© Звездная Е., 2020 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020 * * * Я неторопливо шла, просматривая утренние газеты, только что купленные у бойкого мальчишки на углу, и слушая миссис Макстон, пересказывающую последние новости. Новости определенно заслуживали внимания! Как, впрочем, и заголовки газет: «Ученица профессора Стентона, девушка неблагородного происхождения, но выдающихся личных качеств, накануне была официально представлена как невеста лорда Кристиана Давернетти!»; «Кандидатуру мисс Ваерти одобрил сам глава рода лорд Арнел»; «Политический конфликт завершился объявлением о помолвке лорда Кристиана Давернетти и мисс Анабель Ваерти». – Все только и обсуждают вашу помолвку. – Миссис Макстон шла, отщипывая кусочки румяной булочки, и нервно жевала, пытаясь хоть как-то успокоиться. – В Городе Драконов император! Накануне сам герцог Карио пытался совершить покушение на лорда Арнела, но все, что их волнует, – вы, моя дорогая! Вы и только вы! Я была вынуждена признать правоту экономки – на нас, не особо скрываясь, смотрели из окон, из-за витрин, леди останавливались прямо на тротуаре, сопровождая заинтересованными взглядами, но не смея приблизиться. И я впервые была искренне рада столь раздражающему ранее явлению, как этикет, – у дам были вопросы и имелось явственное желание задать их мне, но… этикет не позволял – мы не были представлены друг другу. Накануне, после танца, который завершился ничем – лорд Арнел был вынужден вернуть меня родственнику и вновь уделить внимание императору, – лорд Давернетти безапелляционно провел меня до кареты, собственно так и не представив высшему обществу. Таким образом получилось, что ко мне могли подойти лишь леди Арнел – тетушка градоправителя, леди Эссалин – драконица с обилием подушек в гостиной и сама леди Давернетти. И на этом, к счастью, список исчерпывался. – Меня гораздо больше занимает вопрос, кто же написал то послание, – произнесла я, переворачивая очередную страницу газеты. – Да уж, – миссис Макстон продолжала терзать булочку, – учитывая «аппетиты» драконов, «сестра» понятие до невозможности растяжимое. – И не говорите. – Я задела плечом ветку, облепленную снегом, и пришлось ускорить шаг, выбираясь из-за снежного обвала, которому подверглось все дерево. Отойдя, вернулась к разговору: – «Я знаю, что вы сделали для моей сестры», – повторила в сотый уже, вероятно, раз. – И тут непонятно, кто именно сестра, – поддакнула миссис Макстон. – Возможно, речь идет о самой миссис Томпсон, ведь вы спасли ее от смерти. – Но не от тюремного заключения, – вздохнула я. – И все же, – экономка дожевала булочку и полезла в корзинку за следующей, – от страшной и безумно мучительной гибели вы ее спасли. Так же к понятию «сестра» можно отнести сестер леди Арнел, приходящейся тетей известным нам лордам, и вместе с тем сестер той леди Арнел, что благодаря вам осталась жива в том последнем безумном жертвоприношении. – Вопросы, вопросы, вопросы, – подытожила печально. – И, увы, без ответов, – согласилась миссис Макстон. К этому моменту мы практически миновали заснеженный городской парк, и теперь впереди виднелась городская площадь с ратушей и рядом здание полицейского управления. Я остановилась, держа газету раскрытой и пристально взирая на здание полиции. – Мисс Ваерти, что вы опять задумали? – встревожилась миссис Макстон. Не отвечая, решительно сложила газету. – Мы же не собираемся навещать вашего «жениха»?! – голос моей экономки прозвучал громче от возмущения и ярости. – Почему бы и нет? – поинтересовалась я, прикидывая, сколько еще булочек осталось в корзинке миссис Макстон. – Да потому что вы ни за что не станете его женой, моя дорогая! – возмутилась домоправительница. – Да, но кому кроме нас с вами это известно? А между тем миссис Томпсон непременно находится в участке, – улыбнулась я. В глазах миссис Макстон промелькнула искорка поистине детского веселья, и она, перехватив корзинку поудобнее, воскликнула: – А почему бы нам и не навестить лорда Давернетти? В конце концов, мы обязаны следить за его здоровьем, питанием… полторы булочки ему хватит? – Непременно, – рассмеялась я. И мы решительно направились к зданию полицейского управления. * * * – К лорду Давернетти! – гордо объявила миссис Макстон, едва мы подошли к дверям полиции. Стоящий на страже молодой дракон глянул на газету, которую я даже раскрыла, позволяя тому сравнить напечатанное там изображение собственно с моим обликом, и, не посмев возразить, открыл дверь. Мы вошли с поистине королевским достоинством. Его хватило ровно до того времени, как стало ясно – администратора на посту нет, и собственно полицейский участок в целом на удивление пуст. Мы с миссис Макстон переглянулись и, не сговариваясь, направились к решетке, ведущей в подвал и тюремные камеры соответственно. По счастью, дверь была открыта, по еще большему счастью, даже ключ оставался в замке, но на этом счастье заканчивалось, потому как и решетка, и сама охрана были абсолютно несущественны в сравнении с магической сигнальной системой, установленной на ведущих вниз ступенях. – Что-то не так? – встревожилась миссис Макстон, едва я удержала ее от следующего шага. – Секундочку, – прошептала я, доставая из кармана пудреницу. Так жестоко с пудрой еще никто не поступал, но я обратила в пыль большую ее часть, раскрошив уголком сложенной газеты, а затем осторожно подула – облако пудры взметнулось и начало медленно опадать вниз, открывая нашему взору три, пять, двенадцать, двадцать девять заклинаний тревоги, плюс ловчую сеть, ну и ко всему несколько сотен попросту сигнальных силовых линий. – О, мой Бог! – только и сказала миссис Макстон. А следом возмущенно выдохнула: – С такой защитой могли бы и вовсе решетку не ставить! – И не говорите, одни растраты, – сыронизировала я, напряженно размышляя, как бы все это обойти, не потревожив. – Если нужно, могу одолжить вам и свою пудреницу, – неожиданно предложила миссис Макстон. Я с изумлением взглянула на экономку, которая на моей памяти вообще никогда не пользовалась косметикой. – Она у меня еще со времен моей молодости, держу при себе, на случай появления врагов, – уведомила экономка. – И как вы собираетесь использовать пудру, появись у вас враги? – удивилась я. – Подарю, – как-то очень коварно сообщила миссис Макстон. В свете того, что пудра была только что предложена мне, прозвучало пугающе. Укоризненно взглянув на меня, миссис Макстон пояснила: – Дорогая моя, во времена моей молодости одним из компонентов пудры был свинец, а он воздействует на организм не самым лучшим образом, о чем мне некогда поведал профессор Стентон. С тех пор всегда держу при себе несколько баночек, купленных еще тридцать лет назад. Да уж, вынуждена была признать, что с этого момента я посмотрела на миссис Макстон другими глазами, но это не помешало мне, немного поразмыслив, сказать: – Давайте. Экономка открыла ридикюль, передав мне на время корзинку с булочками в количестве полутора штук, и вскоре извлекла упаковку с пудрой, запечатанную воском и, стало быть, еще ни разу не открытую. На пудре значилось название «Бархат персика», и в составе действительно имелся свинец. А кроме пудры этот металл еще нередко использовали при создании зеркал, что тоже не слишком полезно для здоровья, но в нашей ситуации выбирать не приходилось. Открыв коробочку, я все тем же углом многострадальной газеты растолкла ее, подула на пудру и произнесла: – Speculari! Заклинание зеркальности сформировалось на основе имеющегося свинца и приобрело кляксообразный растекающийся вид. – Curriculum! – сформировала я из него тоннель, и мы с миссис Макстон осторожно двинулись по дрожащему и переливающемуся радугой переходу. – Никогда бы не подумала, что ее можно так использовать, – в волнении сказала экономка. – Я тоже, – пришлось сознаться мне. Дальнейший спуск проходил под внимательно-напряженным взглядом миссис Макстон, в общем и целом сегодня мы обе открыли друг в друге много нового. Спустившись на тюремный уровень, мы миновали мирно спящего сторожа и на некоторое время в растерянности остановились. Все дело в том, что тюрем фактически имелось две. Одна – вот эта, в которой мне уже доводилось бывать, ныне запертая на ключ и, судя по шуму, полная арестантов, и вторая – неприметным коридором ведущая влево и даже не запертая дополнительной решеткой. И оттуда не доносилось ни звука. Не сговариваясь, мы с миссис Макстон переглянулись и направились именно туда, ведь только женщины способны вести себя настолько тихо, особенно испуганные женщины, разве нет? По темному коридору, едва освещенному факелами, расположенными прямо под потолком, мы осторожно шли, нервно заглядывая в совершенно пустые камеры. Здесь на удивление оказалось чисто, сухо и пусто. Совершенно пусто. И лишь в дальней камере, до которой идти пришлось довольно долго, мы сквозь решетку, к слову двойную – и железную и магическую, увидели понуро сидящую на постели женщину. Растрепанные волосы выбились из-под аккуратного чепчика, платье было давно не глажено, взгляд, полубезумный, направлен в никуда. Но узницу я узнала с первого взгляда. – Миссис Томпсон, – позвала негромко, и боясь, что нас услышат, и опасаясь, что сама узница может не отреагировать. Да уж, приходилось поддерживать какой-то запредельный баланс на грани быть и не быть услышанными.