И никакой Чужак – никакой грязный босоногий козопас – ему не помешает. Пирра сидела на корточках и успокаивала запертую в клетке Разбойницу, как вдруг раздался взрыв. Чайки вспорхнули над скалами, гребцы испуганно закричали. Усерреф вцепился в амулет в форме всевидящего ока и стал нараспев молиться своим богам. Разбойницу с самого начала плавания укачивало, а теперь она и вовсе прижала уши и сжалась в плотный комок. Облако пепла медленно наползло на Солнце. В воздухе сразу повеяло холодом. Вдали уже показался Кефтиу, но даже здесь в морской воде плавает пепел. Понятно, что на Талакрее выжить никто не мог. Усерреф закончил молитву и опустился на колени рядом с Пиррой. – Что с нами теперь будет? Пропадем без Солнца? – спросила девочка. – Не знаю. Но мой отец служил писцом и знал много Истин. Помню одну из них: «Я Повелитель Горизонта. Я закрою Солнце и отвернусь от людей. Я пошлю на вас великое бедствие…». Пирра стиснула в кулаке личную печать и подумала о Гиласе. Как он там, на маленьком кораблике, битком набитом спасшимися рабами? Успели они отплыть подальше, до того как на Талакрею обрушилась вся сила гнева Повелительницы Огня? – Мальчишка на берегу… – произнес Усерреф. – Это ведь тот самый, с которым ты повстречалась на Острове Богини прошлым летом? Его, кажется, Гилас зовут? Пирра ощетинилась: – Никогда больше не произноси его имени. Я его ненавижу. – Неправда. – Еще какая правда! Она так громко кричала о своей ненависти, что даже охрипла. Это ли не признак, что ее чувства искренни? «А могла бы уплыть вместе с ним», – подумала Пирра. Если бы не Гилас, осталась бы свободной. Палуба скрипела и покачивалась. Кефтиу неумолимо приближался. Пирра умоляла Усеррефа высадить ее на побережье подальше от Дома Богини. Тогда у нее появился бы хоть какой-то шанс сбежать снова. – Не отдавай меня Яссассаре! Больше она меня не выпустит! Теперь дневного света не увижу! Но Усерреф – мягкий, добрый Усерреф – непреклонен. Пирра понимает: он упорствует не оттого, что хочет спасти свою шкуру. Просто такой уж они, египтяне, народ: покорны судьбе. Вбил себе в голову, будто богам угодно, чтобы он исполнил волю Верховной жрицы. Вот Усерреф протолкнул между прутьями клетки кусочки рыбы. Разбойница оправилась настолько, что сразу же их проглотила. – Прости, маленькая дочь Солнца, но выпустить тебя не могу, – уважительно обратился к львенку Усерреф. – Но когда сойдем на берег, выстрою для тебя хорошую просторную клетку. У тебя будет много игрушек, и мясо будешь есть каждый день. Буду почитать тебя как священное животное Сехмет. Не поворачивая головы, Усерреф обратился к Пирре: – Между прочим, мальчик тебя спасал. – С этим я бы и сама справилась. Кто его просил вмешиваться? – горячо возразила Пирра. – Он ведь нашел другой корабль. Я бы тоже на нем уплыла. – Перегруженное судно, забитое до отказа… Вода вот-вот перехлестнет через борта… Может, они утонут. Неужели хочешь такой судьбы? Пирра испепелила Усеррефа взглядом. Потом отвернулась, отвязала от бедра обсидиановый нож и показала египтянину. – Видишь? Этот нож Гилас сделал для меня. – С этими словами Пирра швырнула нож в Море. – Вот как я дорожу его подарками. Усерреф нахмурился: – Зря. Теперь у тебя нет ножа. Пирра вскочила и отошла. «Есть, да еще какой», – мысленно возразила она Усеррефу. Египтянин не знает: когда Пирра вылезла из-под обвала, заметила торчавшую между камней руку Фаракса. Рядом с ней что-то блеснуло. Усеррефу невдомек, чтó Пирра прячет в пустом бурдюке, висящем на плече. Незаметно сунув руку внутрь, девочка дотронулась до холодной гладкой бронзы кинжала Короносов. Гилас смотрит на огромное облако. Оно тянется через все небо, будто гигантская рука, готовая схватить Кефтиу. Мальчик все вспоминает, как Пирра стояла на палубе, а ветер трепал ее волосы. С какой злобой она смотрела на Гиласа! «Ненавижу тебя! Никогда тебе этого не прощу!» От Талакреи отплыли далеко, но пепел сыплется с неба даже здесь. Перифас принес морскую птицу в жертву Сотрясателю Земли. Видно, это помогло: на горизонте проступили смутные очертания суши. Освобожденные рабы встретили появление земли радостными воплями. С трудом прокладывая путь через толпу на палубе, Перифас приблизился к Гиласу. Как и остальные, молотобоец весь в грязи. Лицо изможденное, но карие глаза весело поблескивают. – Не знаешь, где мы? – спросил у него Гилас. Перифас покачал головой: – Это одним богам известно. Ну да ничего, разберемся. Гилас помолчал в нерешительности. – Ты мне как-то говорил, что родом из Мессении. – Верно. А что? – У меня сестра пропала. Говорят, она в Мессении. Ей десять лет. Может, ты ее видел? Перифас помрачнел: – Извини, Блоха. Если бы повстречал девчонку с желтыми волосами и суровым лицом, совсем как у старшего брата, молчать не стал бы. Но я твою сестру не видел. Знаю только, что Вороны переловили не всех. Гилас поджал губы и коротко кивнул. Вот так – с чего начал, к тому и вернулся. Кинжал у Воронов, Исси неизвестно где. Единственное, чего добился, – обрек Разбойницу и Пирру на жизнь в неволе. Перифас хлопнул мальчика по плечу: – Выше нос, Блоха! Главное, жив остался. Гилас состроил гримасу: – Почему вы за мной вернулись? – Мы перед тобой в долгу. Ты предупредил знахарку, а она – нас. Если бы не ты, пропали бы. Перифас помолчал. – Ты ведь не только нам жизнь спас, Блоха. Не только тем, кто на этом корабле. Благодаря тебе выжили островитяне, другие рабы из шахт, твои товарищи-пауки. То, что они живы, – только твоя заслуга. Откровенно говоря, в тот момент Гилас о пауках и не думал. Но теперь вспомнил и про Зана, и про Мышь, и про Слюнявого, и про остальных. Перифас видел, как их посадил в свою лодку один из местных жителей. Корабль накренился, но быстро выровнялся. Перифас рявкнул на кормчего, чтобы смотрел, куда плывет. Несколько человек рассмеялись. Удивительно, как можно веселиться в такой момент? Ведь Солнце скрылось в огромном облаке пепла. Гилас спросил Перифаса, выйдет ли оно когда-нибудь снова, или теперь им всем конец? Тот почесал бороду и, прищурившись, глянул на небо: – Мне-то откуда знать? Молотобоец повернулся к Гиласу: – Но пока мы все живы и здоровы, отчего бы не перекусить? Мы тут наткнулись на мешок оливок. Надоест кукситься – присоединяйся. Перифас снова скрылся в толпе. А земля между тем все приближалась. Гилас перегнулся через борт. Глянул на грязно-серое Море. Вдруг над кораблем с криками закружилась стая морских птиц. Казалось, их белоснежные крылья светились в пепельном сумраке. Неожиданно у Гиласа на душе стало легче. Перифас прав. Гилас и впрямь всех спас: Хекаби, Зана, Мышь, Слюнявого, островитян и всех, кто трудился в шахтах. Может быть, даже Акастоса – если тот, конечно, успел выбежать из кузницы. Наверное, за этим боги и привели Гиласа на Талакрею. Тут мальчик мысленно возразил Пирре: «Да, ты зла на меня. Ну да ничего: злишься – значит цела и невредима. Я тебя спас. Разбойницу тоже. И сейчас поступил бы точно так же». Гилас долго смотрел, как белые птицы кружат и кричат над головой. А потом отправился искать Перифаса: что он там говорил про оливки?