Я промычала что-то неразборчивое. – Эй! – крикнул Детлеф так, что я вздрогнула. – Есть тут кто-нибудь? Нам нужна помощь! Послышались торопливые шаги, и уже через секунду я услышала знакомый голос: – Реталин? Детлеф? Что произошло? – Привет, Олли, – сказала я, не открывая глаз. – Не знаю, она жаловалась на головную боль, – сказал Детлеф, – мы пошли в желтую зону, отправили срочный запрос с «лексонов», но почему-то никого не было. Вот, спустились сюда, и ей стало хуже. – Сагитте ни слова, – сказала я. – А то она меня выгонит в Чарну. – Не выгонит, – твердо сказала Олли. Я открыла глаза встретилась с ней взглядом. – Иди за мной, – сказала она Детлефу. – Тут сегодня сумасшедший дом, все с утра в операционных, ваш запрос, похоже, просто не заметили. Вот, клади ее сюда. Реталин, посмотри на меня. Сколько пальцев я показываю? – Два. Веснушки на ее бледном лице казались особенно яркими, и я поразилась, насколько уставшей она выглядит. Видимо, Петер устроил им всем насыщенный день. – Хорошо. Что именно у тебя болит? – Голова. Затылок. Какой-то странный приступ. – Я вызову доктора Эйсуле, – нахмурилась Олли. Только не это! – Не надо. Мне уже лучше, правда. Я попыталась приподняться, но Олли придержала меня за плечо. – Ладно, лежи спокойно. Что ты делала перед тем, как почувствовала боль? Лазала по закрытому и наверняка запретному для меня этажу, паниковала, подключалась без стимулятора и, кажется, вступила в ментальный контакт с пропавшим модификантом. – Ничего. Мы с Детлефом сидели у меня, разговаривали. – Это был… эмоциональный разговор? Я поморщилась. – Да не в том смысле. Правда разговаривали. Про моего брата и вообще. Боль стремительно уходила, и меня накрыло легкой эйфорией. – Сейчас уже почти ничего не болит. Я, наверное, пойду. Извини, что отвлекла. – Нет уж, – она снова остановила меня. – Полежи немного, я кое-что принесу. Детлеф, побудь с ней. – Тебе правда лучше? – спросил Детлеф, едва Олли вышла за дверь. – Да. Отпустило. А тебе? Детлеф отвел взгляд. – Прости, я тебе там лишнего наговорил. Сам не знаю, что… – Я знаю, что, – перебила я его. – Там был кто-то еще, я почувствовала. Кто-то пытался связаться со мной и с тобой. Детлеф наклонился ко мне. – Я ее видел, – прошептал он. – Девушку внизу. Не знаю, кто она, но было написано – «отделение М», будто она из наших. Думаешь, это она? Если она из новых, из тех, кого Петер сегодня… – Судя по ее виду, она там давно, – так же шепотом ответила я. – Прости, я к тебе подключилась. Мне пришлось, иначе ты бы не вернулся. – Все нормально, – Детлеф сжал мою руку. – Но если она тут давно, то почему я ее не знаю? А если она медиатор – то как тебе удалось подключиться ко мне? Я думал, это невозможно – вдвоем подключиться к одному человеку. – Значит, она не совсем медиатор, – сказала я. – А кто тогда? И почему она вообще там лежит? Хотела б я знать. И хотела бы я обсудить это – с Детлефом, с Коди, да даже с Эрикой или Петером. На секунду я представила, как мы все собираемся в одной из комнат, сидим на полу, обсуждаем, строим предположения, смеемся – прямо как наша школьная компания. Я так скучала по всему этому – по тому, как мы проводили время вместе, как любили и поддерживали друг друга, какими мы были, пока Нико не умер и мы не перессорились… – Слушай, – сказала я вслух, – я не хочу в это влезать, ясно? Раз ее там положили, значит, так и надо. Нас там вообще не должно было быть. Так что давай мы просто забудем, что ее видели. – И ты действительно вот так просто забудешь? – не поверил Детлеф. – А какая мне разница? Мне не нужны неприятности. Я очень, очень не хочу обратно в Чарну-Техническую, – сказала я, приподнявшись на локтях. Краем глаза я заметила стоящую в дверях Олли, и поняла, что это мой шанс доказать свою лояльность. – Там у меня нет работы, нет денег, я там живу у подруги и сплю на полу на матрасе, моя семья – это моя в очередной раз беременная мать, которая даже не знает, сколько мне лет, и ее парень, который варит наркоту и хочет заставить меня ее продавать. – Мне было стыдно, что я произношу это вслух, но я сжала кулаки и продолжила. Давай, Рета, это ради Коди. – И шанс, что мне еще хоть раз в жизни выпадет возможность оттуда выбраться, стремится не то что к нулю, а к минус бесконечности. Я хочу остаться здесь, с братом, и через пять лет продлить контракт, а потом продлить его еще раз. Если для этого надо стереть себе память – я сотру себе память, мне даже напрягаться не придется. Если надо мозги свои наизнанку вывернуть – пожалуйста. Я постараюсь стать хорошим солдатом отделения «М». И тебе рекомендую сделать то же самое. Глава 8 С Коди я увиделась лишь утром, на завтраке, и то мельком. Олли оставила меня на ночь в желтой зоне, утром освободила от обязательной часовой тренировки, но на завтрак я пришла позже всех, даже позже Петера, который сидел один, смотрел в тарелку и на попытки с ним заговорить не реагировал. Я порадовалась, что с ним все в порядке, и подсела к Коди и Детлефу, но уже через минуту они поднялись. Сегодня модификанты тренировались отдельно. – До вечера, – кивнул мне Коди и пошел к выходу. Детлеф двинулся было за ним, но остановился и повернулся ко мне. – Слушай, – сказал он, – насчет того, что я тебе сказал… Про меня и Эрику… – Я – могила, – кивнула я. – Да нет, это, в общем, бред какой-то. Я уже ночью прокрутил в голове то, что говорил тебе тогда… Я вообще-то так не думаю. Это ее выбор, и Коди классный, и вообще, мы расстались давным-давно. Честное слово, я обычно не такой придурок. – Просто забудь, – посоветовала я, но мысленно сделала пометку. Всю ночь меня никто не беспокоил, и у меня было время обдумать то, что случилось. Девушка с минус второго этажа явно лежала там уже кучу времени. Заклеенные глаза, все эти трубки, которые к ней подключены – здоровые спящие люди так не выглядят. Те солдаты из отделения Дале, которых избил Петер, и то смотрелись лучше. Но – в этом я была уверена – мозг девушки работал. Она почувствовала нас обоих, она попыталась связаться с Детлефом и заставить его что-то делать, она смогла воздействовать даже на меня, хотя я так и не поняла, чего именно она добивалась. Но она не обрывала связь, пока мы сами не ушли слишком далеко. Девушка хотела с нами пообщаться. И если Детлеф прав, если два медиатора не могут подключиться к одному человеку, то ее воздействие, ее серый туман – это какой-то иной тип связи. Может, она и была медиатором, раз у нее есть имплант. Но точно давно превратилась во что-то другое. Я покосилась на Петера. Он все так же ковырял еду и на занятия не спешил. Я подхватила тарелку и пересела к нему. – Привет. Петер бросил на меня быстрый взгляд и снова отвел глаза. – Расслабься, – попыталась я его успокоить. – Ты никого не убил, они все живы. – Тебе не обязательно со мной разговаривать, – сказал он. Я прищурилась. Так. Он не из-за драки расстроен? А из-за чего тогда? – Когда я была в твоей голове, там был полный хаос, – медленно проговорила я, следя за его реакцией. И заметила отклик. Ему почему-то было это важно – что я там увидела. Времени обдумывать причины не было, и я ринулась в этот разговор, как в холодную воду с моста. – Это сложно описать. Но это как если бы тебя кинули в смерч. Обычно там не так. Обычно я чувствую себя… космическим объектом. Чем-то таким в невесомости. Это странное ощущение. Но тогда, на полигоне, это было... Петер смотрел на меня, не отрываясь. – Больно? – спросил он напряженно. Я сделала глоток кофе. Этого времени мне хватило, чтобы вернуться на две недели назад. Мы сидели с Коди и Детлефом, я рассказывала им про то, как воспринимаю их сознание. Эрика молчала, и Детлеф сказал, что она никогда ничего такого не рассказывала. Петер сидел поодаль и, казалось, не слушал. Потом мы к этому не возвращались. И вряд ли тут дело лично во мне. Ему что, так важно, каким его видят медиаторы? – Нет. Там нет боли и нет зрения или еще каких-то чувств. Но если бы были – то да, это было бы больно.