– Он приблизил тебя, заботился о тебе. Он сделал так, что ты чувствовала, что ты не одинока. – Да, – еле слышно ответила Алиша. – Ты понимаешь? Вот почему я так горжусь тобой. Потому что ты не сдалась, в глубине души. – Но я сдалась. – Нет, сестра. Я знаю, что такое быть одной. Быть за пределами стен. Но теперь это кончилось. Не сводя взгляда с Алиши, Эми заговорила громче, обращаясь к собравшимся: – Слышите, все? Можете опустить оружие. Эта женщина друг. – Оставаться на местах, – приказал Питер. Эми развернула голову к нему. – Питер, ты меня не слышал? Она с нами. – Отойди от пленного, будь добра. Эми непонимающе поглядела на Алишу, а потом снова на Питера. – Все нормально, – сказала Алиша. – Делай, как он говорит. – Лиш… – Он всего лишь делает то, что должен. Тебе действительно сейчас лучше отойти. Мгновение неуверенности. Эми встала. Снова мгновение, и она попятилась. Алиша уронила голову. – Полковник, действуйте, – сказал Питер. Хеннеман подошел к Алише сзади. На его руках были толстые резиновые перчатки, он держал металлический стержень, обмотанный медным проводом, один из концов которого был присоединен к длинному кабелю, ведущему к генератору, питающему прожекторы. Кончик стержня коснулся шеи Алиши, и она резко выпрямилась. Ее плечи дернулись назад, грудь выгнулась, будто ее проткнули. Она не издала ни звука. Пару секунд оставалась в таком положении, с натянутыми, как веревки, мускулами. А потом воздух вышел из ее рта, и она упала ничком на землю. – Она вырубилась? Хеннеман ткнул носком ботинка в ребра Алише. – Похоже, да. – Питер, зачем? – Прости, Эми. Но я не могу ей доверять. Подъехала машина, задним ходом. Из грузового отделения выпрыгнули двое солдат и откинули заднюю дверь. – Хорошо, джентльмены, – сказал Питер. – Отвезем эту женщину в тюрьму. И будьте внимательны. Не стоит забывать, что она такое. 60 5.30. Питер стоял с Апгаром на помосте, глядя, как наступает утро. За час до рассвета орда ушла – внушительно и тихо, будто волна, откатившаяся от берега, чтобы слиться с огромным темным телом моря. Все, что осталось, – широкая полоса утоптанной земли и поля поломанной кукурузы за ней. – Полагаю, это до следующей ночи, – сказал Апгар. В его голосе были тяжесть и обреченность. Они ждали, не разговаривая, каждый наедине со своими мыслями. Прошло несколько минут, и зазвучала труба – звук распространился над землей, будто вдох, за которым последовал неизбежный выдох. Прокатившись по долине, он стих. По всему городу перепуганные люди выбирались из подвалов и убежищ, из шкафов и из-под кроватей. Старики, соседи, семьи с детьми. Они посмотрят друг на друга, устало, широко открыв глаза. Это кончилось? Мы в безопасности? – Вам нужно поспать, – сказал Апгар. – Тебе тоже. Но Апгар не шелохнулся. У Питера болел живот, пустой. Он уже не помнил, когда в последний раз ел. Остальное тело будто онемело и стало невесомым. Кожу на лице стянуло, как высохшую бумагу. Потребности тела. Будь хоть конец света, но пописать все равно захочется. – Знаешь, – начал Апгар и зевнул, прикрыв рот кулаком, – я думаю, что Чейз что-то задумал. Может, нам стоит пустить это на самотек, чтобы разобраться. – Интересная мысль. – Так ты, значит, реально был готов пристрелить ее? Этот вопрос мучил его всю ночь. – Не знаю. – Ладно, не надо себя винить. Вот у меня бы проблем не было. Он помолчал. – В одном Донадио была права. Даже если мы сумеем сдержать их, у нас топлива не хватит, чтобы прожектора горели, больше чем на пару ночей. Питер подошел к краю стены. Серое утро, безразличный, тусклый свет. – Я позволил этому случиться. – Все мы позволили. – Нет, это на мне. Мы вообще не должны были открывать ворота. – И что бы ты делал? Ты же не мог вечно держать людей взаперти. – Тут ты меня не переубедишь. – Я просто объясняю реальную ситуацию. Если хочешь кого-то винить, вини Вики. Черт, вини меня. Решение разрешить поселения было принято задолго до того, как ты стал президентом. – Но я президент, Гуннар. Я мог остановить это. – И получил бы революцию. Как только драки исчезли, это был вопрос решенный. Удивляюсь, что нам так долго удалось держать в порядке это место. Что бы ни сказал Гуннар, Питер знал правду. Он позволил себе расслабиться, позволил себе поверить, что все осталось в прошлом – война, Зараженные, старый порядок вещей, – и теперь погибли двести тысяч человек. Хеннеман и Чейз с топотом поднялись на помост. Чейз выглядел так, будто переночевал под мостом, но Хеннеман, всегда следящий за собой, ухитрился пережить эту ночь, едва растрепав волосы. – Какие приказы, генерал? – спросил полковник. Не то время, чтобы ослаблять оборону, но людям нужен отдых. Апгар устроил смены по четыре часа – одна треть на стене, одна треть в патруле по периметру, одна треть в койках. – И что теперь? – спросил Чейз, когда Хеннеман ушел. Питер уже не слышал их; у него зародилась мысль. Нечто старое. Нечто из прошлого. – Мистер президент? Питер повернулся к ним. – Гуннар, где у нас слабые места? Помимо ворот. Апгар немного подумал. – Стены крепкие. Плотина вообще неприступная. – Значит, проблема в воротах. – Я бы так сказал. Сработает ли это? Должно бы. – В моем кабинете через два часа, – сказал Питер. – Открывай дверь. Служащий тюрьмы открыл замок, и Питер вошел внутрь. Алиша сидела на полу. Ее скованные наручниками руки и ноги были спереди. Цепь от них была присоединена к большому железному кольцу на стене. Окно было закрыто плотной тканью, чтобы ослабить свет.