– Нико! – воскликнула я взволнованно, прервавшись на полуслове. – Нико, я нашла Амелию Лукаш! *** Амелия Лукаш погибла не от огня – ее засыпало камнями, когда обвалилась часть потолка. Если бы не сканер, я бы и не узнала, что под завалом кто-то есть. Выхода на поверхность в этом отсеке не было, а что здесь вообще было, я понять не могла. Но точно что-то важное – дверь была толстенная, сдвинуть её с места не вышло, пришлось протискиваться через щель в стене. Слабый луч фонарика выхватывал из темноты предметы, назначения которых я не знала. Единственное, что я могла сказать с уверенностью – техники здесь было просто до задницы, но почти вся – сильно раскуроченная, словно ее пытались разобрать второпях. В конце комнаты примостилось кресло с ремнями. – А может, у них тут не лаборатория была, а какой-то тематический клуб? – спросила я вслух, ковыряя ногтем высокий подголовник с фиксатором. – Чего они все время друг друга привязывали? Ладно, здесь, по крайней мере, ничего особо гадкого нет. Кроме тела Амелии Лукаш. Слушай, взрыв же ночью был, – сообразила я внезапно. – Что она вообще здесь ночью делала? – Вела важный эксперимент, – предположил Нико. – Жаль, мы не нашли ее записей по тому, второму проекту, который уже после войны был. Как думаешь, они тут могут быть? – Возможно, какие-то документы при ней. Я помолчала, переваривая эту мысль. – Ты что, предлагаешь мне ее откопать? У меня одна рука не работает, вообще-то! И мне надо возвращаться к лестнице. Чем дольше Ди торчит в лаборатории, тем больше вероятность надышаться тут этого токсина. И зачем он вообще… Я оборвала сама себя. Нико может понять это как вопрос и ответить. А я не хотела, чтобы он отвечал. Я вообще не готова была думать о том, что связывает меня с Ди. И совершенно точно не готова была обсуждать это с Нико. – Тогда продолжай искать выход. – Ну да, – ответила я со вздохом. – А вдруг у нее там лежит инструкция, как вылечить Тенну? Я подошла к месту, где лежала доктор Лукаш, и остановилась. – Кажется, она спряталась под стол, когда все начало взрываться. А потом уже ее завалило, – сказала я, осмотрев кучу камней со всех сторон. Положив комм на пол так, чтобы свет рассеивался по помещению, я взялась за торчавшую из кучи мусора доску и потянула. С места она не сдвинулась, так что я зашла с другой стороны и, уперев ноги в стену, подтолкнула доску спиной. – Мало мне было завалов в Гетто и Промзоне, – пыхтела я. – Я даже в Вессеме нашла любимую работу. Серьезно, Нико, что со мной не так? Доска неожиданно сдвинулась, и половина камней одним махом соскользнули на пол. Теперь я даже видела край одежды Амелии. – Ага, пошла вода в хату! – обрадовалась я, стараясь не думать, что выкопать тело – половина дела. Используя кусок стола как рычаг, я спихнула несколько самых больших камней, и наконец встретилась с доктором лицом к лицу. Точнее, к тому, что от лица осталось. Амелия Лукаш лежала на животе, свернувшись и поджав руки и ноги, словно пыталась закрыть кого-то собой. Один из камней проломил ей голову, так что умерла она, надо думать, довольно быстро. Никаких папок с бумагами я рядом с ней не нашла, сколько ни разгребала ногами мелкую каменную крошку. – Ох как я надеялась этого избежать, – покачала я головой. – Знаешь, Нико, что еще отвратительнее, чем разбирать завалы? Обыскивать трупы. – Не думай о ней как о человеке, – посоветовал Нико. – А как мне о ней думать? Сложно отвлечься, когда собираешься шарить по карманам у мертвеца. Серьезно, какой из меня мародер? Мы ведь только в магазинах воровали, и то по мелочи. А в заброшках – это вообще не считается. Продолжая говорить, я вытянула край куртки, в которую была одета Амелия. – Однорукий мародер, прикинь, – нервно усмехнулась я. – Я теперь почти как ты. Так, здесь ничего интересного. Ну что, док, что у тебя в другом кармане? Давай у тебя там окажется лекарство от Вентра. Или хоть что-нибудь. Потому что я просто капец как не хочу лезть в карманы твоих штанов. Другой край высвободить было уже не так легко. – Ну что ты в эту куртку вцепилась мертвой хваткой? – укоризненно спросила я доктора Лукаш и тут же обрадовалась собственному остроумию. – Нико, ты слышал? Мертвой хваткой! Ладно, док. Пора тебе немного поменять позу, а то, наверное, уже все затекло за сто лет. Зажмурившись, чтобы даже случайно не увидеть чего-нибудь лишнего, я взялась левой рукой за ее плечо и рванула на себя. Поддалась только центральная часть Амелии Лукаш. Голова ее теперь была повернута под неестественным углом, ноги тоже, но то, что осталось от рук, рассыпалось, и, осторожно приоткрыв один глаз, я наконец увидела, что же она так старательно прикрывала своим телом. На полу передо мной была папка, похожая на те, что мы видели наверху. Голубая обложка, серебряный символ Альянса. Уверена, он там был, хоть я его и не видела под слоем грязи. А поверх папки лежала небольшая, размером с четверть моего комма, прямоугольная коробочка, и я могла поклясться, что Лукаш пыталась защитить именно это. Я взяла коробочку, смахнув с нее пыль и то, о чем думать не хотелось, и поднесла к свету. Сбоку у нее по всей длине был разъем, словно она должна была во что-то вставляться. А сверху от руки было написано: «Проект «Голос». №131». – Нико, ты был прав, ты всегда прав, – радостно объявила я. – Все, я хватаю это добро и сваливаю отсюда. Пока, док, не скучай, – пробормотала я, запихивая голубую папку и незнакомую коробочку в рюкзак. Извиваясь, я снова пролезла через дыру в стене и направилась к третьему выходу. Если и там нет лестницы наверх, плохи мои дела, но сейчас я была слишком рада тому, что мои поиски в останках доктора Лукаш оказались не напрасными. Шаги эхом отдавались от стен. Я выскочила в общую комнату и нырнула в последний, третий коридор. Он был шире и короче остальных, и уже через полминуты я вышла к лифту. А рядом с лифтом была прозрачная дверь, за которой виднелись ступени. – Есть! – закричала я. – Нико, есть! Стекло давно разбилось, и я пролезла в образовавшийся проем, оставляя на торчащих осколках клочья одежды. Прихрамывая, я кинулась вверх по лестнице – и наткнулась на тяжеленную запертую дверь. Я остановилась, не веря своим глазам. Пытаясь отдышаться, я внимательно осмотрела дверь, толкнула ее, потом попыталась подцепить и потянуть на себя. Ручки не было, дверь не поддалась. – Эй, – крикнула я, – есть там кто-нибудь? Теодор? Никто не отозвался, и я заколотила в дверь ногой. Грохот раздался такой, что я бы не удивилась, если бы Амелия Лукаш восстала из мертвых и явилась посмотреть, что происходит. – Теодор! – крикнула я еще раз, и почти сразу услышала ответ: – Рита? – Ну наконец-то! Помоги мне открыть дверь, а то я тут немного застряла. – Сейчас попробую, – неуверенно ответил Теодор. Некоторое время я слышала какую-то возню, потом Теодор снова подал голос: – Знаешь, у меня не выходит. Тут все приржавело намертво. – Нет, подожди. Я знаю, ты не хочешь мне помогать, но послушай. Я нашла Амелию Лукаш – в смысле, ее тело. И при ней было кое-что интересное. Так что давай ты меня отсюда выпустишь, а я тебе отдам то, что нашла. Идет? – Рита, я правда не могу открыть дверь, – устало отозвался Теодор. – И мне неприятно, что ты так обо мне думаешь. Я очень хотел бы помочь, но не получается. Наверное, придется поискать другой выход. Я всхлипнула и опустилась на пол, чувствуя себя потерянной и очень несчастной – в темноте, в подвале, полном нечеловеческих мертвецов. И выход у меня остается только один. – Я не хочу обратно в тоннель, – проговорила я тихо, едва не плача, но Теодор услышал. – Я могу позвать Ди, может быть, вдвоем у нас получится открыть, – предложил он. – Нет, – тут же вскинулась я. – Не зови Ди. Все нормально. Буду искать выход из тоннеля. Ничего страшного. – Значит, ты возвращаешься? – Ага, – ответила я, не двигаясь с места. – Сейчас, отдохну немного. – Ты уверена? – Да. Там ничего такого ужасного нет, особенно в сравнении с нижней лабораторией. Рельс и баллоны с наркозом или чем-то таким. – С наркозом? – Ну да. Тут куча всякой медицинской ерунды, и такие баллоны тоже. Думаю, в них этот газ, которым дают дышать во время операции. – Может быть, – неуверенно протянул Теодор. – А что за вторая лаборатория? Что в ней? Отдыхать мне резко расхотелось. – Мертвые Измененные, – буркнула я. – Мертвые… что?! – Ты слышал, что. Там операционная, где их делали, а рядом палаты… или камеры, не знаю. И пять… тел. Тут был пожар, они сгорели прямо в этих камерах. Ну, не целиком. Осталось достаточно, чтобы я дала деру, как только их увидела. – А Амелия Лукаш? – Лежит в соседней комнате. Ты когда-нибудь трупы обыскивал, Теодор? – Не приходилось. – А мне вот пришлось. Ладно, я сваливаю. – Встретимся у лестницы, – согласился Тедор. Я поднялась и сделала пару шагов, потом вернулась. – Эй, Теодор! Ты тут еще? – Да, в чем дело?