– Бестолковый ты какой-то! – усмехнулась Александра. – Не понял намека! – И понимать не хочу! – Гаврош отвернулся и пошел к выходу из цеха. Он все понял. Только после фиаско с Нинкой Кузнецовой у него в мозгу включился какой-то тормоз, и он обходил женщин стороной. Место сбыта «левого» мяса он нашел довольно быстро: шашлычную «Три шампура» неподалеку, в парке, у живописного пруда. Шеф-повар Лёха охотно принимал отборную свежую свинину по цене гораздо ниже рыночной и мастерски готовил любимое блюдо Гавроша: ассорти из мяса, ушей и хвостов, засыпанное горой жареного лука. Взаимная заинтересованность привела к тому, что они если не подружились, то по крайней мере стали испытывать обоюдную симпатию, сблизились и иногда подолгу разговаривали, тем более что Лёха тоже родился в деревне и общие темы находились сами собой. Сложилось так, что Гаврош почти каждый день приходил сюда ужинать и засиживался допоздна, тем более что в общежитии ему было совершенно нечего делать. По выходным он приходил расслабиться: плотно и вкусно пообедать, выпить немного водки, поболтать с Лёхой, который так и не стал настоящим горожанином и тоже страдал от одиночества. Он долго сидел, смотрел на плавающих в пруду лебедей и думал о жизни, точнее о том, как её улучшить. Но ничего путного в голову не приходило. Однажды, в пятницу после работы, он пришел в «Шампуры» под вечер, как всегда, принёс увесистый кусок мяса да пару ушей с хвостом в отдельном пакете, – субпродукты ни у кого, кроме него, успехом не пользовались. – Взвесь, посчитай и сделай мне, как обычно, – сказал он. Лёха молча кивнул. Его круглое, конопатое лицо было озабоченным. – Чего ты такой хмурый? – Да так… Проблемка нарисовалась… Не обращай внимания. – Ладно. Пусть пока Маринка принесет пива. Гаврош вышел на крытую веранду и сел в углу. С одной стороны открывался вид на озеро, с другой дикий виноград плёлся по натянутой проволоке до самой крыши, образуя живую изгородь и скрывая посетителей шашлычной от взглядов любопытных прохожих, проходящих мимо по засыпанной красным песком аллее. Над каждым из шести расположенных на веранде столов был свой светильник, включаемый посетителями по желанию. Гаврош свой включать не стал. Свет горел лишь над единственным столом: посреди зала расположились два коротко стриженных, подтянутых мужчины лет тридцати пяти, в одинаковых чёрных костюмах и белых рубашках с галстуками. Не обращая внимания на окружающих, они с аппетитом ели чанахи из глиняных горшочков, шашлыки, печеную икру из овощей, запивая минералкой и томатным соком. Строгая одежда и отсутствие на столе спиртного наводили на размышления. Менты? Нет – те не ходят в одинаковой официальной одежде, похожей на униформу, не молчат за обычным ужином, обязательно «срисовывают» обстановку вокруг, да и вообще садятся в отдельную комнату, чтобы не «отсвечивать» на публике. Для отставников различных силовых ведомств они слишком молоды… «Частники», – подумал Гаврош. Но на потрепанных, пенсионного возраста охранников мясокомбината они явно не походили. Даже ЧОПовцы[6] из ювелирных магазинов по сравнению с ними выглядели попроще. Наверняка это были телохранители какого-нибудь крутого бизнесмена – высшая каста в охранной иерархии. Девушка-официант принесла пиво. Она тоже была напряжена. – Как дела, Марина? – спросил Гаврош. – Так себе, – не вдаваясь в подробности, ответила она и, по знаку одного из «телохранителей», подошла к ним и получила деньги. Гаврош сделал большой глоток и поставил бокал на стол. «Точно не менты, – те едят в подведомственных точках «за уважение»… «Секьюрити» направились к выходу с веранды и уже на ступенях столкнулись с тремя молодыми парнями крепкого телосложения – двое были в спортивных костюмах «Адидас», третий – в джинсах и малиновом пиджаке. Столкновение произошло в буквальном смысле: кто-то не уступил кому-то дорогу, кто-то кого-то толкнул, словом – кто-то к кому-то не проявил должного уважения. – Вы что, попутали?! Куда прете?! – закричал один «спортсмен». – Совсем страх потеряли! – поддержал его второй адидасовец. Они поперли вперед, явно намереваясь начать драку. «Секьюрити» отступили, прижавшись спинами к кирпичной стене, и сунули руки за полы пиджаков. – Назад, босота! – Мимо прошли, хуже будет! Конфликтующие стороны были похожи: тяжелые фигуры, широкие плечи, мощные шеи, короткие стрижки – чтобы нельзя было ухватить за волосы, и несомненная готовность в любую минуту вступить в схватку с кем угодно. Это были солдаты. Но разница в одежде и в лексиконе, как военная форма, выдавали, что они принадлежат к разным армиям. И сейчас должен был вспыхнуть короткий, но жестокий бой. – Стоп, стоп! Сняли непонятки! – малиновый пиджак схватил «спортсменов» за одежду и оттащил назад. – Расходимся, нет вопросов! «Секьюрити» беспрепятственно спустились по ступеням, а «спортсмены» так же беспрепятственно прошли на веранду. – Что за быки? – спросил на ходу один. – Из «лички» Протазана, – пояснил малиновый пиджак. Похоже, он среди этой троицы был старшим. – Тот, что повыше – Вовка Сысоев, мы с ним когда-то боксом занимались. – А что нам Протазан? – скривился второй. – Я его на болте вертел! Я даже Арсения не боюсь! – Слышь, Прыгун, что ты бросаешься, как бешеный пёс? – спросил малиновый пиджак. – Если хочешь всех на болте вертеть, то иди в цирк – жонглером! А Арсения даже не упоминай: за «законника» тебя вмиг на ножи поставят! И нас заодно! – А ты что пялишься?! – Прыгун вытаращил злые глаза на Гавроша. – Никуда я не пялюсь, пиво пью, – спокойно ответил тот и сделал очередной глоток. Он действительно был спокоен, впрочем, как и всегда. – Смотри, а то нечем глотать будет! – оскалился Прыгун. Все трое уставились на Гавроша. Невыразительные лица, приплюснутые носы, деформированные уши… Спортсмены-рукопашники. Близнецы тех, которые в свое время избили Никитоса с его пристяжью и сожгли их машину. В буравящих взглядах Гаврош отчетливо чувствовал презрение. На него смотрели как на человека третьего сорта, какого-то бомжа, пришедшего в кафе попросить остатки жратвы… Но ему было все равно. Он допил пиво и отвернулся. В просветах живой изгороди была видна освещенная желтым светом уличных фонарей широкая аллея. Начинался дождь, немногочисленные отдыхающие спешили укрыться под деревьями. Дождь усиливался, стучал по крыше, капли скатывались с резных виноградных листьев и падали на плитку пола, быстро образуя лужу буквально в двух метрах от стола Гавроша. Запахло мокрой пылью. Спортсмены заняли столик, к ним тут же выскочил взволнованный Лёша. – Ну, что твой хозяин? – спросил парень в малиновом пиджаке. – Будет платить по-хорошему? Или спалить вас вместе с этой ханайкой?! – Будет, будет… – Ну, и хорошо, нам работы меньше. Давай, принеси шашлыков и водки. Только быстро – пять минут! И водки питьевой, а не паленой! – За пять минут не успеем пожарить, – испуганно предупредил Лёша. – Тебе же хуже будет! – рявкнул Прыгун. – Шевели булками! – Ладно… Что-нибудь придумаю… Лёха подошел к столу Гавроша, протянул смятые купюры. – Это за мясо. А жаркое, извини, придется им отдать… – Как так? Мой заказ, моё персональное блюдо, я уже полчаса сижу, – Гаврош говорил, как всегда, спокойно, но спокойствие это было обманчивым. – Почему вдруг ты им отдаёшь? – Ну, ты же видишь… – Эй, ты, иди сюда! – крикнул малиновый пиджак и поманил шеф-повара пальцем. Тот послушно подбежал. – Я не понял! Ты сказал – через неделю заплатишь, а почему этому клоуну сейчас бабки заряжаешь? Или для нас нет, а для него есть? Да кто он такой? Может, крутой рэкетир? – Или он на Арсения работает? – захохотал Прыгун, но поймал взгляд старшего и оборвал смех. – Да, нет… Это знакомый, с мясокомбината. Он нам свинину носит, вот я и расплатился… – Значит, для него есть, а для нас нет?! – продолжал развивать блатную «прихватку» третий спортсмен. Действительно, что тут возразишь, особенно если возражений и объяснений никто не слушает? Ни-че-го! А не оправдался – значит, остался виноватым, а с виноватого всегда спрос обоснован и строг! – Я сейчас, мясо принесу! – Лёха поспешно скрылся в помещении и вскоре вышел с большой, накрытой крышкой, сковородой. – Вот, готово мясо! Как сказали, за пять минут! Он поставил сковороду на стол, снял крышку, и воздух тут же наполнился густым запахом жареной свинины. – Фу-уу-у! – скривился малиновый пиджак. – Мы же шашлык просили! А ты что принёс?! Какую-то вонину! Вот это что у тебя?! А это? – Это ухо… А это хвост… – Да ты офуел?! Кого ты этим кормить собрался?! Мы тебе что, собаки бродячие?! – Извините, я же не для вас готовил… Я же вот, для Сергея… – начал оправдываться повар и показал в сторону Гавроша. – А вы сказали за пять минут… Шашлык никак за пять минут не успеть… Вот и подал готовое… Но все оправдания виновного обречены на провал. А Лёха уже был бесповоротно определён в виновные. – Так, может, тебе по башке настучать?! – угрожающе процедил Прыгун. – Да вдобавок еще и штраф выкатим за неуважение! – сказал малиновый пиджак. – А это хрючево… Давай, Прыгун, отнеси тому чухану, который заказывал… А потом он нам наши бабки отдаст и тоже штраф заплатит! Гаврош наблюдал за происходящим и все слышал. Он оставался спокойным. Его не волновало, что приблатненные черти «наехали» на «Три шампура», не волновало, что они рэкетируют приятеля Лёху, даже то, что забрали его еду, не волновало! Но они назвали его «чуханом», а это, как учил Никитос, страшное оскорбление, если не смыть его кровью, неважно – чужой или своей, то чуханом он и останется! Они уже обращаются с ним, как с чуханом: собираются отобрать деньги, а этот долбанный Прыгун идет к нему со сковородкой и, судя по мерзкой улыбке на отвратительной харе, хочет вывалить жареное мясо ему на голову! Но ждать всего, что ему пообещали, Гаврош не собирался. «Черти рамсы попутали» – так бы сказал Никитос. Если бы, конечно, был жив. Он взял со стола нож – специальный, «мясной», с деревянной рукояткой, острым концом и серейторной заточкой на трети клинка, позволяющей резать самую жилистую, жесткую говядину. Привычно сжал рукоятку прямым хватом и двинулся навстречу Прыгуну. Конечно, это не маузеровский штык, но в умелых руках и вилка – эффективное оружие! Прыгун перестал улыбаться, когда увидел нож и глаза того, кого они посчитали «чуханом»: он понял, что забава будет вовсе не такой веселой, как ему представлялось. Так и вышло: в следующую секунду Гаврош ударил ногой снизу по сковороде – горячее мясо и раскаленный жир полетели Прыгуну в лицо. – Аааа! – взвыл тот, лихорадочно пытаясь стереть горячие капли. – Бзынь! – упала на кафельный пол пустая сковорода. Но Прыгун не был выведен из строя, напротив – тут же оправдал свое прозвище: подпрыгнув, нанёс удар ногой в лицо с такой силой, что Гаврош отлетел и обрушился спиной на соседний стол. Тот с хрустом разломился, нож отлетел в сторону и, лязгнув, проехал по плитке. Друзья Прыгуна тоже пришли в себя раньше, чем можно было ожидать: видно, сказались тренированность и опыт, – с грохотом отбросив стулья, они вскочили и бросились на дерзкого лоха. Гаврош тоже быстро оказался на ногах, прямым правой встретил малиновый пиджак, но тот уклонился, зато встречный кросс через руку достиг цели – голова Сергея дернулась, свет на миг выключился, он с трудом удержался на ногах, но еще попытался достать напарника Прыгуна, однако тот тоже легко ушел с линии атаки, ответив резкой и точной двойкой… «Да что, заколдованные они, что ли…» – подумал Гаврош, падая. Подняться уже не смог: удары руками и ногами посыпались со всех сторон. Он попытался закрыться, но после очередного удара в голову потерял сознание.