Но больше всего малышку напугало другое: сквозь человеческий запах она почуяла кое-что еще. Черную, едкую вонь. Это запах наводящих ужас духов, которые снятся малышке в самых страшных ночных кошмарах. Расплавленная бронза подрагивала, будто жидкое Солнце. Гилас трудился у мехов. Акастос обернул ивовый прут вокруг тигля и вынул его из углей. Гилас отложил мехи и взял палку с плоским куском сланца на конце. Акастос перелил ослепительно сверкающий поток огня в форму. При этом Гилас держал сланец возле самого горлышка тигля, чтобы внутрь не попали куски угля, плававшие в бронзе. Горячее белое пламя выплеснулось за края, и Гилас заметил внутри пульсирующие красные очертания. Акастос утер пот со лба. Вот и еще один топор появился на свет. Гилас в кузнице третий день. Теламон не возвращается. От Пирры тоже никаких вестей. Оставалось надеяться, что с ней все в порядке, ведь Гилас девочке ничем помочь не может. Разбойница перегрызла уже три привязи, но к четвертой не притрагивается: Гилас догадался натереть ее львиным пометом. Днем малышка боится канюков и шума кузницы, поэтому из ниши не высовывается. А по ночам Разбойнице не сидится на месте. Гилас беспокоится, как бы не затянула привязь и не задохнулась. Акастос до сих пор побаивается маленькой львицы, но Гилас его упросил, чтобы позволил брать Разбойницу на ночь в кузницу. Пришлось пообещать, что неприятностей львица не доставит. Гилас нарезал для нее кусочков мешковины, чтобы играла, и сплел новый мячик. Разбойница полюбила его не меньше старого. В работе Акастос не дает Гиласу поблажек: мальчик поддерживает огонь и полирует новорожденное оружие. Зато кузнец хорошо его кормит и учит всяким полезным вещам. Например, рассказал, что самый драгоценный металл – серебро, а самый редкий – железо: оно падает со звезд. Но для людей желаннее всех других металлов золото. Его добывают в реках. Нужно промывать песок через овечью шкуру. Песчинки застревают в шерсти, и руно становится золотым. Бывает, Акастос забрасывает Гиласа вопросами. Долго ли кинжал был в его руках? Что Гилас помнит про обвал в шахте? Потом расспрашивал про Перифаса. Гилас гадал: что, если кузнец заботится о нем до поры до времени ради собственных тайных целей? Узнать бы, ради каких. И все же Гилас надеется, что зря боится. Акастос беспощаден, но Гиласу нравится этот человек, и мальчик ищет его одобрения. Будь у Гиласа отец, мальчик хотел бы, чтобы он был похож на Акастоса. – Блоха, ты что, уснул? – проворчал кузнец. – Огонь вот-вот погаснет. Гилас заработал мехами с удвоенной силой. Глиняное сопло вставлено в отверстие в каменной плите. Она загораживает мальчика от огня, и все равно он обливается потом. Зашипел пар: это Акастос охлаждает форму в чане с водой. Потом кузнец перевернул ее и постучал по дну рукояткой молота, чтобы головка топора выпала сама. Свежая бронза сверкала темно-золотистым. Красота – глаз не отвести! – Зачем тратить столько труда и делать бронзу? – спросил Гилас. – Почему нельзя обойтись медью? Акастос усмехнулся: – Вечно ты сыплешь вопросами, Блоха. Бронза крепче меди, и наконечники получаются острее. – Значит, поэтому Вороны… – Да. – Акастос понизил голос. – Вороны выковали свой кинжал из бронзы, чтобы придать ему силу и долговечность. Кузнец некоторое время помолчал, разглядывая головку топора. – Бронза не стареет. Она заживает и восстанавливается, как наша плоть. А еще бронза притягивает молнию. Вот почему лучше не вскидывать оружие к небу в грозу, – сухо прибавил Акастос. Похоже, сегодня кузнец разговорчивее обычного. Гилас рискнул задать вопрос, который его уже давно интересовал. – Где ты научился кузнечному делу? – В отчем доме, – резко ответил Акастос. И ударил по головке топора молотом. Кузнец бил по ней долго, будто отгонял тягостные мысли. Гилас сразу понял: на сегодня вопросов хватит. Глядя на Акастоса, можно подумать, что работать молотом проще простого. Но как-то кузнец дал попробовать Гиласу. Орудие оказалось таким тяжелым, что мальчик едва поднял его одной рукой. А когда ударил по металлу, молот со звоном отскочил. – Сильнее, Блоха! Не бойся, бронзу не испортишь. Она боец, как мы с тобой. Чем больше бьют, тем прочнее становится. Наконец головка топора затвердела. С такой можно смело идти в бой. Акастос направился к тиглю. Там разогревается свежая порция бронзы. Кузнец и мальчик начали по новой. А когда в углу кузницы накопится груда топоров, наконечников для копий и стрел, а также ножей и кинжалов – значит пройдет еще один трудовой день. «Да, ловко Акастос придумал. Отличная идея – прикинуться кузнецом», – в очередной раз отметил Гилас. Немые рабы не пускают в кузницу посторонних и предупреждают мастера о появлении Воронов, чтобы тот успел надеть маску. Здесь Акастос хозяин. Прикажет каждый день выгребать пепел из кузнечного горна и выбрасывать шлаки из печей – никому не придет в голову, что он так защищается от Злобных. Но зачем Акастос вообще приплыл на Талакрею? И что за ужасное преступление совершил? Почему его преследуют духи мщения? Стемнело. От печей не доносится ни звука. Только в кузнице Гилас и Акастос по очереди подкармливают огонь всю ночь и бормочут древнее заклинание против Злобных. Настала очередь Гиласа бодрствовать. Акастос растянулся на соломенном тюфяке у стены. Сегодня кузнец спит беспокойнее, чем обычно: ударил молотом по большому пальцу, да так, что ноготь почернел. Гилас сидит возле кузнечного горна. Разбойница лежит у его ног. Она сегодня спокойная: тихонько теребит когтями кусок мешковины и хлопот не доставляет. Мальчик с трудом справляется с усталостью. Еле-еле бубнит заклинание. Кузница полна теней. Гилас вспомнил высохшее речное русло на острове Людей-с-плавниками. Там жили Злобные. Ну и натерпелся Гилас страху! Злобных притягивает все выжженное. А Вороны натирают щеки сажей. Неужто и впрямь поклоняются Злобным? Голова Гиласа сама собой опустилась на грудь. Заклинание превратилось в невнятное бормотание. Вдруг со стропил что-то рухнуло на пол и прыгнуло на Гиласа. Мальчик вздрогнул и проснулся. Акастос заворочался на тюфяке и невнятно забормотал во сне. Разбойница застыла, навострив уши. Все тело маленькой львицы напряглось, будто натянутая струна. – Что случилось? – шепотом спросил малышку Гилас. Разбойница поглядела на него. В золотистых глазах отразились отблески огня. В кузнице жарко, но Гиласа пробрала холодная дрожь. А ведь на крышу и в самом деле что-то упало. Трясущейся рукой мальчик взял раскаленное клеймо и оглядел кузницу. Свет заставил тени отступить. Ничего подозрительного Гилас не заметил. И все-таки по коже бегали мурашки, а волоски на загривке встали дыбом. С быстро бьющимся сердцем мальчик шагнул за порог. В кои-то веки Разбойница не побежала впереди него, а осталась в кузнице. Крыша зловеще чернела на фоне звездного неба. Гилас вспомнил: завтра новолуние. В такую ночь Злобные особенно сильны. Тут над соломенной крышей поднялось что-то черное и улетело. Гилас вскрикнул, отпрянул и врезался в Акастоса. – Это не они, – произнес кузнец. – Т-точно? – Мне ли не знать, Блоха? Гилас облегченно вздохнул: – Но ты ведь не сможешь вечно от них прятаться? – Наверное. Акастос коснулся кожаного шнурка на запястье. – Вот, ношу личную печать кузнеца. На некоторое время это их собьет со следа. – А с настоящим Дамеасом что случилось? Акастос помолчал. – Будем считать, что он отдал свою печать мне. Когда вернулись в кузницу, Гилас бросил Разбойнице корку козьего сыра и сел, обхватив колени, чтобы не тряслись. Акастос разбудил огонь в горне. Пламя запылало ярко. В подрагивающем свете Гилас разглядел шрамы на плечах и груди Акастоса. Не в первый раз стал гадать, откуда они. Может, боевые раны? Гилас заметил: правая рука у кузнеца развита больше левой. Отчего это: от молота или от меча? – Почему за тобой гонятся Злобные? – тихо спросил Гилас. – Кого ты убил? Глава 29 – Странно, – произнес Акастос, глядя на горн. – Они ненавидят огонь, потому что он дает свет, и все же их притягивает все, что сгорело. Видно, сажа горька, как чувство вины. – Да, нет ничего горше чувства вины, – согласился Гилас. – Откуда тебе знать? В твои-то годы… Гилас рассказал, как увел Воронов от Исси, а потом не смог найти сестренку.