Когда ничего больше не осталось, мы окончательно и бесповоротно решили, что капуста наша не дозрела до того, чтобы в ней завелись дети. — Всё-таки надо было ехать в Африку за сестрой, — сказала я друзьям. — Там солнце круглый год и сорта какие-то особенные, наверное, детские есть. — Надо было письмо аисту писать, как в мультике! — настаивал на своём Костик. — Да в магазине их надо покупать спе-ци-аль-ном, а не в капусте копошиться! — утверждала Наташка. Больше спорить мы не стали. У нас не было сил. Все очень устали и были чумазые, как поросята. Мы оглядели грядку, на которой ещё час назад росло двадцать восемь кочанов капусты. Она была похожа на поле битвы, по которому потом промчался бешеный слон, а напоследок всё это место накрыл ещё и мощный ураган с торнадо! — Что же теперь будет, Саня? — спросил меня Костик. — Меня бы за такое на целый день в угол поставили, скорее всего, — призналась Наташка. — И меня, наверное, поставят. И родителям позвонят. Столько добра испортили, — сказала я друзьям. — Ты не переживай, Саня! — подбодрил меня Костик. — Давай мы с Наташкой скажем твоей бабушке, что помогали тебе. Что ты не одна всю капусту испортила, а вместе с нами. Тогда тебя, может, и поменьше накажут. — И вовсе мы не портили никакую капусту! — стала возражать Наташка. — Мы же не виноваты в том, что в ней сёстры не водятся! Значит, и наказывать нас не за что! Я пришла домой, умылась и легла спать без ужина — есть что-то не хотелось. А утром перед завтраком в дом вошёл взволнованный дед и сообщил: — Кажется, в нашем огороде побывали воры. Странные они какие-то, правда. Не унесли с собой, а погубили всю нашу капусту — разобрали все кочаны по листику прямо на грядке. Словно клад какой искали в ней… — Батюшки рóдные! — запричитала бабушка. — А я как раз завтра хотела из свежей капусты щи сварить да пресняков напечь! Вот и поели… Что ж это за воры такие к нам пробрались? Никогда в деревне у нас их не было. — Это не воры, — сказала я тихо бабушке и дедушке. — Это мы с Костиком и Наташкой капусту распотрошили. Мы в ней сестру искали мне. Но не нашли. Видимо, сорт у тебя, бабушка, какой-то неправильный был. — Что же это за сестру ты там искала? — строго посмотрел на меня дед. — Самую обыкновенную. Живую, — ответила я. — А кто тебе сказал, что её в капусте надо искать? — поинтересовалась бабушка. — А сосед наш, дядя Алексей. Он в капусте свою дочку нашёл. Правда, она африканской была. Я думаю, в этом всё дело. В русской капусте дети не растут. — Саня, да он же пошутил над тобой! Неужели ты не поняла? — вдруг звонко рассмеялась бабушка. — Как это пошутил?! — возмутилась я. — Он говорил очень серьёзно, правда, всё время улыбался. Через неделю в деревню приехали мои папа и мама. Они попросили подробно рассказать историю про капусту. Я честно выложила им весь свой план — от начала и до конца. Ну откуда мне было знать, что у дяди Алексея могут быть такие глупые шуточки? Мама с папой почти не ругали меня за испорченную капусту, а потом сообщили такое, от чего я кричала «ура» на всю деревню! Оказывается, через пять месяцев у меня появится самая настоящая новорождённая сестра! Ну или, может быть, братик. Мама сказала, что пока точно не известно. — А откуда же он или она появится? — спросила я маму. — Родится, Саня. Так же, как и ты. Так же, как и все дети на земле. — А вы уверены, что ребёнка не приносит аист или страус? — уточнила я. — Уверены процентов на сто! — сказал папа. — А может, всё-таки ребёнка покупают в специальном магазине? — не унималась я. — Не покупают, Саня, он в роддоме появляется. Как и все-все дети. Их там мамы рожают. Так что можешь смело рассказать об этом своим друзьям — чтобы они, как и ты, не строили бесполезных планов по поиску сестёр. Вот так я узнала правду о том, откуда на самом деле берутся сёстры и братья. Пчела Людмила Ивановна Вода в речке была тёплая и немножко зелёная. Мы с друзьями сидели на мосту, полоскали в ней ноги и играли в водяную щекотку: носочками ступней слегка поддевали воду, словно щекотали её, а потом что есть сил поднимали в воздух кучу мелких брызг. У кого брызги выше — тот и выиграл. Чаще всего побеждал Костик: у него ступни были развиты лучше, чем у нас с Наташкой. Он играл в футбол и мог целый час ботать по мячу то носком, то пяткой. Как будто у него и не нога была вовсе, а железная пружина. А у нас с Наташкой вместо пружин росли обычные ноги. И было немножко обидно. Вот и сейчас Костик победил. И продолжать стало неинтересно. — А давайте в смешные объяснялки! — предложила Наташка. — Кто победит — тот сегодня смешнее всех! И мы начали играть в смешные объяснялки. — Искусственный! — крикнула я. — Сделан из кустов, — тут же ответил Костик. — Разгром! — назвал Костик слово. — Ну… когда разговаривают громко! — пояснила Наташка. — Мой ход! Эскимос! — Тот, кто ест эскимо, — сказала я. — Неинтересно, Наташка! Ты уже тысячу раз своего эскимоса загадывала. — А ты отвечала тысячу раз, что он ест эскимо. Тоже неинтересно, — тоненьким голоском пропищала Наташка. — Пчела! — выкрикнул Костик. — Людмила Ивановна! — тут же выпалила я. — Какая ещё Людмила Ивановна? — уставился на меня Костик. — Учительница моя. Знаете, она очень на пчелу похожа, когда урок нам объясняет. Кружится у доски, кружится, а потом вдруг как начнёт острым носиком круги в воздухе рисовать — будто ужалить хочет! А мы сидим и не шевелимся — чтобы не попасться. — Меня кусала пчела, — вспомнил Костик. — Но я маленький был — ничего не помню. А вот интересно, больно она кусается? — Людмила Ивановна или пчела? — не поняла я. — Твоя Людмила Ивановна не кусается, а только делает вид, — разъяснил Костик. — А вот пчела, больно она кусается? Наташка подняла голову и произнесла, словно профессор: — Совершенно не больно. И даже немного приятно. Я это сама видела, между прочим. — Где это ты видела, Наташка? Во сне, что ли? — усмехнулся Костик. — Сам ты, Костик, врун! — сказала Наташка совершенно беззлобно. — В прошлом году папа бабушку пчёлами кусал. А я наблюдала. — Зачем он это делал? — удивилась я. — Ну в том смысле, что лечил. У бабушки этот… ремва… ремва… рев-ма-тизм, вот! — произнесла по слогам Наташка. — Он у тех, у кого спина очень болит. Этот рем-ватизм лечат пчелиным ядом. Полезный он. Папа собирал пчёл в пакет в огороде, а потом по одной бабушке на спину приставлял. А я смотрела. — На что? — уточнил Костик. — На пчёл или на бабушку? — Ты, Костик, сегодня какой-то странный. Не выспался, что ли? — спросила Наташка. — Зачем мне на пчёл смотреть? Я на бабушку смотрела. Когда пчела её жалила, бабушка вздрагивала, как паровоз, и говорила «Ой». А потом прибавляла: «Пошло-о-о тепло, хорошо-о-о». И улыбалась, между прочим. — А чего это она улыбалась? — удивился Костик. — Потому что пчела её хорошо кусала! — сказала Наташка. — Вечно ты, Костик, ничего не понимаешь. И я вдруг придумала. А что, если нам взять да и самим проверить, как эти пчёлы кусаются? Больно или нет? Ну никак я не могла поверить, что эти смешные крошечные комочки могут довести до слёз. У них даже зубов нет! А без зубов разве серьёзно укусишь? То ли дело медведи! Или крокодилы! Вот крокодилы если укусят — так укусят. Сразу руку или голову могут слопать — и не подавиться. А это что? Большая полосатая муха — да что она может? В пчеле даже веса нет! Откуда в ней столько сил, чтобы сделать больно? Нет у неё сил. Поэтому, скорее всего, она просто так… злится. Делает вид, что кусается. — А давайте попробуем! — предложила я таинственно Костику и Наташке. — Мы втроём одновременно дадим пчеле укусить, например, палец. Кто заорёт после этого — тот проиграл. А кому понравится — тот выиграл. — А какой приз победителю? — оживилась Наташка и вытащила ноги из воды. — Предлагаю проигравшему щелбан! — объявил Костик. — Только я участвовать в этих соревнованиях не могу.