Я вытаращилась на него. – И ты сейчас решил рассказать мне об этом?! – Мы думали, ты знаешь. Ну, сначала думали. Поэтому пытались найти тебе работу в Сити, а уже потом, когда ты приехала, поняли, что ты не в курсе. И, честно говоря, в подобном не так уж просто признаться. Черт, Рита, пойми, тогда это казалось хорошей идеей – ясно было, что военные догадаются, откуда мы идем, и тогда еще неизвестно, что они сделают, Марко просто хотел тебя оттуда вытащить! Он не хотел тебя там бросать, а выдать тебя за нашу коллегу из Сити было, извини, нереально. Я застонала и уткнулась лицом в ладони. Я-то все время думала, что в полиции просто решили нарисовать лишнюю звездочку в отчет и поэтому приписали мне нападение на парней из Сити! Думала, Марко виноват лишь в том, что не послушался Коди и невовремя открыл рот. А теперь оказывается, что мы побежали бы в любом случае. А вот в тюрьме я оказалась именно из-за Марко. Я вспомнила эту жуткую ночь. Воспоминания были смазанные, подернутые туманом и рваные, словно кто-то пытается составить пазл, смешав части от трех разных картинок. Машина, военные, грязный пол, наручники, машина, полиция, грязный пол, плохо выбритый мужчина с покрасневшими глазами орет на меня, требует, чтобы я сказала, где взяла пистолет, пощечина обжигает лицо, я валюсь со стула, грязный пол, кто-то говорит: «Обдолбанная», – и еще говорит: «Все с ней ясно», – камера, боль в запястьях, боль в разбитой губе, туман в голове начнает рассеиваться, через него проступают слова «упрощенная процедура» и «шесть месяцев», и я внезапно осознаю, что меня, оказывается, посадили. – Вот спасибо-то ему большое, – произнесла я с горечью. – Полгода я сидела в тюрьме и оплакивала смерть Коди. А могла бы оказаться с братом на военной базе – уж вместе мы бы точно придумали, как оттуда сбежать. – Он был уверен, что помогает, – сказал Теодор совсем тихо. – Скажи ему, пусть больше не помогает, – я покачала головой. – Следующей попытки мне помочь я могу не пережить. – Рита, он действительно пытался что-то сделать, снять обвинения, специально ездил, когда нас выписали из больницы… – Мда, я тогда уже вовсю училась строить мосты. Все, хватит. Не хочу больше про него слышать. Я сюда не за тем притащилась. И где вообще-то еда? Я попыталась встать, но Кару, о котором я уже забыла, придержал меня за плечо. – Сидите, Рита, я почти закончил. Раздался звонок в дверь, Марта вышла и через минуту – Борген как раз наклеил повязку мне на спину и теперь настоятельно пытался всучить мне какой-то тюбик, утверждая, что без него моя нога отвалится – вернулась с руками, полными закрытых контейнеров с логотипами неизвестного мне ресторана. – Что у вас там? – обрадовалась я. – Хотя неважно, давайте что угодно. – Я не знал подробностей, как вы оказались в тюрьме, – сказал Кару, бросив очередной мрачный взгляд на Теодора. – Так этого оставлять, разумеется, нельзя. Мы придумаем, как это можно компенсировать… – Я уже все придумала, – сказала я с набитым ртом. – Мой брат сейчас на военной базе. Мне туда надо, а оружие стоит денег. Кару некоторое время молчал. – Вы собираетесь брать штурмом военную базу? – уточнил он. – Ну да. А что делать? Кару покачал головой. – Это ужасный план. Я понимаю ваши чувства, но идти одной против хорошо вооруженных и обученных людей… – Он бы меня там не бросил, – заметила я. – Рита, чего вы хотите – найти брата или не слишком героически умереть, пытаясь его спасти? – Мне и так скоро умирать, разве нет? – Надеюсь, что нет. Я прошу вас пока повременить с этим вашим планом. – Пока – что? – Пока я попытаюсь узнать, что это за место. У меня, как вы понимаете, куда больше возможностей это сделать. И тогда, может быть, мы что-нибудь придумаем. Какой-нибудь план, который не включает расстрел на контрольной полосе. – Ладно, – согласилась я, отправляя в рот последнюю ложку мяса с овощами. – Недельку я могу подождать. Но вы же сегодня не об этом хотели поговорить, да? Кару кивнул. Я заметила, как подобралась его жена. Сами они к еде даже не приступали. Может, они не хотят, и я еще одну коробку себе возьму? – Да. Сначала я хотел попросить вас показать Марте, как работает это приложение, которое написал ваш приятель… – Не выйдет, – перебила я его, помотав головой. – Мой комм вдребезги. Я могла бы с ним поговорить для вас, но батарейка тоже на нуле. – В любом случае, Теодор уже рассказал нам о проекте «Голос», и, насколько я понимаю, приложение вашего друга связано именно с ним. Я кивнула, чувствуя себя неуютно. Что они сейчас попросят – отдать им чип с памятью Нико? А если они попросят чип в обмен на помощь с освобождением Коди? Или на лекарство для Тенны? Или для меня? Я впилась ногтями в ладонь. Коди жив. И Нико тоже – если верить записям Амелии Лукаш, это не просто приложение и не просто хранилище информации. И Тенна – пока еще. И даже я. Нужно очень быстро решить, кем я готова пожертвовать. – Он использовал найденное оборудование, чтобы скопировать свои воспоминания, – продолжал тем временем Кару, – записать их на чип, который тоже, видимо, нашел в лаборатории, потом каким-то образом доработал и встроил голосовой модуль. Полагаю, Марта и я, мы вместе могли бы сделать что-то похожее, но у нас нет права рисковать, слишком многое поставлено на карту. Если мы ошибемся, второй попытки не будет. Наверное, это единственный сохранившийся чип из тех, что были записаны в Вессеме. Я внезапно перестала понимать к чему он клонит. – Поэтому сейчас нам нужна ваша помощь. И разрешение подключить ваш комм к компьютеру, чтобы разобраться с содержимым этого чипа. – Какого чипа? – не поняла я. – Владимир Джехона, – пояснил Кару терпеливо. – Чип с его памятью, помните? Измененный номер сто тридцать один. – Постойте… Вы хотите потренироваться на Нико? Руки сами собой сжались в кулаки. – Нет, – покачала головой Марта. – Мы хотим, чтобы Нико расшифровал эти данные. *** В трещинах на экране промелькнули огоньки – комм, лежащий в зарядном кольце, оживал. – Привет, Нико, – сказала я. – Привет, Рета, – отозвался голос Нико. – Нужна помощь? – Хороший вопрос, – усмехнулась я. Мы собрались вокруг стола, на котором стоял компьютер Марты. Кроме того, они выложили на стол все, что по их мнению могло пригодиться сегодня: какие-то провода, переходники, ящик с инструментами и все, что нам удалось унести из Вессема. И Борген Кару, и его жена понимали: Нико я им не оставлю, все нужно решать при мне. – Нико, у нас есть, хм, наверное, чип, на котором записана память человека. Такой же, как твой. Но он ни к чему не подсоединен, там просто информация и все. Как ты думаешь, ты смог бы… Если бы мы вас обоих подключили к компьютеру… Ну, не знаю. Поговорить с ним как-то по-вашему? Теодор закатил глаза. Я показала ему кулак и продолжила: – Может, ты смог бы помочь нам подключить его как-то так, чтоб мы могли с ним пообщаться? Или хотя бы привести информацию в такой вид, который мы можем воспринимать. – Я не узнаю, пока не попробую, Рета, – ответил Нико. – Но с подключением будут сложности, твой комм сильно пострадал. Сейчас мое восприятие очень ограничено, к тому же я не смогу вывести для тебя на экран схему. Поэтому постарайся в точности выполнить то, о чем я буду говорить, чтбы подключить меня. – Нико, тут есть Марта, она вроде как программист или что-то такое. Думаю, она справится. – Выходит, мы с тобой сейчас не в Гетто? – Нет. Помнишь Богрена Кару? Мы у него дома. Еще здесь Марта, его жена, и Теодор. – Тогда подключайте комм к компьютеру. Потом я скажу, что делать дальше. Я обернулась к Марте и кивнула. Она заправила за ухо короткую белую прядь и потянулась к моему комму. Я едва удержалась, чтобы не схватить ее за руку. Не убирая комм далеко от зарядной станции, она осмотрела разъем, поморщилась и сняла заднюю панель. Я впилась ногтями в ладонь. Марта медлила, и я перевела взгляд с ее лица на комм. Я никогда не пыталась снять заднюю крышку и посмотреть, что там внутри. Сначала – потому что в этом не было необходимости, а потом, когда Борген сказал, что Нико сделал с моим комом «что-то еще» – потому что все равно бы ничего не поняла. Но Марта, видимо, понимала. Она протянула руку, палец замер над тонкой золотистой пластинкой. Тянущиеся к ней проводки выглядели грубо и неуместно. Полупрозрачная, маленькая – пара сантиметров, не больше, пронизанная темными прожилками, как стрекозиное крыло – она, казалось, попала сюда из другого мира. Это и был другой мир – тот, в котором ее сделали, мир до всех войн, мир, про который говорил Борген, где рак был не опаснее насморка, и где никому не надо было носить респиратор, и где не было землетрясений и радиоактивной свалки. – Это оно, да? – спросила я. – Да, – кивнула Марта. Вот так, значит, теперь выглядит Нико. – Вы только не трогайте, – попросила я шепотом. Марта кивнула, убрала палец от пластинки и подсоединила к чему-то провода и воткнула другой конец провода в разъем компьютера. На экране появилось оповещение о найденном устройстве, но Марта еще не успела даже коснутся сенсора, как оно исчезло, на закрепленной над экраном камерой зажегся огонек, и голос Нико из колонок сказал: – Ну вот, совсем другое дело. Рад видеть тебя, Рета. Марта вскочила. – Я не давала ему доступ, – прошептала она и потянулась к моему комму.