– Даже не знаю, что сказать, – начал Питер. Волосы Сары были мокрыми от пота и прилипли ко лбу. Глаза опухли и покраснели. – Мы все ее любили. – Спасибо тебе, Питер, – ответила Сара, ровно, безо всяких эмоций. – Это правда, насчет Алиши? Он кивнул. – Что ты собираешься с ней делать? – Пока что не знаю. Она в тюрьме. Сара ничего не сказала. И незачем было. Все было написано на ее лице. Мы ей верили, а теперь, гляди. – Как Эми? – спросил Питер. Сара тяжело вздохнула. – Можешь сам посмотреть. Здесь я несколько за пределами своих знаний, но, насколько я могу сказать, она в порядке. В порядке с человеческой точки зрения. Небольшое истощение, она очень слаба, но лихорадка прошла. Если бы ты привел ее сюда и не сказал мне, кто она такая, я бы сказала, что это идеально здоровая женщина двадцати с чем-то лет, только что сильно переболевшая гриппом. И пусть мне кто-нибудь объяснит, как такое возможно. Питер максимально сжато пересказал то, что произошло. «Бергенсфьорд», видение Грира, трансформация Эми. – Что собираешься делать? – спросила Сара. – Пока работаю над этим. У Сары было ошеломленное лицо; смысл услышанного начал доходить до нее. – Наверное, мне стоит извиниться перед Майклом. Смешно думать о таком сейчас. – В семь тридцать у меня в кабинете собрание. Ты мне там понадобишься. – Я-то зачем? Этому было множество причин, и он начал с самой простой. – Потому что ты участвовала в этом с самого начала. – А теперь участвую в конце, – мрачно сказала Сара. – Будем надеяться, что нет. Она немного помолчала. – Вчера в больницу женщина пришла рожать. Все только начиналось, мы могли ее домой отправить, но она и ее муж были у нас, когда сирена зазвучала. И где-то к трем часам ночи она надумала родить ребенка. Ребенка, посреди всего этого. Сара пристально поглядела на Питера. – Знаешь, что я хотела ей сказать? Он покачал головой. – Не стоит. * * * Дверь спальни была распахнута настежь, и Питер остановился на пороге. Занавески задернуты, пропуская в комнату лишь слабый желтоватый свет. Эми лежала на боку, закрыв глаза, расслабившись и подсунув руку под подушку. Он уже хотел уйти, когда ее глаза открылись. – Привет, – очень тихо сказала она. – Ничего, спи дальше. Просто хотел тебя проведать. – Нет, останься. Она обвела комнату сонным взглядом. – Который час? – Не знаю. Рано еще. – Сара приходила. – Знаю, встретил ее на пороге. Как себя чувствуешь? Эми меланхолично нахмурилась. – Я… не знаю. Ее глаза вдруг расширились, будто ее мысль удивила ее саму. – Голодна? Какое простое желание. Питер кивнул. – Посмотрю что-нибудь. Он пошел на кухню и зажег керогаз, которым уже не один месяц не пользовался. Вышел наружу и сказал солдатам, что ему нужно. Умылся, пока ждал их. Когда они пришли с небольшой корзиной, керогаз уже прогрелся. Кефир, яйца, картошка, буханка плотного темного хлеба, джем из разных ягод в банке, запечатанной воском. Питер принялся за дело, радуясь, что эти мелкие заботы отвлекают его от остального. Обжарил картошку на чугунной сковороде, потом разбил в нее яйца, нарезал хлеб толстыми ломтями, намазал джемом. Когда он последний раз что-то готовил для другого? Наверное, для Калеба, когда тот еще мальчишкой был. Много лет назад. Он поставил завтрак для Эми на поднос, налил в стакан кефира и отнес в спальню. Интересно, не уснула ли она снова, пока его не было; но она уже проснулась окончательно и сидела на кровати. Раздвинула занавески; похоже, свет ее уже так не раздражал. Увидев его, стоящего в дверях с подносом, будто официант, расплылась в улыбке. – Вау. Питер поставил поднос ей на колени. – Повар из меня так себе. Эми смотрела на еду, как заключенный, освобожденный из тюрьмы после долгих лет, проведенных там. – Даже не знаю, с чего начать. С картошки? Или хлеба? Она решительно улыбнулась. – Нет, с кефира. Выпила весь стакан и принялась за остальное, тыкая еду вилкой, будто вернувшийся с поля труженик. Питер пододвинул к кровати стул. – Может, стоит помедленнее. Она подняла взгляд. – А ты есть не собираешься? – спросила она с набитым яичницей ртом. Он тоже проголодался, но сейчас просто с удовольствием смотрел на нее. – Поем попозже. Пошел на кухню, чтобы снова налить кефира ей в стакан, а когда вернулся, ее тарелка уже была пуста. Отдал Эми стакан, и она его выпила едва не залпом. На ее щеках начал появляться здоровый румянец. – Сядь рядом, – сказала она. Питер убрал поднос и примостился на краешке кровати. Эми вложила ладонь в его ладонь. – Я скучала по тебе, – сказала она. Настолько нереально сидеть здесь, разговаривать с ней. – Прости, что состарился. – О, думаю, меня тебе не переплюнуть. Он едва не рассмеялся. Ему так много хотелось сказать и рассказать ей. Она точно такая, какая была в его снах, – отличие только в коротких волосах. Ее глаза, ее теплая улыбка, звук ее голоса – все то же.