Гаврош встал. – Да, это я просто так сказал. Полтора месяца назад вы с товарищем были в шашлычной в парке, тогда ещё вас трое быков затронули на выходе, но потом заднюю включили… – Ну, и? – Я тогда тоже там сидел, на веранде. В общем, те трое тогда на мне отыгрались за то, что с вами не получилось. Больше месяца в больнице провалялся. Вот, следы остались, – он показал свежий шов на губе и красный рубец на скуле. – Так от меня-то что надо? – Хочу у них компенсацию попросить. А то в суд подам! Этот тип в красном пиджаке назвал ваше имя, сказал – знакомы. Подскажите, где их найти? Сысоев усмехнулся. – В бойцовском клубе «Мощь и сила». Только… Этот Женька Бобров – отморозок полный, да и дружки у него такие же. Они тебе вместо компенсации еще раз направление в больничку выпишут! И суда твоего не испугаются. Они на всех плевать хотели! – Ну, попытка – не пытка… – Смотри, я предупредил. – Да, спасибо! – Бывай! * * * С наступлением темноты к стадиону, на территории которого арендовал спортивный зал бойцовский клуб «Мощь и сила», начали собираться поклонники боёв без правил. Те немногие, кто приехал посмотреть, подъезжали на крутых иномарках прямо к воротам забора, ставили машины на сигнализацию и неторопливо шли через калитку к одноэтажному зданию под трибунами. Участников же и обеспечивающих бои было раза в полтора больше, чем зрителей. И машины у них были попроще, и оставляли они их подальше, на тротуаре вдоль забора, и в раздевалку шли быстрым шагом, чтобы успеть подготовиться к представлению. Впрочем, для них это было не представление, а обычная тренировка. Они тренировались бы точно так же даже без зрителей. Только тогда им пришлось бы оплачивать аренду зала и зарплату тренера, а так ещё и самим перепадало денег. И неплохо, нужно сказать, перепадало – Иваныч был продюсером от бога, хоть нигде и не учился маркетинговым премудростям. Никто никогда не придумывал сценариев боя, стараясь сделать шоу привлекательней, никто не договаривался лечь под противника… Бились по-настоящему: жёстко и до последних сил, пока обслуга не уносила проигравшего с ринга. Эта естественность и привлекала истинных ценителей боёв без правил. Да, цены кусались. Но и это, в купе с ореолом секретности вокруг проводимых мероприятий, придавало боям особый шарм, позволяло зрителям почувствовать свою исключительность, причастность к тому, что позволено немногим. Вот и слетались взрослые серьёзные дяди с пивными животами посмотреть на доморощенных гладиаторов. Одетый во всё чёрное Гаврош сидел на корточках под деревом в темноте и наблюдал, как через дорогу от него спортсмены плотно паркуют на обочине свои машины друг за другом и спешно исчезают за калиткой. Он пришёл сюда ещё засветло, чтоб никого не прозевать, и сидел уже долго. Очень долго. Иногда вставал, прячась за стволом дерева, чтобы размяться, переминался с ноги на ногу… Из интересующей его троицы первым появился тот, чьего имени или прозвища Гаврош не знал. В свете задней машины было хорошо видно, как прибывший замкнул свою «девятку» цвета «мокрый асфальт», поздоровался с кем-то за руку и вместе с ним зашёл на территорию спортивного комплекса. Следующим приехал Прыгун на изрядно подержанной «бэхе». Его тоже пришлось отпустить – почти одновременно подъехал ещё один спортсмен, не из той компании. Гаврош подумал, что третьего сегодня не будет, и уже собрался переместиться на территорию спорткомплекса, как снова появился свет фар на дороге, белая «Ауди» с помятым передним крылом на большой скорости пролетела вдоль вереницы припаркованных машин спортсменов и, резко затормозив, остановилась впереди них. Из-за руля вышел Бобров в своём неизменном красном пиджаке, открыл багажник, достал оттуда большую спортивную сумку… Гаврошу очень хотелось окликнуть врага по имени, как в голливудском фильме, чтобы тот обернулся. Но рисковать он не стал. – Хук! – длинное шило вошло под лопатку сзади. Гаврош свалил обмякшее тело в багажник, захлопнул крышку и огляделся по сторонам – никого. Судя по приветственным крикам, доносившимся из открытых окон зала, на ринг вышла первая пара бойцов. Что в это время происходило на улице, собравшихся не интересовало. Нашли труп Боброва только через два дня. Никому раньше в голову не пришло искать пропавшего в багажнике собственной машины, да ещё и припаркованной в таком людном в дневное время месте. Отпевали Боброва в одном из главных храмов Тиходонска, как будто покойный был образцом веры и вел смиренную, аскетичную жизнь… Старались, в общем, сделать «как положено». Видимо, каждый из присутствовавших представлял, что так же рано или поздно будут хоронить и его. Гаврош наблюдал за процессией издали. Дождавшись окончания погребения, вернулся к ожидавшему у кладбища такси. – За той «бэхой» поехали! – показал он таксисту. Как и рассчитывал Гаврош, долго кататься по городу не пришлось. Прыгун немного посидел в ресторане на поминках и поехал домой. Жил он, как оказалось, в частном секторе, что существенно облегчало задачу. «Фортуна помогает мне, – решил он. – Потому что это справедливо. Я их не трогал…» – Всё, разворачивайся, поедем обратно! – приказал он таксисту, глядя, как Прыгун загоняет машину во двор. Через неделю труп Прыгуна нашли в заросшей сорняком канаве недалеко от дома – проходившая мимо женщина почувствовала трупный запах и не удержалась заглянуть. Приехавшая оперативно-следственная группа обнаружила колотую рану в районе сердца. – Сходу завалили, единственным ударом, – констатировал эксперт. – Похоже, профи сработал! Последний оставшийся из той троицы в живых испытывать судьбу не стал и на похороны не пошёл. Когда гроб с телом товарища опускали в яму, он уже подъезжал к Саратовской области, откуда был родом и где прошло его детство. И решение это было правильным – так далеко гоняться за ним Гаврош не собирался. * * * Жаркий порывистый ветер поднимал с газонов клубы пыли с мелким мусором, бросал их в разные стороны, и чтобы уберечь глаза Гаврошу приходилось прищуриваться. «Получается, у нас в селе чище, чем здесь, – размышлял он по дороге в «Три шампура». – Хоть тут асфальт везде, но пыли куда больше. И вообще: зелень, степной ветерок, речка, – прохлада… А тут и в конце августа духовка – недаром городские на море ездят… Странно! А чего тогда все в город рвутся? Вот я что тут забыл?» Шашлычная еще не открылась, но персонал уже занял места и готовился к рабочему дню: сквозь витринное стекло было видно, как Марина застилала столы чистыми скатертями, бармен что-то деловито записывал в блокнот. Гаврош зашел через служебную дверь прямо на кухню, где Лёха разогревал печи. Увидев старого знакомого, он отскочил назад и прижал руки к груди. – Сергей, не надо! Что я мог сделать?! Они же такие звери, я думал, они тебя убили и меня убьют! И деньги они забрали, а тебя приказали выволочь в кусты – дождь, никого не было… Это я «скорую» вызвал, когда они ушли… Я тебе свои деньги отдам и кормить буду бесплатно… Не убивай только! – Ты что, с дуба упал? – удивился Гаврош. – Кто тебя убивать собрался?! – Уф! – ноги у повара подогнулись, и он сел на колченогую табуретку у стены. – Бараний шашлык будешь? Свежайшую баранину утром купил! – Давай! – кивнул Гаврош. – Как жизнь? – Хорошо стало, прекрасно! Когда этих… Когда они приходить перестали, все вздохнули! И все шушукаются, вслух не говорят, но тебя хвалят… – Меня-то за что? Я вот почти месяц в больнице провалялся, только зуб вставил… – Нет, нет, это я так, к слову! Сейчас настоящий шашлык сделаю – пальчики оближешь! Гаврош похлопал его по плечу. – Я на веранде сяду. Пусть Марина пиво принесет. И скажи, что все для меня бесплатно! Он занял свой любимый столик, улыбающаяся Марина мгновенно принесла бокал холодного пива. Гаврош потягивал его и смотрел на плавающих в озере лебедей. Все, вроде бы, было как раньше. Но он знал: так как раньше уже не будет! Возвращаться на мясокомбинат или вкалывать с утра до вечера на какой-нибудь стройке он не станет! А вот где добыть деньги – вопрос! В одиночку, да ещё в чужом городе, ой как трудно поднять нормальные деньги, а не те копейки, которые удается выручить за украденное мясо… Шашлык тоже вынесли очень быстро, он с удовольствием ел нежную баранину, и она казалась гораздо вкуснее свинины. Может оттого, что свинина была привычней и за долгие годы уже приелась. Когда он уже заканчивал трапезу, на веранду зашли двое: высокий худой парень в желтой шведке навыпуск, джинсах и кроссовках, а с ним взрослый мужчина в лёгких светлых брюках, белой рубахе с длинными рукавами и до блеска начищенных черных туфлях. Молодой стрельнул в Гавроша глазами и заглянул в зал, а мужчина подошел к его столику, без разрешения отодвинул стул и сел напротив, скрестив руки перед собой. На пальцах незваного гостя синели татуировки в виде четырех перстней. Из уроков Никитоса Гаврош запомнил: это четыре судимости, но дальнейшей расшифровки по форме и расходящимся лучам не знал. И понял, что длинные рукава скрывают синюю роспись на руках. Парень, осмотревшись внутри, вышел и облокотился на стену, чтобы видеть веранду. Краем глаза Гаврош видел, что у входа стоит еще один такой же парень, будто брат-близнец первого. Хотя «чуйка» не играла ему сигнал тревоги, он не отправил в рот последний румяный кусочек барашка, а взял нож, разрезал его пополам и съел в два приема. Нож и вилка после этого мотивированно остались в руках. – Скоро осень, – сказал незнакомец. – Время бить свиней. У него было грубое обветренное лицо с жесткими складками у рта, квадратный подбородок и глубоко посаженные карие глаза, которые изучающе рассматривали Сергея. Весь облик этого сурового человека излучал уверенность и силу. Гаврош не отвёл взгляда: он тоже был спокоен и уверен в себе. Эта своеобразная дуэль продолжалась довольно долго, но сморгнули они одновременно, так и не расцепившись взглядами. Незнакомец едва заметно улыбнулся. – Свиньи сейчас жирные, нагулянные. Как раз на зиму запасы хорошо делать: сало с прожилками, кровяная да ливерная колбаса… Правильно я говорю? – Правильно, – кивнул Гаврош, продолжая сжимать нож и вилку. – Брось железки, – неожиданно мягко произнес собеседник. – Я знаю, ты пацан духовитый, только ни к чему они. Меня Арсением кличут. Слыхал? Гаврош снова кивнул. – Слыхал краем уха… Только зачем я вам понадобился? – Верно понимаешь: именно понадобился. Знаешь поговорку: «Посади свинью за стол, она и ноги на стол»? Их в последнее время много развелось, этих двуногих свиней – наглые, тупые, вконец упоротые… Правил никаких не признают, никого не слушают, делают что хотят. Приходят в магазин или шашлычную, начинают под себя тянуть, а то, что точка уже давно под «крышей», их не волнует! Арсений явно ждал какой-то реакции собеседника, но тот только пожал плечами. – Знаешь, на чем весь мир держится? – продолжил «законник». – На определенных правилах. Если правил не станет, люди начнут друг друга резать. А эти твари на всё плюют. Захотели «Три шампура» подмять – пришли и «наехали». Подвернулся им какой-то человек, который не струсил и не стал кланяться, они его отбуцкали, – тем более что-что, а это они умеют… Словом, как один раз привыкли, так все и делают. И не знают, что даже в сортир надо разными тропками ходить! Человек-то тот не лохом педальным оказался, а пацаном правильным. Подстерег двух свиней – и заколол! Понял, к чему я веду? – Понял. Вам надо свинью заколоть? – Точно. И не одну. Постоянный забойщик нужен. – Но почему именно я? В Тиходонске что, не осталось умельцев? Арсений развел руками. – Дело деликатное, рисковое, кадры все время меняются. А ты мне подходишь. – Как так? Да вы меня ведь совсем не знаете! – Ошибаешься, Наполеон, – усмехнулся Арсений одними глазами, уголки губ даже не дрогнули. – Как только ты засветился, я тебя со всех сторон обсмотрел. И по Яблоневке, и по армии, и по Волгограду. Помнишь Изобильное? Гавроша будто мешком по голове ударили, он чуть со стула не упал. – Как такое возможно?! – Да очень просто! У нас свои каналы. Он указал на парня в желтой шведке. Тот поймал машинально брошенный взгляд Гавроша, подмигнул в ответ и привычно поправил что-то за поясом под рубашкой. – Вон Легкий везде съездил, с нужными людьми перетёр, собрал всё, чего они сами не понимают, в одну кучу, а мы тут прикинули хрен к носу и все непонятки разгадали…