Я промолчала. Выходит, моя ложь никого не провела. – Рита, послушайте, – он устало потер лоб. – Я на вашей стороне. Мне не нужны ваши тайны, я не собираюсь сдавать полиции вас или вашего проводника. Я просто очень, очень хочу выяснить, что произошло. И что происходит сейчас. Если у вас иммунитет к этому – что бы это ни было – прекрасно. Но правда в том, что у сотен людей этого иммунитета не оказалось. И они все умерли – и не очень легко, насколько я могу судить. Поэтому, прошу, расскажите, что было в Вессеме пять лет назад. От кого вы узнали дорогу. – Давайте откровенность за откровенность, – предложила я. – Я вам расскажу, что знаю. А вы расскажете, чего вам сдался этот Вессем. Нет, ну правда. Сто лет никому дела не было. А ему вот понадобилось. – Идет, – неожиданно легко согласился Кару. Наверное, был уверен, что его секрет я уже очень скоро унесу с собой в могилу. Я сделала приглашающий жест рукой. Он поморщился, но начал говорить: – Я узнал о нем почти случайно. Один мой приятель занимался вакциной от вируса Вентра. Знаете, что это? Чем он опасен? Я кивнула. Тенна нам это очень наглядно продемонстрировала. – Впервые он появился вскоре после Гражданской и с тех пор постоянно мутировал. Слышали про антигенный дрейф? Ладно, не важно. Словом, каждый год появляется новая версия, в основном мы успеваем с вакциной, но некоторым не везет. Я снова кивнула. Тенне не повезло. – По словам того парня, этот вирус искусственный. Я уже тогда разрабатывал импланты, не особенно интересовался вирусами, но тот мой приятель говорил, что его выпустили на свет в Вессеме. – Зачем? – заинтересовалась я. – В смысле, зачем вообще делать вирус? – Как биологическое оружие, полагаю. – Странное какое-то оружие. То есть, твои враги гарантированно сдохнут, но через десять лет и вместе с тобой. – Возможно, изначально вирус действовал как-то иначе. У нас мало информации. Для меня много лет это было просто сказкой, услышанной от фрика, пока два года назад не заболел мой сын. Тогда я вспомнил эту… историю. И стал искать сам. Кару снова замолчал. – Мне нужно знать, как был создан Вентра, – сказал он наконец. – Его последствия на данный момент неизлечимы. А я очень хочу спасти сына, Рита. – А что ваш приятель говорит? – Ничего. Вскоре после того разговора он погиб в аварии. – Можно же пересадить легкие, – сказала я, вспомнив Тень. – Это временная мера, – покачал головой Кару. – Основная беда не в самих легких, а в угнетении дыхательного центра даже в том случае, если легкие не слишком пострадали. Просто обычно легкие отказывают раньше. Можно сделать пересадку, но процесс не остановится. Через некоторое время дыхательные мышцы все равно окажутся парализованными. Пересадка даст ему несколько лет, вот и все. И это в том случае, если вообще удастся добиться пересадки – как вы понимаете, легкими у нас не разбрасываются. Те, кто это сделал, не могли вместе с вирусом не придумать лечения. Я должен попасть туда, должен его найти. Вот почему меня так интересует Вессем. Я понимала его с пятого на десятое, но то, что он говорил, мне не нравилось. Выходит, пересадка легких, если ее вообще сделают, даст Тенне не так уж много времени? – Почему вы думаете, что лечение есть? Если бы его можно было найти, его бы давно нашли. Прошло столько лет! – Большую часть времени никто ничего не искал. Медицина сейчас гораздо более… отсталая, чем была тогда. У нас не было времени заниматься наукой, мы были слишком заняты тем, чтобы вылезти из дерьма, в которое сами себя загнали. Я кивнула. Вот это мне было понятно. Я лично до сих пор только этим и занята. – Гражданская война, Первая и Вторая топливная, локальные конфликты в прибрежных районах, эпидемии, болезни, радиация, отрава в воздухе, экологическая катастрофа. Все эти сто лет мы старались выжить. А теперь подняли головы и пытаемся догнать своих предков. Сто лет назад лучевая болезнь не убивала. Рак был не опаснее насморка. Если мы найдем довоенные данные, то сумеем вылечить и Вентра. – Но то, что там было, с нами и вообще, это же не вирус. – Нет. Я полагаю, это что-то вроде охранной системы, которая должна была заставить посторонних держаться подальше. Думаю, в ту ночь она вышла из строя, и случилось то, что случилось. Если она работает до сих пор, то нужно знать, как ее обойти. Или это тоже оружие, но другого действия. Вот почему я так хотел поговорить с вами. Мне нужно знать, что произошло со всеми этими людьми, что на них так подействовало и как от этого защититься. У Теодора пока никаких проявлений – по крайней мере, ничего, что не укладывалось бы в стандартные вариации нормы. Но мне не хотелось бы сидеть и дожидаться, когда же начнутся необратимые изменения. Если вы правы, если были там пять лет назад и ничего не произошло – возможно, там уже не опасно. Тогда – да, я попрошу вас дать мне карту. Но я должен быть уверен. Мы помолчали. – Давайте начнем, – сказал он наконец и протянул мне планшет. – Ответьте на несколько вопросов, я пока все подготовлю. Я взяла планшет. Начало опросника было стандартным – пол (женский), возраст (восемнадцать), хронические заболевания (нет), перенесенные операции (в двенадцать лет сломала ногу), постоянно принимаемые препараты (алкоголь считается?), день цикла (э-э… понятия не имею), медицинский чип (да, самый простецкий), другие импланты (полицейский чип, чтоб его). Потом пошли вопросы, которые Кару явно написал специально для меня – собственно, он мне их уже задавал, только теперь я решила ответить честно: головные боли (да), нарушения сна (в последнее время да), повторяющиеся сны (да, несколько месяцев), нарушение координации… – Про нарушение координации – я не знаю, – сказала я, оторвавшись от планшета. Кару сидел за столом и разливал мою кровь по более мелким пробиркам. – Я недавно так с лестницы навернулась… Но не знаю, почему. Может, просто поскользнулась. – Напишите – нет, – сказал Кару, не отвлекаясь от пробирок с кровью. Я пожала плечами и вернулась к опроснику. Быстро прокрутила страницу – конец списка терялся где-то в бесконечности. Нарушение дыхания (попробуй разбери, без респиратора оно у всех нарушено), вспышки агрессии (вроде нет), приступы тревожности (вот сейчас мне не по себе), нарушение когнитивных способностей… Я снова споткнулась. – Я не знаю, что такое когнитивные способности, – призналась я. – Ладно, оставьте это пока. Кару сунул пробирки в какой-то ящик и закрыл крышку. Ящик загудел и заморгал лампочками. – Хорошо бы еще спинномозговую жидкость на анализ, – пробормотал он. Я нервно сглотнула. – Но один я ее взять не смогу. Поэтому переходим к следующему пункту. Кару подошел к сканеру, включил его, и часть гигантского яйца отъехала в сторону. Я подошла следом. Кару протянул руку – я машинально отшатнулась. Он укоризненно глянул на меня и натянул мне на голову капюшон моего странного комбинезона. Капюшон полностью закрыл лицо, но напротив глаз оказалось прозрачное окошко. – Забирайтесь, – скомандовал Кару и отошел к пульту. Я полезла внутрь. – Так, а это еще что? Я обернулась – Кару держал в руках мой бокал. – Это мое! – я метнулась обратно. – Поставьте, я потом выпью. – Нашли время! – разозлился он. – Слушайте, я, может, эту зеленую штуку больше никогда в жизни даже близко не увижу! – возмутилась я в ответ. – Жалко вам, что ли? Он покачал головой, но переставил бокал на стол, где уже лежал использованный шприц. – Ладно, давайте не отвлекаться. Я наконец забралась в сканер. Изнутри он оказался довольно мягким, я будто в желе улеглась. – Не шевелитесь, – предупредил меня Кару, подойдя, чтобы вернуть крышку на место. – Разговаривать можно. – Слушайте, – сказала я, схватив его за руку. – Если там что-то есть… Если вы что-то найдете у меня внутри… Вы ведь сможете меня вылечить, правда? Он улыбнулся. – Я постараюсь, Рита. Я буду очень-очень стараться. Он отошел, и через секунду я осталась одна в темноте. – Как ощущения, порядок? – донесся голос Кару из динамиков. Я кивнула, потом сообразила, что он меня не видит, и ответила: – Да, все нормально. – Скажите, если станет страшно. Многим от этой процедуры становится не по себе. – Ничего, я потерплю. – Хорошо. Тогда не двигайтесь. Сканер вздрогнул и ожил. Я замерла, стараясь не дышать. – Начинаю сканирование, – донесся до меня голос Кару. Говорил он явно не со мной. – Запись от четвертого мая, время – 19:34. Объект – Рита-Лина Корто, восемнадцать лет, постоянно проживает в Чарне-Технической. Подверглась воздействию «фактора В» двенадцатого октября прошлого года, одновременно с Теодором Ирди и Марко Маноа. – Что за «фактор В»? – спросила я. – Надо же как-то назвать то, что случилось в Вессеме, – пояснил Кару и продолжил: – Общее состояние. В прошлом перелом правой голени… Сросся так себе. Так, что у нас выше. Искривление позвоночника, деформация грудной клетки. Это понятно. Хм, мышцы неплохие. Занимаетесь спортом, да? Ага, ответила я мысленно. Разбором завалов на скорость. – В легких… в легких мусор, – двинулся дальше Кару, не дождавшись моих комментариев. – Рита, вы что, респиратор вообще не носите? Надо носить… Дальше. Гастрит, естественно. Так, тут киста. Ничего опасного. Воспалительный процесс в левом яичнике. Левая почка что-то… а, черт с ней. Это все обычные дела. А нам нужно что-то необычное, верно? Ладно, смотрим мозг. Предположительно, у женщин патологические изменения проявляются раньше. Изменений в структуре тканей у Ирди и Маноа обнаружено не было, все отклонения – в пределах нормы, хотя оба отмечали изменение поведенческих реакций, что, впрочем, может объясняться пережитым стрессом. Если не считать миндалевидного тела. – Он помолчал. – Итак, что же мы видим сейчас. Конечный мозг – без видимых изменений. Кора в порядке. Теменная доля… Н-ну, считаем, что в порядке. Соматосенсорная кора… Так… Латеральная борозда и зеркальные нейроны… отклонения могут быть вариантом нормы, чего мы, впрочем, не знаем. Инсула – тут у нас что-то есть. Но изменения минимальны и могут иметь какие угодно причины. Заметка – вернуться к этому позже. Базальные ганглии – без видимых изменений, что соответствует утверждению объекта, что двигательных нарушений нет. Надо бы, конечно, биопсию… Ладно, идем глубже. Я немного расслабилась. Изменений нет – это же хорошо, да? Я закрыла глаза. Ничего он не найдет. За пять лет со мной ничего не случилось, не случится и сейчас. Вылезу отсюда, выпью ту зеленую штуку. Вернусь к Анне, обменяю ее платье на куртку Коди – и домой ночным автобусом. Завтра загляну к трудовому инспектору – если Борген Кару все сделал как надо, то мне должны еще и заплатить, надо только сдать свой пропуск. Интересно, кто там сейчас вместо меня посуду моет? И моет ли…