Света тут же забыла о нём А Митя – о ней, да и обо всём остальном. Обычный школьный день, ничего особенного. Что-то действительно интересное произошло на уроке изобразительного искусства, когда учительница сообщила: – Помните, я обещала вам сюрприз? Сегодня у нас особый гость: известная художница Ангелина Клячина, она проведёт для вас мастер-класс по акварели. В класс вошла пёстро одетая, увешанная бусами и бисерными браслетами дама, похожая не то на цыганку из старого фильма, не то на хиппи из фильма поновее. Митя стиснул в руке карандаш, со всех сил, до боли. – Здравствуйте… – пропела художница. Он раньше видел эту женщину. Совершенно точно. И не на картинке, не по телевизору, а наяву. И голос этот певучий слышал. И эта невесомая походка ему была знакома. Ангелина провела взглядом по аудитории, ни на ком его не задержав, в том числе и на Мите. Так, скользнула. Не узнала. Но почему же он её узнал? Тоже была во сне, в качестве эпизодического персонажа? Промелькнула, но на подкорке отложилась? – То, что вы увидите – не совсем мастер-класс. За сорок пять минут я успею только показать вам, какие чудеса можно творить с помощью акварели. Желающие потом смогут записаться ко мне на индивидуальное занятие… – Мить, всё в порядке? – шепнул Пашка. – Ты как будто в шоке. – Да не, это я спал плохо… – Всё болеешь? – посочувствовал тот. Митя только отмахнулся. Ангелина тем временем прикрепила к магнитной доске большой лист бумаги и принялась рисовать пейзаж. Обмакнув кисть в голубую краску, провела толстую линию – небрежно, не глядя, будто была не художницей, а маляром. Что за ерунда, подумал Митя. Неужели им сейчас будут втюхтивать современное абстрактное искусство, когда ляпают краской, куда попадёт, и выдают это за живопись? Он решил отвлечься и от странно знакомой художницы, и от её шарлатанской мазни. Стал рисовать. Просто так, для себя. За Ангелиной наблюдал краем глаза. Ещё одна небрежная линия, жёлтая – пляж. Чёрная линия – земля. Красная – закат. Два чёрных бесформенных пятна – тучи. Якобы пляж. Якобы тучи. Митя перестал смотреть в сторону доски. Но через пять минут Пашка ткнул его локтем. – Ну чего? – Смотри! Митя бросил взгляд на рисунок и не смог отвернуться. Что-то непонятное произошло. Вроде бы, неровные линии и неаккуратные пятна никуда не делись, но Митя отчего-то не видел ни пятен, ни линий. Видел закат, речку, песок. Пейзаж будто проступил из этой разноцветной мешанины. – Ты это видишь, да? Чудеса… – сказал Пашка. Глянул в альбом к Мите: – А это что? Опять ужастик? – Это я. Пашка долго смотрел то на существо с худым человеческим телом, длинными ногами и огромным клювом, то на Митю, как будто и правда сравнивал. – А где крылья? Клюв есть, крыльев нету… – Крыльев не надо, я высоты боюсь. – Ноги длинноваты… – Я хочу быстро бегать. – Падать будешь всё время. Клюв перевесит. – Нет, я очень сильный. Пашка кивнул. Как скажешь, мол. С больными людьми не спорят. …На следующем уроке Мите удалось увидеть, как художница выходит из школы. Хорошо, когда сидишь возле окна… У ворот её встретил лысоватый, полноватый, безобидный с виду мужчина. Принял у неё большую плоскую сумку с мольбертом, взял даму под локоть, повёл к машине. Митя ждал нового приступа дежа вю, но его не случилось. Наоборот, отчего-то ему показалось, что этого дяди рядом с художницей Ангелиной быть не должно. Он опять заметил парня в капюшоне. Незнакомец, как и Митя, следил за парочкой исподтишка. Этот шпион здесь не просто так… Мите стало жутко, в который раз за последнее время. Он поймал себя на том, что ждёт новой встречи с Жанной. Сейчас она приедет, заберёт его домой, посмеётся над всеми страхами и даст совет, как их преодолеть. Так и случилось спустя два урока. Жанна опять встретила его на крыльце. Митя решил не рассказывать ей ни о парне в капюшоне, ни о художнице. Спросил только: – Тебе правда нечем заняться? Заезжаешь за мной каждый день… – Я на сегодня уже отработала. Всё ещё разрабатываю этого мальчика, поэта. Очень интересный персонаж, я тебя с ним обязательно познакомлю. Вот, смотри… – Жанна остановилась, чтобы показать фотографию на экране телефона, как будто это что-то важное. – Его фамилия Плюш. Представляешь, да? Мальчик, конечно, забавный. И правда, с тростью и в смешном пиджаке на пару размеров больше, и физиономия такая надменная, будто в спектакле играет и не меньше, чем президента. Только он, судя по рассказам Жанны, не играет, он реально такой – гениальный поэт-самородок. А родители ему потакают, из родного сына делая посмешище. Митя только кивнул. Его куда больше интересовал неизвестный шпион, которого, к счастью, в поле зрения не было. Исчез. Наверное, узнал всё, что хотел. Что-то, что, скорее всего, с Митей не связано. Можно выдохнуть. – К нам сегодня Светка придёт, да? – спросил Митя уже в машине, хотя знал ответ. – Она мне уже угрожала, чтобы я никому не рассказывал… – Не принимай на свой счёт. Родители не разрешают ей заниматься вокалом, она соблюдает конспирацию. – Ну да, ну да… – Ты выполнил моё задание? – Ну, выполнил. – Покажи! – Может, уже домой поедем, а дома покажу? – Нет. Сейчас. – Ну, на. Жанна изучала рисунок дольше и вдумчивее, чем это делал Пашка. – За что ты себя так не любишь? – спросила она наконец. – Могу перерисовать… – Не надо. Что ты чувствовал, когда рисовал это? О чём думал? – Да ни о чём… как-то само нарисовалось. – Чего я и добивалась. Ты изобразил именно то, что и требовалось. С этим и будем работать. – Работать? Что ты имеешь в виду? Жанна молча вдавила педаль. Машина тронулась с места. – Вопрос первый, зай. Ты хочешь, чтобы этот рукастый к тебе приходил каждую ночь? – Да не особенно… Что ещё ответить на глупый вопрос! – Вопрос второй: ты готов пройти курс терапии? – Смотря какой. – Готов? Да или нет? – Ты говоришь, как Светка… Готов, куда ж деваться. – Третий и главный вопрос: ты доверяешь мне? Ты будешь делать всё, что я попрошу? Она смотрела на дорогу. Митя, отвернувшись от Жанны, таращился в окно. Удачный момент для такого разговора. Митя не выдержал бы пристального взгляда в дуэте с этим вопросом. Отвертелся бы от ответа и сбежал.