраморной голове и сделала вид, будто разглядывает ее. Она стояла перед бюстом и смотрела в слепые глаза, когда за ее спиной вдруг распахнулась дверь, которую она не заметила. — Я решил, что будет лучше, если никто не увидит, как я здесь слоняюсь, — сказал Чарльз Теддингтон, выходя. Дверь он оставил приоткрытой, и Арабелла заметила, что за ней, тускло освещенная свечами, находится еще одна гостиная. — В таком случае, — сказала она, — расскажите мне все, и без промедления. Он заговорил, и его лицо и голос излучали сочувствие. — Миледи, Джордж был моим другом. И я с грустью наблюдал за тем, как он… гибнет. Она плотно сцепила руки. — Его… убили? — Несомненно. — Голос у него дрогнул, и он вытер глаза рукой. — И это отвратительно! Арабелла смотрела на него, пораженная ужасом. — Прошу прощения, — сказал Теддингтон. — Я должен взять себя в руки. — Он сделал шаг назад, в комнату за дверью. Арабелла последовала за ним. Ею овладело дурное предчувствие; воображение рисовало самые ужасные сцены. — Я и понятия не имела… но что же случилось? Если все настолько плохо, почему нам ничего не сказали? Теддингтон покачал головой и, протянув руку, захлопнул дверь у нее за спиной. — Дело было слишком… деликатным. — Деликатным! — Первоначальное потрясение прошло, сменившись гневом. — Если речь идет о преступлении, преступников следует предать правосудию! — Все не так просто, — с грустью произнес Теддингтон. — Говорите же! — Лауданум. Настойка опия. — Он оперся о спинку кресла и понурил голову. — Бедный Джордж был опиумистом. Я знал о его… склонности много лет, но он не слушал никакие увещевания. Опиум постепенно разрушал его разум. Он говорил так тихо, что Арабелле, чтобы расслышать, пришлось подойти ближе. И все равно его слова казались ей бессмысленными. — Погодите, погодите… Вы хотите сказать, что у него развилась зависимость от опиума? Нет, не может быть. Я никогда не замечала никаких признаков. — Она вспомнила, что то же самое говорила и Рэндольфу. — Джордж всегда казался таким счастливым! — О, не сомневаюсь, ему удавалось все от вас скрывать. Он не хотел тревожить ни вас, ни своих родителей. Арабелла нахмурилась. — Перед смертью Джордж говорил, что его предали. — Вот как? Видите ли, дело в том, что мы, его друзья, не желали потворствовать его привычке и отказались достать ему лауданум. Поверьте, в тот месяц в Девоне мы все старались, как могли. Мы хотели, чтобы ему стало лучше. — Кто был там помимо вас? — спросила Арабелла. — Фингеллы, разумеется, и лорд Кейверсфилд. И Фредди Летчмор… — Теддингтон вздохнул. — Все его ближайшие друзья! — Не все были его друзьями, — возразила она. — Кто-то воспользовался его слабым здоровьем для того, чтобы отобрать у него деньги. — Нет-нет, мадам, вы ошибаетесь. Вы не понимаете. — Я все прекрасно понимаю, сэр. После того как Джордж вернулся из Меон-Хаус, он лишился огромной суммы… — Заметив, что ее собеседник хочет возразить, она быстро продолжала: — Я изучила счета, мистер Теддингтон. Я точно знаю, когда он снял деньги и сколько. Теддингтон развел руками. — Увы, мы не могли следить за ним все время. Полагаю, он ускользнул от нас в деревню или в Тависток. Там он наверняка раздобыл настойку опия — и, не сомневаюсь, нашел несколько игорных притонов. Арабелла покачала головой. — Из надежных источников мне известно, что гости почти не покидали дома. — Кто вам это сказал? — Не важно. — Она упрямо продолжала: — Если он и проиграл много денег, то только кому-то из гостей. Бессовестным личностям, которым выгодно было затуманивать голову Джорджа выпивкой или… или лауданумом. — Но не мне, дорогая моя! Я принимал интересы Джорджа близко к сердцу. — Теддингтон потянулся к ее рукам. — Как теперь принимаю ваши… Потрясенная, она отстранилась. — Не прикасайтесь ко мне! — Вы не можете не заметить, что за последнее время стали мне небезразличны.