Когда ты проводишь вместе с кем-то половину десятилетия своей жизни, разрыв отношений должен происходить лично. Лицом к лицу, вместе. Со словами, произнесёнными губами, которые ты целовал, со слезами, льющимися по щекам. Разговор не должен быть лёгким; он должен быть болезненным и честным; он должен занять часы, а не минуты; должен проходить с рыданиями, криками и обсуждениями, но быть содержательным. Это не импульсивное принятие решения. Не обычный и примитивный акт передачи незнакомцем конверта с юридическими документами. Дверь открылась, когда Коул занимался внизу в тренажёрном зале, лежа на спине с вытянутыми вверх руками, заканчивая третий подход. Он впился взглядом в потолок и отрабатывал последние упражнения, дыхание вырывалось при каждом жиме вверх, в то время как его мысли крутились вокруг одного — что он скажет, и как он это скажет. Извинения, вот на чём он зациклился. Необходимы ли извинения, когда он избил того, с кем она трахалась? Проблемой было то, что они не просто трахались. Трахаться не позволительно, но вполне понятно: животная потребность одного тела спариваться с другим, бурлящий в венах выработанный за миллионы лет инстинкт выживания, жаждущий продолжения рода. Вопрос заключался в том, что это был не просто секс. Это были отношения, роман. Коул слышал, как она говорила этому придурку, что любит его. Вот в чём была проблема. И даже сто подходов не решат проблему. Он закрепил штангу на стойке и сел. Его голая грудь тяжело вздымалась, Коул посмотрел прямо и был сильно удивлён, увидев в дверях мужчину. Как бы там ни было, это не Надия. Все его размышления о том, что сказать, оказались напрасны. — Что ещё? — выкрикнул он, и его голос эхом отозвался в огромном помещении. — Я из «Бенфорд, Кастерс, и Саннерберг», мистер Мастен, — слишком много имен в одном коротком предложении. Коул осторожно вытер лоб и увидел своего помощника, с напряжённым лицом стоявшего позади мужчины. — И? — Я только завёз вот это, — он протянул белоснежный пакет с надписью на обложке «КОУЛ МАСТЕН», как будто там она была изначально, и в этом достаточно толстом конверте могла поместиться сотня головных болей. Судебный иск. Наверное, от урода режиссёра. Он был удивлён, что это заняло так много времени. С той ночи прошло почти четыре дня. Коул кивнул Джастину, и его помощник бросился вперёд. — Я возьму это. — Нам нужна Ваша подпись, Мистер Мастен, — сказал незнакомец. Коул взял протянутый ему блокнот и ручку, рука была влажной, когда он сжимал инструмент, подпись в нижней части квитанции вышла кривой. Он отдал блокнот, игнорируя слова благодарности мужчины. Откинувшись на скамью, он обхватил руками гриф штанги и впился в него ладонями. — Ты не собираешься его открывать? — заговорил Джастин, стоя в дверном проёме. Коул не повернул головы, не отвёл взгляда от потолка. — Пусть этим занимается Тони. И всё уладит с этим уродом. — Бумаги от Надии. Это заставило Коула поднять голову, он вынырнул из-под стойки, и его глаза встретились с глазами Джастина. — Пакет? — реальность настигла его не внезапной вспышкой понимания; это было медленное озарение. Не иск. Если не иск, то… — Нет, — покачал он головой. — Нет. — Я не открывал, но… — Она просто злится. Смущена. Чёрт, я не знаю, что чувствуют неверные жёны. Но она не могла… — он вскочил на ноги, выхватил конверт из рук Джастина, его пальцы сорвали печать и вытащили толстую стопку документов, скреплённых вместе сверху, на них уже стояла печать суда, смазанный отпечаток, как будто документ, меняющий его жизнь, не стоил чёткой печати. Господи, должно быть папарацци уже всё знают и газеты, и его агент… он перевернул первую страницу. — Оуэн уже звонил? — Оуэн Фисс его пресс-агент. А также пресс-агент Надии. Господи, как тесно могут быть переплетены две жизни! Он сунул бумаги Джастину и отступил, сжав руки в кулаки, его разум пытался разобраться сразу во всех слишком многочисленных эмоциях, вал которых устремился в узкий канал, в который превратилось его здравомыслие. — Позвони Тони. Передай это ему, — Тони Фрагетти его адвокат. Специалист в сфере развлечений, не факт, что самая сильная карта сейчас. Но Тони, как и всё остальное в этом доме и в этой жизни, был также и адвокатом Надии. — Стой, — Джастин замер, прервав звонок, и поднял глаза. — Подожди, — Коул подошёл к стене и опёрся ладонями о её поверхность, вонзив пальцы в мягкое стеновое покрытие. Подумал, что если ударит по нему, то сломает. Он глубоко вздохнул, контролируя дыхание. — Ничего не делай, — когда слова, наконец, нашлись, у него уже была цель и направление, и он оттолкнулся от стены и пошёл к двери, схватив с пола бутылку с водой и допив её. — Я сам найду Надию. ГЛАВА 15 Да, для такой девушки, как я, двадцать тысяч долларов — большая сумма. Так много денег я никогда не видела. Их будет достаточно, чтобы купить билет из этого города, достаточно, чтобы найти собственное место подальше отсюда, в городе, где каждый август не коронуют Арахисовую Принцессу. Двадцати тысяч мне хватит, чтобы купить надёжную машину, одежду с нетронутыми бирками, получить образование. Но после тщательных финансовых расчётов этого оказалось недостаточно, чтобы как следует обустроить на новом месте маму с оплатой аренды и задатком. Я стояла на кухне, наблюдала, как она гладит, и думала, действительно ли я смогу её оставить. Собрать вещи и поцеловать на прощание в щёку. Интересно, какая часть её поддержки была фарсом, а какая — реальностью? Мне нужно больше вытянуть из Голливуда. Столько, сколько смогу. Я схватила ключи и вишнёвую колу из холодильника. — Я смотаюсь в город, — крикнул я маме. — Хочу отыскать Бена. Вернусь поздно. Она помахала рукой, улыбка скользнула по её лицу, взгляд снова устремился назад к хитрому воротнику разложенной перед ней рубашки. Мы с Беном почти всё закончили. Места были выбраны, площадки под строительство расчищены, старая парковка у супермаркета «Пигли Вигли» арендована для стоянки трейлеров. В Куинси не хватало жилья, поэтому команда и актёры забронировали все номера в отелях пяти близлежащих городов. Таллахасси, столица штата Флорида, находился всего в сорока пяти минутах езды, но, по словам Бена, сорок пять минут — это слишком далеко, так что парковка «Пигли Вигли» превратилась в мини-город, где фургоны и трейлеры стояли так близко друг к другу, что походили на лагерь беженцев, если в лагере беженцев можно увидеть фургоны за миллион долларов. Было весело. Увлекательно. И захватывающе. Действительно захватывающе. Я пожала руку Бену, изучила расписание съёмок и увидела бюджеты, арендную плату и выплаты, от которых у меня отвисла челюсть. Это был мир, который я никогда не знала, никогда не предполагала узнать, но внезапно оказалась в центре всего, упрямо цепляясь за Бена, как клещ, который не сдаётся. И он не пытался вырваться. Он нуждался в моих связях так же, как я нуждалась в этом ажиотаже. Мы готовились к августу, я ожидала его с лихорадочным волнением и страшилась его наступления, потому что это означало, что наша работа будет сделана, и я снова окажусь сторонним наблюдателем, прижав нос к стеклу следящим за балом, куда за неимением билета не могла попасть. Оставалось пять недель. И мне нужен был билет. Пришло время дожать Бена. Он открыл дверь в купальном халате с туго затянутым поясом, мои глаза скользнули по монограмме на его груди, и я захихикала. — Заткнись, — нараспев произнёс он, поворачиваясь на пятках, прошёл в комнату и сел за стол, моя рука, очень осторожно подтолкнув дверь, бесшумно её закрыла. Этель Рейн, владелица «Рейн Хауса», — властная женщина, считающая громкий чих нарушением, заслуживающим выселения. — Я просто нахожу забавным, что, пакуя вещи для поездки в Куинси, ты решил, что тебе понадобится элегантная домашняя одежда, — ухмыльнулась я, запрыгивая на его тщательно застеленную кровать. — А я думал, что правила Юга предписывают сначала позвонить, — заметил он, подняв тщательно выщипанную бровь. — Ну, ты собственноручно разрушил эту традицию, — сказала я, выбрав одну из его подушек и запихнув её под голову. — Не хотелось оставлять тебя одного в этом море бестактности. — Как любезно с твоей стороны, — протянул он, в совершенстве имитируя южный говор. — Это правда, я леди, — наклонила я голову. — Кстати, как продвигается местный кастинг? — Уже потратила деньги? — воспринял он резкую смену темы как должное. — Просто хочу ещё, — пожала я плечами и перевернулась на бок. — Подбором массовки занимается компания из Атланты. И она нанимает местный контингент для сохранения аутентичности. — Кажется, следовало уточнить, что мне нужна работа, а не роль, — скорчила я ему рожицу. — У тебя есть какой-нибудь опыт работы? С освещением, с камерой, с костюмами? — он застонал, когда я покачала головой. — Ты когда-нибудь участвовала в подготовке к школьным спектаклям? — Нет, — я перекатилась на спину и села. — Думай ещё. — Я позвоню Эйлин Каль сегодня днём, как только Калифорния проснётся и поедет на работу. Посмотрим, что у неё есть. — Кто такая? — Помреж. Помощник режиссёра, — добавил он, заметив мой непонимающий взгляд. — Но, вероятно, уже слишком поздно, Саммер. — Я могу разносить кофе, стирать, всё что угодно, — протянула я, спустив ноги с кровати. — Я вспомню об этом, когда ты позвонишь мне и пожалуешься, что разбираешь грязное белье Коула Мастена. — Окей, — сморщила я нос. — Забудь мои слова о стирке. Хотя… — задумчиво произнесла я. — Держу пари, что настоящие ношеные плавки Коула Мастена принесут на eBay мне баксов сто. Я могла бы открыть свой побочный бизнес — магазин ношеного, но в хорошем состоянии, нижнего белья Коула Мастена. Бесплатная доставка на все заказы! — сымитировала я энергичные движения рук Бена, и он чопорно вздёрнул брови, считая себя суперэстетом и выше всех моих подростковых выкрутасов. — Да ладно, — закатила я глаза. — Ты ведь знаешь, что будешь скучать по мне в Ванкувере, — мне очень не хотелось поднимать эту тему, я избегала мыслей об отъезде Бена. Приближение неизбежного события начинало портить время, проведённое вместе. Мы почти закончили наши дела. Ему не было необходимости оставаться, когда начнутся съёмки. Вспомнилась наша первая встреча и разговор на кухне. «Пять месяцев работы», — говорил он. Пять месяцев практически истекли. Бен поразил меня, подойдя и на удивление крепко обняв. — Обещай, что будешь каждый день принимать ванну. И умывать лицо. И использовать тушь Dior, которую я тебе дал. — У нас с тобой ещё пять недель, — со смехом оттолкнула я его. — У тебя будет достаточно времени составить полный список требований и заставить меня поклясться выполнить его. Он улыбнулся и потуже затянул пояс халата. — Хочешь, пообедаем у Джимми? — Конечно. Пойду займу нам столик, — я встала и махнула рукой на его наряд. — Оденься. — Замётано, — передразнил он мой жест. Я выбросила вишнёвую колу в мусорное ведро и ушла. Я буду скучать по Бену. Буду скучать по нашей работе. Мне будет не хватать радостного возбуждения и энергии от Чего-то Нового и Необычного. И очень не хочется возвращаться к той жизни, где моим самым захватывающим моментом был выход нового романа Балдаччи1. Я сбежала вниз по лестнице и улыбнулась Этель Рейн, женщине, которая резко потеплела ко мне после того, как мы с Беном забронировали все номера в её отеле на следующие пять месяцев. Комнаты здесь предназначались режиссёрам, помощникам режиссёров, продюсерам, директору картины и художникам — ключевым людям, которые были достойны большего, чем двухъярусная кровать, но не заслуживали целого дома, как Коул Мастен и Минка Прайс, для которых мы арендовали дома Кирклендов и Уилсонов. Минка Прайс — если ей не удастся отказаться от проекта — привезёт свою семью, поэтому она получила более «комфортабельный» из двух домов. Мы готовились/надеялись/визжали от радости, что Коул Мастен привезёт Надию Смит, но после выхода последнего выпуска «СТАР» я уже не ожидала, что это произойдёт. С ними случилось то же, что и с «Вафл Кинг» после инцидента с коровой в 97-м. — Это нормально? — спросила я Бена, вгрызаясь в сэндвич в ресторане Джимми. Секрет хорошего к тебе отношения и достойного обслуживания у Джимми состоял в том, чтобы подружиться с его женой Джилл. Я давилась кашлем, выкуривая свою первую сигарету с Джилл, украшала вместе с ней парадную платформу для бала выпускников, одалживала и просила у неё тампоны в критические дни. Я однозначно была у себя дома. Бен… ему потребовалось несколько месяцев, чтобы как следует натренироваться целовать задницы и уделять особое внимание. Теперь, в последние дни своего пребывания, он получал лучшие куски, мог сделать перед приходом заказ, и ему разрешали садиться за один из столиков у окна. Интересные дела. — Что нормально? — уточнил Бен, громко всасывая через соломинку сладкий чай. Да, сладкий чай. Я действительно превратила его в человеческое создание. — То, что звезда пытается бросить съёмки на таком позднем этапе. Мы начинаем снимать меньше, чем через месяц, тебе не кажется, что… — я не закончила фразу, услышав, как Бен чересчур драматично на меня шикнул. Он украдкой огляделся, как будто нас пыталось подслушать ЦРУ. — Не здесь, — прошипел он. Я громко всосала чай через свою соломинку и после, расстроенная, помешала лёд, встряхнув чашку. Но Бен был прав. Каждый в Куинси напрягал свой тонкий слух, чтобы разузнать как можно больше информации о фильме. Невозможно поверить тем глупостям, что я подслушала: «Ты знала, что Минка крашеная блондинка? От природы она рыжеволосая… так сказала Эмма Стэттон, и её могут нанять гримёром». «Я слышала, что большая финальная сцена фильма включает взрыв, и плантация Миллера будет взорвана. Вчера Трейс Бинсон заказал для этого динамит. Четыре тонны тротила». «Я только что услышала от дантиста моей сестры, что Коул Мастен и его жена — свингеры. Дом Кирклендов станет вроде особняка «Плейбоя» в Калифорнии. Джонни сказал, что мистер Мастен попросил установить там ШЕСТ для стриптиза». Вокруг летало столько дерьма, что все наши совсем запутались. Время от времени можно было услышать что-то правдивое, но это случалось редко. «Бутылка удачи» была самым захватывающим событием, когда-либо случавшимся с кем-либо из нас. И я… я видела, как немного приподнялся чёрный занавес моего позора. Разные девушки звонили «просто поболтать» или сказать: «Боже, мы скучали по тебе». Призраки прошлого хотели восстановить прежние связи, и их скрытые мотивы были очевидны. Этот город повзрослел и забыл меня, поступки трёхлетней давности прочно поместили меня в разряд «мы тебя не знаем». Саммер Дженкинс, самую дружелюбную ученицу выпуска 2005 года. Эту девочку предали забвению после старших классов. В то время как «умные дети» уехали в колледж, когда деревенские парни занялись семейным бизнесом, когда чирлидерши и доморощенные принцессы вышли замуж и нарожали детей, я продолжала плыть, затерянная в ветрах этого города. Но стоило мне набрать очки, начав встречаться со Скоттом Томпсоном, мои акции взлетели вверх. Когда же всё развалилось, я впала в немилость и так там и осталась — маленькая частичка Куинси, на которую смотрели свысока. Конечно, все вели себя всегда вполне дружелюбно, общались со мной в очереди в супермаркете, расспрашивали о маме, на воскресном церковном обеде хвалили мою запечённую фасоль, но любые звонки, любые дружеские отношения, любое участие в светской жизни прекратилось много лет назад, а после трагедии 2012 года не осталось никаких надежд на их восстановление. До истории с фильмом. Мне не хотелось, чтобы дружба рождалась из любопытства и сплетен. Для меня и Куинси было слишком поздно разжигать потухшее пламя. Я хотела уехать. ГЛАВА 16 «В Голливуде справедливое бракоразводное соглашение означает, что каждая сторона получает пятьдесят процентов рекламы». Лорен Бэколл