Наступила звенящая тишина. Возможно, самая долгая за всё время, что я знаю Бена. — Повтори? — наконец попросил он. — Лучше заткнись и помоги мне, — простонала я, вытаскивая из сумки пару старых найков и с сомнением их рассматривая. Последовала долгая пауза, затем он заговорил: — У тебя с ним отношения, или это просто секс? Другими словами, стоят ли за этим чувства? — Нет. Кроме сильной неприязни. Если считать это за чувства. — Ох… секс из ненависти, — театрально вздохнул Бен. — Я бы пожертвовал своими яйцами за такой секс с этим мужчиной. — Сосредоточься, Бен, — поморщилась я. — Ты можешь оставить сумку в машине и забрать её, если он пригласит тебя остаться на ночь? — Нет. Ни за что на свете я не поеду к Коулу на своём грузовике и не оставлю его припаркованным перед домом на весь вечер или, что ещё хуже, на всю ночь. Если я это сделаю, то к завтрашнему утреннему кофе каждый в Куинси будет в курсе наших дел. — Тогда не бери вещи. Засунь в сумочку только зубную щётку и смену белья. Всё остальное может подождать до завтра, — он помолчал, затем продолжил: — Что ты скажешь маме Дженкинс? — Мама Дженкинс, — рассмеялась я, — практически вытолкнула мою задницу за дверь. Она думает, что Коул её единственный шанс на внуков. Она нашла презервативы, что я купила, и выбросила их в мусорное ведро. Я так смутилась, когда открыла крышку и увидела маленькую золотую коробочку. У меня не хватило духу сказать ей, что презервативы предохраняют не только от беременности. Вместо этого осторожно вытащила коробку, вытерла её и спрятала в резиновые сапоги. Очевидно, ящик с нижним бельём больше не считался подходящим укрытием. — А что случилось с девственными вагинами, которые были для неё одним из условий брака? Я села на край кровати, скинула шлёпанцы и рассмеялась. — Мне кажется, она отказалась от этого сценария, когда вошла в дом и услышала вой гиены-Скотта, когда тот кончал. — Кого? На мгновение я забыла, что никогда не рассказывала Бену о Скотте. И вслед за этим забыла о статье в журнале. — Моего бывшего. Ты заходил сегодня в интернет? Я вот — нет. Кейси заставила меня поклясться держаться подальше от всех социальных сетей и веб-сайтов. Прежде чем покинуть дом Фрэнксов, я прочитала статью. Меня от неё затошнило, ожидание каждого высказывания придавало им дополнительный вес, хуже всего были цитаты от местных «анонимных источников». Это заставило меня возненавидеть каждого в Куинси, их низкое мнение обо мне выглядело намного сильнее, когда было напечатано чёрным по белому и разглашено на всю страну. Когда я уходила, Коул повернул голову в мою сторону, но я не остановилась, не встретилась с ним взглядом, мне не хотелось ничего, кроме как сесть в грузовик, поехать домой и забраться в постель. Мама встретила меня в дверях, и я не стала спрашивать, почему она не на работе. Просто нырнула в её объятия и зарыдала. Зарыдала, как маленькая девочка. Она сидела рядом со мной в постели, протягивала салфетки и слушала мою бессвязную болтовню, поглаживая мне спину. В какой-то момент, пока её рука гладила мои волосы, я заснула. А когда проснулась от запаха курицы и овощного супа, то больше не была расстроена. Вместо этого я разозлилась. На Скотта, на Бобби Джо, на долбаный журнал Variety. Мне необходимо было срубить десять деревьев, пробежать сто километров, поднести пистолет к большому дубу и разрядить сотню обойм. Мне было необходимо трахнуть Коула Мастена и быть оттраханной им в это воскресенье десятью разными способами, и немедленно. Я пошла на кухню и поцеловала маму в щёку. Съела пару ложек супа, потом извинилась и скрылась в ванной. Использовала две бритвы и полбанки крема для бритья. Сунула в сумочку презервативы и оделась, натянув единственные сексуальные трусики, которые у меня нашлись, и синий сарафан от Tommy Hilfiger, который купила со скидкой в универмаге «Росс». И в этот момент меня осенило, мозг заработал лучше либидо, сработала простая логистическая схема, что обычно мне не свойственно. Тогда я и позвонила Бену. Бен до сих пор находился в Ванкувере и ещё не слышал новостей обо мне. Либо в Канаде никто не интересовался полнейшим бредом, распространяемым СМИ о никому неизвестной актрисе из Джорджии, либо Бен был слишком занят, но в любом случае, я не стала развивать столь щекотливую тему. Вместо этого я извинилась и как можно скорее отключилась, пообещав, что позвоню ему завтра. Бен оказался прав. Было бы странно, если бы я появилась с сумкой. Действительно странно. Поскольку мы чётко обговорили в столовой Фрэнксов, что это не было свиданием. Всё делалось ради одной вещи. Одной очень нужной мне вещи, чтобы разобраться с депрессией, в пучину которой я погружалась. Мои размышления высветили самую суть процесса. Он станет моим отвлечением. Потрясающим, сводящим с ума и заставляющим поджимать пальцы ног отвлечением. Я схватила сумочку и поцеловала маму на прощание. Затем открыла заднюю дверь и сбежала вниз по ступенькам, направляясь к полю Его дом был виден в лучах заходящего солнца, внутри горел свет, перед домом стоял грузовик. Позади меня, в конце длинной подъездной дороги к дому Холденов за запертым забором без всякого разрешения припарковалась группа незнакомых автомобилей. Мы никогда не запирали этот забор, ни разу за те шесть лет, что я провела на плантации. Но пока я спала позвонила Кейси и предупредила маму. Велела передать, чтобы я оставалась на месте, ни с кем не разговаривала и избегала контактов. Глубоко вздохнув, я вышла к полю, выкидывая из головы ненужные мысли и с каждым шагом всё быстрее удаляясь от стервятников. Отвлечение. Вот что это было. Может быть, целая коробка презервативов выглядела немного пугающе. Надо было просто открыть её и вытащить один или два. Или три. Или хватит одного? Мы со Скоттом никогда не занимались сексом чаще одного раза в сутки. Но я читала книги, смотрела «Шоутайм»1 и знала, что другие пары не такие скромные, как мы со Скоттом. Не то чтобы мы с Коулом были парой. Всего лишь образное выражение. Кажется, было глупостью надеть шлёпанцы. Я прошла только полпути, а пальцы ног уже покрылись пылью. Вряд ли Коул станет заниматься сексом с девушкой с грязными ногами. И уж совсем глупо было бы зайти в дом, а затем попросить разрешения вымыть ноги. Резиновые сапоги. Они подошли бы к моему сарафану и сохранили ноги чистыми. Хотя процесс снятия обуви станет настоящим наказанием. И жутко несексуальным. Представляю, как мои руки сжимают один сапог, в то время как я хрюкаю и хриплю, извиваясь, чтобы стянуть резиновую вещицу с потной ноги. И надо было больше поесть. Я уже проголодалась, а те две ложки супа были крошечными. Когда я оставалась у Коула присматривать за Коки, то совершила набег на его кухню, и это оказалось безнадёжным делом. Мужчина, похоже, питался молоком, пивом и бутербродами с ветчиной. Я дошла до конца поля и остановилась. Передо мной открылся задний двор Кирклендов, зелёная трава тянулась на пятьдесят метров в обе стороны, за белой оградой росли полевые цветы, очертания большого дома разрезали холст ночного неба. А посреди двора уперев руки в бока в белой футболке, туго обтягивающей мускулистую грудь, и в тренировочных шортах стоял Коул и не сводил с меня глаз. Застыв на месте, я и мои грязные ноги решили выждать, пытаясь придумать, что сказать. ГЛАВА 95 Коул сильно волновался, опасаясь, что она не появится. Из дома Фрэнксов она вышла с опущенной головой и не поднимая на него глаз. Коул был уверен, что она передумает и поставит его в дурацкое положение. Но сейчас она была здесь, остановившись позади забора. Коул обогнул Коки и подошёл к воротам, опершись на них всем весом и глядя на неё. — Ты пришла, — сказал он. — Да, — она поправила сумочку на плече. — Я принесла презервативы. То есть… — покраснела Саммер. — Презерватив. Понимаешь. Если… — она поднесла руку ко рту и захихикала. — О Господи! Я идиотка. — У меня есть презервативы, но спасибо, — рассмеялся Коул. В сумеречном свете её волосы казались розовыми, ветер подхватил пряди и мазнул ими по её лицу, и Саммер вдруг стала выглядеть уязвимой. Это был новый взгляд на неё, и он пробудил в нём инстинкт альфа-самца, наличие которого Коул никогда раньше в себе не подозревал. Он поставил ногу на забор. — Прежде чем ты войдёшь, я хотел кое-что предложить. — Я не хочу говорить о том ужине, — быстро сказала она. — Мы можем сейчас о нём забыть? — Меня это устраивает, — пожал Коул плечами. — Это твоё дело. Если передумаешь, я буду здесь. — Что за предложение? — подозрительно прищурилась она, и на какой-то безумный миг Коул представил, какие глаза могли бы быть у их ребёнка, карие или зелёные. — Двадцатичетырехчасовое перемирие, — помахал он между ними рукой. — Мы оба с тобой испытываем некоторое отвращение к вежливости. Сегодня вечер пятницы. Завтра нам не нужно работать. Следующие двадцать четыре часа никаких сражений. — А если ты станешь вести себя как мудак? — скрестила на груди руки Саммер. — Не стану, — улыбнулся Коул. — Обещаю. Будет трудно её не провоцировать, особенно когда ему так нравилось видеть Саммер раздражённой. Но он будет вести себя хорошо все двадцать четыре часа. Ему хотелось больше узнать о девушке, которая пряталась за всем этим огнём. — Не знаю, верить ли твоим обещаниям, — Саммер подошла ближе, опустила руки и положила их на калитку. — Тогда можешь обозвать меня придурком и уйти, — пожал Коул плечами. — Что ты, собственно, уже запланировала сделать после того, как используешь все презервативы. Или один презерватив. Или… — его улыбка стала шире. — Не важно. — Так и есть… — задумчиво произнесла Саммер, лукаво сверкнув карими глазами. — Я репетировала свой драматический уход и всё такое. — Ну, меня тоже сложно назвать пай-мальчиком, — Коул наклонился вперёд, облокотившись на перила, и заговорщицки произнёс: — Так что не волнуйся. Уверен, в нужный момент ты этим воспользуешься, — он приоткрыл калитку и остановился. — Договорились? — Ты меня прогонишь, если не соглашусь? — М-м-м… да, — Коул продолжал держать калитку наполовину открытой, блокируя вход телом. — Ты ужасный лжец, — поддразнила Саммер, подходя ближе. — Ну, знаешь. У меня было мало практики, — ухмыльнулся Коул и протянул руку. — Так мы договорились? — Договорились, — протянула Саммер свою руку в ответ, и несмотря на такую крошечную ладонь её рукопожатие оказалось сильным. — Где твоя сумка? — он посмотрел на её сумочку, которая была слишком маленькой, чтобы что-либо вместить. — Я её не принесла. Решила, что… ну, понимаешь. Что будет просто секс, — Саммер потянула за подол своего сарафана. Боже, она была восхитительна. — Ты остаёшься на ночь. — Возможно, — прищурила глаза Саммер. — Остаёшься, — улыбнулся он и отступил в сторону, распахивая калитку. Коки пронзительно закукарекал из дальнего конца двора и, хлопая крыльями, наполовину подпрыгивая, наполовину летя, побежал к ней. Саммер встретила Коки на полпути, опустившись перед петухом на колени, её руки нежно скользнули по его спине и гребешку. Коул смотрел на неё, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Он прочистил горло, сильно кашлянув, закрыл калитку и повернулся к Саммер. — Ты ела? Я как раз собирался жарить стейки. — Стейки? — удивлённо подняла глаза Саммер. — Мы можем не есть. — Боже, как неловко. — Нет, — поднялась она на ноги. — Стейк — звучит здорово. Хочешь, я быстренько что-нибудь соображу к мясу? — М-м-м… Давай. Саммер отряхнула руки, схватила сумочку и решительно направилась к заднему крыльцу. Коки возмущённо закричал, выражая своё негодование тому, что его оставили. — Тише, — упрекнул его Коул. — Ты уже получил больше внимания, чем я, — Коул глянул на дом, на светящиеся окна, в которых хорошо просматривалось, как Саммер вошла на кухню, как закрутила наверх волосы, затем включила воду и, опустив голову, стала мыть руки. Двадцать четыре часа. Перемирие было всего лишь предлогом провести с ней больше времени. Опасная авантюра, но он должен рискнуть. В Саммер было что-то такое, что притягивало его с момента их встречи. Состязание, которое стало зависимостью. Зависимостью, от которой ему необходимо исцелиться. Двадцать четыре часа без отвлечения на борьбу — вот что ему нужно. Время, проведённое вместе, сотрёт с неё сияющий блеск. И, лишившись притягательной силы недосягаемости, она потеряет свою тайну, потеряет своё очарование. Потом, когда до конца съёмок останется всего месяц, он выкинет из головы все мысли о ней и будет готов вернуться в Лос-Анджелес. Оставив петуха на крыльце, Коул поднялся по ступенькам и открыл заднюю дверь. Они готовили в тишине. Саммер нашла в морозильнике немного замороженной окры и кукурузы, её руки быстро, как будто тасуя карты, пробежались по кухне Кирклендов, расставляя сковородки, хватая продукты, открывая окно над раковиной. Коул, прислонившись спиной к одному из столбов, наблюдал за ней со своего места на заднем крыльце, где на медленном огне поджаривались стейки. Надия никогда не готовила. У неё было много других дел, и она больше была заинтересована поесть в таком месте, где её могли увидеть, а не дома. К тому же их шеф-повар знал, что им обоим нравится, так что в готовке не было необходимости. В оправдание Надии надо сказать, Коул тоже никогда не готовил. Положить мясо на гриль и снять, пока оно не подгорело. Это был предел его талантов. Закончив сразу после него, Саммер выложила на его тарелку жареную кукурузу и смесь окры с помидорами. Они поели на заднем крыльце, вентилятор поддерживал комфортную температуру, а во дворе разгуливал Коки.