— А ты, можно подумать, не подслушивал, — проворчала я. — К сожалению, нет, — качнул головой котяра и, спохватившись, поправился: — То есть я хотел сказать «разумеется»! Разумеется, я не подслушивал! — Ну конечно, — невольно усмехнулась я. — И гонг не услышал, да? — Услышал. Но я на заднем дворе был. Ты же меня мышей ловить отправила. Я подумал, что самое время. Ну и не уйти было. Припомнив собственный приказ, я слегка порозовела и не стала уточнять, не смог он уйти или не захотел. — Кстати, — напомнил о себе Васька. — Хочешь мышку? — Нет! — подскочила я, разом позабыв об угрызениях совести. — Жаль. Я так старался. Может, все-таки… — Я же сказала: нет! — взвыла я, на всякий случай оглядываясь, не поджидает ли меня где-нибудь отвратный кошачий трофей. — Точно? — ангельским тоном уточнил кот, и до меня наконец дошло, что меня тонко и беспардонно троллят. — Ну ты и жук! — ухмыльнулась я. — Я — кот! — гордо заявил Васька. — С-скот ты. — Согласен. — Да? — Разумеется, — с достоинством ответил нахал. — Я тут уточнил, зачем ты все время это «эс» добавляешь. Словари почитал всякие. И разобрался. — И зачем же? — Так это же иноземная приставка «супер» так сокращается. Есть у них там в заморских странах всякие разные герои: X-Men, S-man. Ну а я, значит, с-кот, то есть суперкот. — Супернахал ты, — рассмеялась я, окончательно приходя в себя после натянутой сцены у ворот. — И психотерапевт по совместительству. Уточни как-нибудь, что это значит. — А я и так знаю, — важно выдал Васька. — От Мавры слышал. Это тот, кто женские бредни слушает и деньги за это получает. Я задохнулась от смеха и продолжить разговор не сумела. Однако Васька не был бы Васькой, если бы забывал свои вопросы. Или если бы выбирал для них подходящее время. — Так кто приходил-то? — спросил он, едва мы сели обедать и я поднесла ко рту первую ложку супа. Бульон полился не в то горло, и я, чихая и кашляя, чуть не перевернула тарелку себе на колени. — Вот надо ж тебе было именно сейчас об этом напомнить? Только аппетит испортил! — Мр-р? — удивленно прижал уши Васька. — Хищник твой любимый приходил, — буркнула я. — Серый?! — Нет, рыжий… В смысле Лис. Все никак не угомонятся, сволочи. — Я тебе говорил, что они не могут «угомониться», — проворчал кот. — Для них твоя «уравниловка» — это вопрос жизни и смерти. — Да, да, — отмахнулась я, заново переживая отвратительную сцену у ворот. — Привыкли Мавре голову морочить, а мне не получается. Ой-ой-ой, как обидно. А давайте на нее орать, вдруг испугается. Не вышло? Ладно. Тогда мы ей романтику предложим, авось купится? Срочно воплощаем в жизнь самые душещипательные моменты из любовных романов! — Слушай, — замотал головой котяра. — Ты о чем вообще? Какие романы? — Да Лис твой ненаглядный меня глазами поедал и на колени передо мной падал… — Споткнулся? — на полном серьезе уточнил Васька. — Как он мог споткнуться? Он же призрак! — взорвалась я. — Я что, дура, чтобы после всего случившегося сюда хоть кого-то во плоти пускать?! — Погоди, — вытаращился кот. — Это Лис у тебя что-то на коленях выпрашивал?! — А я тебе о чем?! Совсем с ума посходили там с этим источником. Разожрались при Мавре и… — Что он тебе сказал? — Васька, словно и не услышав меня, продолжал гнуть свое. — Ничего! — окрысилась я. — Я, может, и дура, но дура всесильная. И очередную сказку в исполнении твоего любимого хищника выслушивать не обязана. Кот мотнул головой, словно отказываясь верить в то, что слышал. Он даже забыл про недоеденную рыбу и, проскочив мимо тарелки, как мимо пустого места, прыгнул ко мне. — Перед тобой оборотень на коленях стоял и ты его не выслушала?! — Да! — рявкнула я, обозлившись уже всерьез. — На меня театральные эффекты не действуют! — Сень… — Васька явно сделал над собой усилие, пытаясь говорить спокойно. — Если оборотень на колени встал, значит, припекло сильно. И вряд ли это что-то личное. Они гордые очень. — Видела я, какие они гордые, — огрызнулась я, но какое-то сомнение уже шевельнулось глубоко в душе: неужели меня угораздило опять где-то не разобраться. — Ты можешь мне не верить, но я все равно скажу. Никогда ни Волк, ни папаша его ничего у Мавры не просили. И у Яги тоже. И Лис тут бывал не раз. Я его хорошо помню. Веселый, обходительный. Но ни одной просьбы никто от него не слышал. Да, других видел. Иных и за разумных признать сложно. И выпрашивали, и обмануть пытались. А оборотни — нет. — Хорошо, если ты так настаиваешь, я еще раз посчитаю, — сбавила тон я. — Но, хоть убей, не понимаю, что у них такого жизненно необходимого! И так по всем расчетам получается, что на их общину до сих пор куда больше силы уходит, чем на такое количество жителей положено! — Да откуда ты можешь знать, сколько у них теперь жителей?! — зашипел Васька. — Ты же с ними встречаться и расспрашивать их отказываешься! — Так. Все! — резко отодвинула тарелку я. — Сейчас пойду и займусь этой ерундой снова. Но если опять получится, что все верно, больше мне о них не напоминай. А то вообще до полной нормы урежу, адвокат хвостатый! — Детей не забудь сосчитать, если сумеешь, счетоводка фигова, — бросил мне вслед кот, когда я уже была в коридоре. От этих слов я споткнулась на ровном месте, едва не врезавшись в какие-то доспехи. А действительно. Это же не вампиры. У них дети бывают! И как в таком случае распределяется энергия?! Уже подозревая, что снова села в здоровенную калошу, я поспешила в библиотеку. Вот когда я научусь читать всю книгу полностью, а не только ту главу, которая понадобилась в данный момент?! ГЛАВА 18 Рос Но заняться расчетами мне опять не удалось. Задерганная собственными сомнениями и обвинениями Васьки, я, не подумав, смахнула в сторону свиток наследниц. Сообразив, что именно только что улетело вниз вместе с мусором, я выругалась и полезла под стол. И стоило мне взяться за проклятый пергамент, как в глазах снова помутилось. «Поспеши…» — услышала я тихий голос Яги, проваливаясь в странный мир несуществующего леса. Поляна встретила меня пожухлой травой и голыми ветками деревьев. «Осень», — мелькнула в мозгу почему-то испуганная мысль, и я завертела головой, высматривая Роса. Тот лежал, подтянув колени к груди, под отяжелевшими от воды еловыми лапами, словно в маленьком шалаше. Опасаясь трогать мокрые ветки, чтобы не вызвать над парнем локальный ливень, я осторожно присела рядом на корточки. — Рос? Ты спишь? — Нет, — не оборачиваясь, тихо отозвался он. — Вылезай. Дождь кончился. — Он сейчас опять пойдет. Так всегда бывает, когда я отсюда выбираюсь. Он говорил вроде спокойно, но было в его голосе что-то такое, от чего я невольно поежилась. — Не пойдет. Ты же говорил, что, когда я прихожу, солнце светит. — Да? Не помню, — сказал парень, но все же одним кошачьим движением вывернулся из-под мокрых веток и присел на пожухлую траву рядом со мной. — Видишь, нет дождя, — озвучила очевидное я. Мне было совершенно не ясно, как вываливать на парня откровения, которыми нагрузила меня прабабка. И в то же время я буквально нутром чувствовала, что ему нельзя здесь больше оставаться. Несуществующий лес умирал. Можно было бы назвать это осенью, но что будет, когда придет зима? — Вижу, — кивнул он, слабо улыбнувшись. — Тебя и небо и лес любят. — И тебя любят. — Наверное. — Он то ли равнодушно, то ли безнадежно пожал плечами. — Раньше я гулял там. Теперь не пускает.