Приоткрывший дверь человек молча смотрел на Илью, очевидно желая получить объяснения столь раннему незваному визиту. Лунин вновь развернул удостоверение. — Олег Егорович? Хотелось бы пообщаться. Мужчина молча кивнул и распахнул дверь пошире, пропуская Лунина в квартиру. Было видно, что доставлять радости соседям выяснением отношений на лестничной площадке он не намерен. — Вы по поводу Ирины? — Мужчина запер дверь и уставился на Лунина. — В том числе, — не стал спорить Лунин, сам не очень представлявший, о чем именно он собирается говорить с хозяином квартиры, — может, пройдем в комнату? В прихожей как-то тесновато. — Он улыбнулся, пытаясь установить эмоциональный контакт со Смотровым. — Проходите. — Никак не отреагировав на улыбку Лунина, Смотров направился вглубь квартиры, Илья двинулся вслед за ним. Небольшая гостиная была достаточно опрятна и все же сразу выдавала, что в ней коротал вечера уже давно одинокий мужчина. Стопка старых, давно прочитанных автомобильных журналов на подоконнике, тяжелые наборные гантели, лежащие прямо у раскрытой двери на балкон, коллекция пивных бокалов, которая в силу своих размеров явно не могла поместиться на кухне. И фотографии. Нет, это вовсе не было то причудливое скопление изображений всех цветов и размеров, которое так любят показывать в детективных фильмах. Фотографий было всего несколько. Одна, небольшого формата, одетая в темную деревянную рамку, стояла на журнальном столике, другая, размером побольше, в красивом стеклянном облачении, висела на стене прямо над диваном, еще две, черно-белые, почему-то без рамок, были засунуты за стекло книжной полки. Лунин подошел к ним поближе. На одной из фотографий была еще маленькая, лет пяти, девчушка, одетая в легкое летнее платьице и сандалии. Девчушка крепко обнимала, а точнее, почти висела на шее огромной, высунувшей длинный язык овчарки, терпеливо принимающей выпавшие на ее долю ласки. На второй фотографии была изображена, несомненно, та же девочка, только уже гораздо старше, Лунин не мог бы сказать точно, быть может, ей было лет пятнадцать — шестнадцать. За годы, прошедшие с первого снимка, она сильно выросла и из смешной, щекастой девчонки превратилась в очаровательную девушку, однако ее белозубая улыбка была такой же искренней, как ранее. Вот только вместо овчарки рядом с ней, держа девушку за руку, стоял мальчишка лет десяти. Мальчишка не улыбался, было видно, что он изо всех сил пытается казаться серьезнее и старше, чем он есть на самом деле. На двух оставшихся, цветных, фотографиях была все та же девочка, только уже много лет спустя, ставшая красивой, необыкновенно красивой, по мнению Лунина, женщиной. Вот только на этих двух фотографиях красивая женщина почему-то не улыбалась. Смотров, одетый лишь в майку и шорты, неподвижно стоял, давая возможность Лунину беспрепятственно рассмотреть снимки. Обернувшись, Лунин заметил, что лежащие у балконной двери гантели, очевидно, периодически используются по назначению. Скрещенные на груди руки хозяина квартиры да и сама, выпирающая из-под обтягивающей майки, грудь выдавали в нем человека тренированного. Подумав о том, что сам он давно не посещал спортзал, Лунин хотел было вздохнуть. Но решил, что это будет выглядеть странно со стороны представителя власти. — На этом снимке, я так понимаю, вы? — наконец решил он начать разговор. — Да, я с Иришкой, — кивнул хозяин квартиры, — уж лет сорок этой фотографии будет. Считай, уже жизнь с той поры пролетела. — Ну, жизнь-то еще продолжается, — возразил Лунин, — я имею в виду, ваша, — спохватился он, взглянув на фотографию девочки с собакой. — Да уж, жизнь, — протянул Смотров, усаживаясь на диван. — Разве это жизнь? Так, вялотекущее одиночество. — Вы не женаты? Как и все следователи, Лунин старался начинать общение с вопросов, ответы на которые прекрасно знал. Точно так же поступают операторы детекторов лжи. Им нужно настроить свои хитроумные приборы, понять стандартные реакции человека, подвергаемого испытанию. Сейчас Лунин, придав себе вид максимально рассеянный, что, впрочем, не требовало от него особых усилий, настраивал свой собственный внутренний детектор, который иногда помогал отличить ему правду от лжи. — Разведен, уж шесть лет как, — угрюмо буркнул Смотров и раздраженно добавил: — Да вы ведь наверняка про мой развод читали. Брови Лунина удивленно поползли вверх, а детектор, так и не начав работать, выдал сигнал перегрузки и отключился. — Вы знаете, я как-то светскую хронику не очень почитываю, — замялся Лунин, напряженно думая, какому из представителей местной прессы пришло в голову сообщать о разводе директора по продажам завода безалкогольных напитков. — «Кольца проклятых», скажете, тоже не читали? — ехидно спросил Смотров. Лунин нахмурился, тщетно пытаясь вспомнить, в каком абзаце кровавого повествования упоминается развод Олега Егоровича. И вдруг вспомнил. Его брови, только вернувшиеся на свое законное место, вновь отчаянно взметнулись вверх. — Вы что, хотите сказать, что эта сцена… — Лунин в нерешительности замялся. — Ну да, — подтвердил Смотров, — я, как в анекдоте, вернулся из командировки на день раньше, а они там, то есть здесь, — он махнул рукой в сторону спальни, — а телевизор орет, они ж ничего не слышат. Я постоял немного, послушал их вздохи, потом пошел на кухню, хлопнул водки граммов сто. У меня тогда еще ружье было, потом ваши забрали, так, кстати, и не вернули до сих пор, так вот я ружье из сейфа достал, зарядил оба ствола — и вперед, на штурм. Лунин, чуть отвесив нижнюю губу, слушал откровения Смотрова. — Залетел к ним в спальню, построил, хотел мужика этого сразу грохнуть, да он хилый оказался. Обмочился со страху, так мне смешно стало, пожалел я его. Ну а Надьке, — он усмехнулся, — Надьке я велел кольцо с пальца снять обручальное и сожрать его так, чтоб я видел. — И как, получилось? — Лунин взглянул на свой, украшенный золотым ободком безымянный палец. — Да вначале давилась, — поморщился Смотров, — потом ей мужик этот газировки налил запить. С газировкой влет проскочило. — И что дальше? — Лунин на всякий случай отошел подальше от Смотрова и расположился возле выхода на балкон. — А что дальше? — пожал тот плечами. — Выгнал я их из дома обоих, голышом. Вот и все дальше. Дальше некуда. Точно, — кивнул он сам себе, — так мне в отделе и сказали: «Дальше некуда», и пятнадцать суток впаяли за мелкое хулиганство. — А я-то думал, — не смог скрыть облегчения Лунин. — Нет, дальше это уже Короленко все выдумал, — усмехнулся Смотров. — Все эти казни египетские, отрубание голов и прочую дребедень. Ему же, упырю, надо, чтоб крови побольше было. — Ясно, — кивнул Лунин, — я так понимаю, — творчество Ивана Андреевича у вас большой симпатии не вызывает. — А это творчество? — возмутился Смотров. — Вы это называете творчеством? Творчество писателя, как я это понимаю, — это выраженный словами, перенесенный на бумагу поток сознания, порой извращенного, но все же сознания. А что у него? Это же поток безумия! И если я еще могу понять, как в нашем мире может существовать такой сумасшедший, как Короленко, то понять, почему его книги кто-то печатает, а потом еще кто-то и покупает, — это уже за гранью моего понимания. — Я так погляжу, вы с его творчеством тоже немного знакомы. — Лунин кивнул на ряды полок, заполненных книгами в одинаковых красно-черных обложках, цветах авторской серии Короленко. — Так и вы знакомы. — Смотров спокойно взглянул на следователя, затем перевел взгляд на книжный шкаф. — Вот вы, когда его первую книгу прочитали? Когда занялись этим делом, верно? — Каким делом? — как можно равнодушнее вопросом на вопрос ответил Лужин. Смотров усмехнулся. — Вот только не надо играть в разведчика. Город маленький, причем очень. Все знают всё. И то, что вы приехали по делу маньяка, который женщин одну за другой глушит, всем известно. И все знают, что вы приехали к нашему Писателю, — Смотров презрительно скривил губы, — чтобы посоветоваться, как же этого маньяка изловить. Вот только я же не все. — Вы умнее? — уточнил Лунин. — Или осведомленнее? — Нет, — цокнул языком Олег Егорович, — я лучше знаю Короленко. Приехать сюда вы, конечно, могли с какой угодно целью, но если вы не полный идиот, то, пообщавшись с ним денек-другой, вы здесь решили задержаться не для того, чтобы с ним советоваться, а потому, — Смотров вдруг перешел на громкий шепот, — что вы считаете, что он сам убил этих женщин. — Смотров ухмыльнулся и вновь заговорил обычным голосом: — Ведь вы же не идиот, господин майор? — А вы внимательно изучили удостоверение. Быстро читаете? — ушел от ответа Илья. Лунин не был настроен прямо сейчас обсуждать уровень своего интеллекта. «Кстати, интересно, — промелькнула неуместная мысль, — как ответить правильно? Да, я не идиот. Или: нет, я не идиот». На взгляд Лунина, оба варианта выглядели по-идиотски. — Да, по диагонали. — Смотров нахмурился и теперь сидел, отрешенно разглядывая свои ногти, словно никого, кроме него, в комнате вовсе и не было. — Я правильно понимаю, Олег Егорович, вам не только творчество господина Короленко не по душе, он и сам вам не очень симпатичен? Смотров сделал легкое движение пальцами, словно разминающийся перед концертом пианист, и пристально посмотрел на непонятливого следователя. Лунин наконец получил возможность взглянуть в глаза собеседнику, однако ничего, кроме безразличия, в них не увидел. — Я его ненавижу, — наконец произнес сидящий на диване человек. — А есть повод? — Лунин тихо придвинул к столу стоявший в углу старый деревянный стул и осторожно, надеясь, что тот не развалится под его весом, опустился на него. Смотров опустил голову и закрыл лицо руками. Его голос доносился до следователя приглушенно, однако Лунин не сомневался в том, что услышал. — Это он, — человек на диване судорожно дернулся, — это он убил Иришку. Лунин уже хотел было возразить и даже открыл для этого рот, но услышанная в голосе Смотрова тоска заставила его промолчать. — Вы уверены? — наконец выдавил из себя Лунин, так и не дождавшись от собеседника каких-либо объяснений. — А вы нет? — фыркнул Смотров. — Я читал врачебное заключение, — Илья не любил, когда свидетели, особенно те, которые в любой момент могли стать подозреваемыми, сами задавали вопросы. Это было неправильно, так учили еще в академии, однако иногда, причем довольно часто, такие вопросы были. И иногда, правда гораздо реже, Лунин на них отвечал, — менингоэнцефалит, поражение головного мозга и центральной нервной системы. Если кто-то и убил вашу сестру, то это сделал обычный зараженный клещ. Если хотите, сама природа. — Природа? — Смотров взглянул на Лунина, как на сбежавшего из клиники идиота. — Вы себя сами слышите? Какая, мать вашу, природа? — Послушайте. — Илья вспомнил, что он все же при исполнении, и если не он сам, то его должность заслуживает более уважительного отношения. — Нет, слушайте вы! — вдруг выкрикнул Смотров и затряс указательным пальцем прямо перед лунинским носом. Илья на всякий случай немного отстранился. — Ирина очень тщательно следила за своим здоровьем. И питалась правильно, и фитнесом занималась, и на мониторинг каждый год в Корею летала. В Южную. А уж про клещей она помнила всегда, у нее тетку лет двадцать назад от энцефалита парализовало. Так что и она, и Иван каждую весну прививались. Вы сами, кстати, привиты? — Я страховку покупаю, — честно признался Лунин. — Страховку, — фыркнул Смотров, — а что, страховка уже от клеща помогает? Как слово Божие? — Да я и в тайге почти не бываю. — Илья был зол на себя из-за того, что ему приходится оправдываться перед этим толком незнакомым ему человеком. — Ну-ну, ваше дело, — усмехнулся Смотров, — ваше здоровье. А Ира прививалась. Всегда. И в тот год тоже. — Это как так? — удивился Илья. — Вы знаете, как делается прививка? — в свою очередь задал вопрос Олег Егорович. Лунин отрицательно покачал головой. — Прививка делается в два этапа. После первой дозы вторую колют лишь через месяц. Только после этого организм будет по-настоящему защищенным. Все, кто о себе думают, делают эти прививки еще зимой, ну, в крайнем случае, в марте. А в тот год Иришка с Иваном весь март проторчали на Самуи. — Где? — не понял Лунин. — Ну в Таиланде, острова там такие есть, Самуи, — нетерпеливо объяснил Смотров. — Вернулись они только в начале апреля. Сами понимаете. Когда несколько месяцев дома не был, голова кругом, не сразу в ритм входишь. Так и у них. Они первую вакцинацию только в самом конце апреля получили. Я точно знаю, Иришка в тот день ко мне в гости заезжала, рассказывала. А на майские они рванули на неделю в поход по тайге. Вы представляете? — Нет, не очень, — идея провести майские праздники на природе вовсе не казалась Лунину чем-то отвратительным. — Ясно, — вздохнул Смотров, — горожанин. У нас здесь, конечно, не Крайний Север, но тем не менее. Сибирь. А здесь так еще и места высокие. Сколько у нас над уровнем моря будет? Около километра вроде? Какая ни есть, а высота. В мае по лесам еще снег лежит, где нет снега, там грязища, по ночам колотун дикий. Какие, в пень, походы? — Ну так соскучились по холодам, на островах-то, — усмехнулся Илья. — Ну да, — кивнул Олег Егорович, — мне они так и сказали. Точнее, Иришка сказала. С упырем-то я уж давно не общаюсь.