ГЛАВА 52 Если обучение правилам общения с прессой было первой подсказкой на то, что такое быть актрисой, то я оказалась тостом. Тостом, подгоревшим так, что его нельзя было есть, поломанным и раскрошившимся на тарелке, которому самое место в мусорной корзине. Брекен Николс из Атланты, одетая в синий костюм, неспешным шагом разрезала влажный воздух, как будто у неё было полно времени, хотя, по моим часам, она опаздывала уже на пятнадцать минут. Я нетерпеливо ждала рядом с Беном, наблюдая за её приближением и откладывая в уме всё, что мне нужно было знать об этой женщине. На одной руке у неё висела большая сумка с монограммой, набитая таким количеством вещей, что мне хватило бы на несколько недель жизни в пустыне. Ярко-красная помада, из-за которой Бен меня бы застрелил, тёмные волосы собраны в один из тех пышных хвостов, которые так любит делать Хайди Клум, но я смотрелась бы с такой причёской нелепо. А Брекен не выглядела смешно. Она выглядела собранно. Идеально. Густые брови, которые она критически вздёрнула при приближении, острый взгляд и хорошо накрашенные глаза, что, должно быть, заняло у неё всё утро. Это была не та женщина, которая даёт себе послабление и убирает за своими домашними животными. Это была женщина, которая обедает в модных ресторанах, выбирает поклонников по величине их банковского счёта и смотрит на таких женщин, как я, словно на жертву. Я сунула руку в задний карман своих новых джинсов и почувствовала её презрение даже прежде, чем она успела открыть рот. — Боже, пожалуйста, только не говори мне, что в это тебя одели костюмеры, — вылетели из её рта слова, когда она остановилась передо мной. Её голова медленно наклонилась, взгляд скользнул от моей головы к туфлям, и она долго изучала мои кроссовки. Nike. Совершенно новые. Но на неё это не произвело никакого впечатления. — Я оделась сама, — изложила я очевидный факт дружелюбным тоном, хотя с языка готовы были сорваться дюжину гораздо более грубых ответов. — Саммер Дженкинс, — протянула я ей руку, и Брекен с недоумением уставилась на неё. — Никогда не представляйся, — наконец отрезала она, проходя мимо моей руки и открывая одну из широких двойных дверей. — Пусть все знают, кто ты, и они будут знать, кто ты. Поняла? — женщина не стала дожидаться ответа, её каблучки застучали по коридору перед нами, и я схватила руку Бена, сжав её так сильно, что он взвизгнул. — Будь умницей. И найди меня, когда всё закончится, — прошептал он, выдернул руку из моей хватки и не оглядываясь кинулся прочь через парковку, перебирая худыми ногами. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Брекен исчезла в комнате справа. Вздохнув, вошла в здание и поплелась вслед за ней. Никогда не представляйся. Как пафосно и глупо… Я вошла в комнату и увидела, как Брекен щёлкнула несколькими выстроившимися в ряд выключателями, лампы стали быстро загораться одна за другой, осветив одинокий пустой стул. Для меня. — Садись, — энергично произнесла она и выкатила камеру, быстро и ловко установив её в нужное место. — Давай начнём. Обучение общению со СМИ было довольно простым, несмотря на мучительность процесса. Я сидела на стуле, затем на табурете, потом на диване и отвечала на вопросы, которые задавала мне Брекен. Иногда она садилась напротив и смотрела мне в лицо. Иногда стояла за камерой и заставляла меня смотреть в объектив. Она говорила смешные вещи, а потом ругала меня, когда я начинала хихикать. Задавала неожиданные вопросы, а затем придиралась, если я запиналась. Опрокинула лампу и отчитала меня за то, что вздрагиваю. И после каждого дубля бесцеремонно тащила меня смотреть видео и выискивала мои ошибки. Судя по выражению лица Брекен и тому, что слышала сама… я не справлялась. Действительно не справлялась. И у меня даже не было дефектов речи, что могло бы всё объяснить. — Рааасслааабься, — нараспев произнесла Брекен. — Ты выглядишь так, будто тебе в буквальном смысле воткнули кол в задницу. Я расправила плечи и глубоко вздохнула. — Нет, — крикнула она. — Не двигайся. — Как я могу расслабиться, когда ты придираешься ко всему, что я делаю? — уставилась я в камеру. — Мне бы не пришло в голову придираться ко всему, что ты делаешь, дорогааая… если бы ты действительно сделала хоть что-нибудь правильно, — она растягивала слова в нелепой манере, явно подражая мне и моему акценту, который критиковала последние три часа. — Тебя когда-нибудь учили хорошим манерам? — я встала со стула. — Или любезности? — Тебя с твоей любезностью просто растопчут в этом бизнесе, — она вышла из-за камеры, скрестила руки на груди и, не моргая, уставилась на меня. — Рад, что я не единственный, кого она ненавидит. Мы обе обернулись на низкий мужской голос. Коул. Ну, конечно. Если Брекен хочет, чтобы я расслабилась, то это последнее, что мне нужно. Он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Подошёл к монитору и посмотрел на неподвижную картинку. И тогда я занялась одним из категорически запрещённых Брекен действий — стала грызть ноготь. Она прочистила горло, а Коул сделал то, что, как я надеялась, он никогда не сделает. Потянулся к пульту и нажал клавишу на кнопку — из динамиков донёсся мой нерешительный голос, и меня передёрнуло, когда я споткнулась на вопросе Брекен, мой ответ был полон таким количеством «э-э-э…» и «ну…», что можно было утопиться. Он нажал другую кнопку, и кровавое побоище прекратилось. — Как давно вы работаете? — Три часа, — услужливо подсказала Брекен. — Пойди пообедай, — кивнул Коул в сторону двери. Брекен не двинулась. — Иди. Я сам с ней позанимаюсь. О нет. Нет, нет, нет, нетнетнетнет. Я оттолкнула стул и поднялась на ноги. — Я тоже ничего не ела. — Мы добились некоторого прогресса, — вмешалась Брекен. — Видел бы ты первые дубли, — она не сдвинулась с места, и я почувствовала незрелое желание спрятаться за женщиной, которую проклинала всё утро. Даже она была лучше Коула. Его глаза смеялись, обещая сотни возможностей поиздеваться надо мной позже. — Этого мало, — в его голосе послышались жёсткие нотки, и она уступила, коротко кивнув и проходя мимо камеры, её тело наклонилось, когда она потянулась за сумочкой. Потом дверь открылась, она вышла, и остались только мы вдвоём. — Тебе нужен сэндвич? — его глаза смотрели на меня уверенно и твёрдо, черты лица были спокойными, не показывая никаких признаков присутствия каких-либо мыслей под лишённой эмоций оболочкой. — Нет. Я в порядке. Несмотря на неудачную попытку присоединиться к Брекен за ланчем, я не могла представить, что смогу есть, особенно сейчас, когда мой желудок в таком состоянии — один сплошной комок нервов. Он протянул руку, щёлкнул выключателем, и половина ламп, направленных на меня, погасла. Я всё ещё стояла перед стулом, но отступила на шаг, ударившись пяткой о ножку, и заставила себя сесть обратно на металлическое сиденье. — Я выключу камеру, — Коул протянул руку и нажал несколько кнопок, его руки были уверенными и хорошо знали что делали. Он отодвинул тележку, затем схватил ещё один стул, сел передо мной в расслабленной позе. Его джинсы натянулись на коленях, когда Коул раздвинул ноги, руки были сцеплены и свободно свисали перед ним. — Над чем вы до этого работали? — Я просто отвечала на вопросы, а потом мы просматривали… — я указала на мониторы и попыталась вспомнить, как Брекен их называла, — на экране, — наконец сказала я. — Она изучала твой южный диалект, твою лексику и способность абстрагироваться? — его голос был мягким, и я потёрла руки о джинсы. Нужно было постирать их, прежде чем надевать. Они были слишком жёсткими, слишком грубыми. — Э-э-э… возможно. Мы только начали над всем этим вместе работать. — О диалекте можешь не беспокоиться. Ты южанка, с этим у тебя всё нормально. И совсем не нужно, чтобы ты говорила как-то по-другому. — Она сказала, что я не должна говорить «эй вы», — я запомнила лишь одно это правило только потому, что часто его нарушала. Он пожал плечами. — Можешь продолжать так говорить. Конечно же, не стоит этого делать, когда ты продвигаешь научно-фантастический триллер, но прямо сейчас, это нормально. — Окей. — Однако твоё многословие может стать для тебя проблемой, — он наклонился вперёд. — И болтливость. Не болтай. — Ну, да, — поморщилась я. — Есть такое. — Ничего страшного. Мы поработаем над этим. — В этом нет необходимости. То есть, ты ведь занят. Я могу работать и с Брекен, — с энтузиазмом кивнула я, как будто она была моей новой лучшей подругой. — Абстрагирование — ещё одна вещь, о которой тебе сейчас не стоит беспокоиться, — проигнорировал замечание Коул. — Но использовать слова-паразиты «короче», «э-э-э» и «ну»… — Знаю, знаю. А также ёрзать и касаться волос, и слишком часто моргать… — я замолчала, прежде чем в моём голосе прозвучал намёк на истерику. Отведя взгляд в сторону, я сосредоточила его на свитере, висящем на осветительной установке. Без включённых дополнительных ламп стало холодно. Может, я могла бы одолжить его. Ещё один слой между мной и Коулом казался хорошей идеей. Коул привстал, просунул руку между ног, схватил стул и придвинул его ближе. Когда он снова сел, нас разделяло всего около метра. — Саммер. Посмотри на меня. Я взглянула в лицо Коулу. Трудно было не сделать этого, когда он был так близко. И боже, он был великолепен. Так красив, что больно смотреть, как на солнце; притяжение его очарования настолько острое и опасное, что физически ранило моё сердце. Как будто смотришь на что-то, чего никогда не сможешь иметь, но отчаянно хочешь, несмотря на все доводы против, несмотря на любую опасность, которая сопровождала влечение. — Забудь о правилах и задай мне вопрос. Это отвлекло меня от его красоты, и я подняла глаза от идеальной линии его подбородка к глазам. — Вопрос из списка? — спустя три часа я выучила наизусть все двадцать вопросов Брекен. — Любой вопрос, — пожал он плечами. — Всё, что захочешь. — Тебе больно? — любой вопрос. У меня была куча вопросов, и непонятно откуда взялся именно этот. Если бы я этого ожидала, то, возможно, отвела бы взгляд, дала бы ему возможность скрыть свою реакцию. Но я не ожидала, что эти слова слетят с моих губ, и поэтому сидела там, уставившись на Коула, когда нанесла удар. Никакой реакции с его стороны. Только глаза немного потускнели, зелёные радужки потемнели, шея сжалась, когда он сглотнул. — Из-за её ухода… я имею в виду. Просто… — я, наконец, смогла отвести глаза. — Ты не выглядишь расстроенным. — Не части́. Будь краткой, — он коснулся моего колена, чтобы привлечь внимание. — И не отворачивайся. Это указывает на то, что тебе стыдно. Стыдно. Без шуток. Мне было стыдно. Это слишком личный вопрос, не стоило его задавать. — Мы с Надией были вместе долгое время. Каждый раз, когда теряешь кого-то, кто так долго был частью твоей жизни, становится больно. Но я думаю, что всё к лучшему. Она стала счастливее в новых отношениях, и это то, чего я хочу. Чтобы она была счастлива, — Коул слабо улыбнулся, пожав плечами в знак покорности судьбе. Я почувствовала внезапное желание утешить его, и уже собралась было протянуть руку, но он выпрямился, его поза изменилась. — Так я бы ответил, если бы меня спросил репортёр. Это продемонстрирует меня с лучшей стороны и ненавязчиво настроит всех против неё. — А это правда? — ещё один личный вопрос. Похоже, что мне придётся гоняться за этой собакой, пока она не сдохнет. — Нет, — теперь уже он отвёл взгляд. — Я чувствую себя очень… странно из-за Надии, — медленно произнёс Коул, словно взвешивая каждое слово и записывая его ценность. — Я чувствую себя… глупо. Чувствую, что меня использовали. Чувствую себя очень, очень неуверенно, — Коул поднял голову и снова посмотрел на меня. — Не знаю, можно ли тут употребить слово «больно». Я сглотнула. — Этот ответ мне нравится больше. — И прессе он тоже понравился бы, — его рот скривился. — Правда всегда интереснее. И гораздо опаснее, — Коул не двигался, но, клянусь, судя по тому, как он смотрел на меня, он стал ближе. — Ты чувствуешь, что теперь мы сблизились? Зная всё это? — Да. — Если люди узнают тебя, Саммер, они тебя уничтожат. Они ничего не смогут с собой поделать. Потому что так любят наши слабости, что это заставляет их вцепиться крепче, копать глубже, пировать и грабить на нашей уязвимости до тех пор, пока мы, как люди, — я, как Коул, ты, как Саммер, — не исчезнем. И останется только то, что хотят видеть они. Это звучало ужасно. Мне страшно выглядеть глупо. Страшно потерять себя. Я сглотнула, и его следующие слова только усилили мою тревогу. — Теперь моя очередь, — он потёр нижнюю губу, другую руку подложил под локоть и посмотрел на меня. Его очередь. Мой вопрос был настолько личным. О чём он меня спросит? Наверное, со сколькими мужчинами я переспала. Размер моего лифчика. Мою любимую позу в постели. Мой…