– Да, – кивнул Олег. – А ты? – Я нет. Это не для меня. Я помню слишком многих людей, которые от этого погибли, и знаю, что лучше даже и не начинать. – А как она умерла? – Я задала вопрос, но тут же смутилась. – Тебе неприятно, что я об этом спрашиваю? Извини… – Она погибла от передоза, – задумчиво ответил Олег. – От передоза? – Да, от него, родного. – А она пробовала бросить? Ведь у нее был стимул – это ты. Олег закурил и посмотрел мимо меня, словно он разговаривал не со мой, а со стенкой. – Вся наша с ней совместная жизнь сводилась к тому, что она постоянно хотела соскочить с иглы, но для этого нужна невероятная, железная сила воли. Моя любимая ею не обладала, проходило время, и она ломалась. Ее приучил к наркотикам родной брат. – Не может быть! – не поверила я своим ушам. – Он был наркоманом со стажем. Сначала дал ей попробовать анашу, потом давал таблетки, так называемые «колеса», а один раз уговорил сделать укол. Можно сказать, что до того, как она встретила меня, ее жизнь проходила в наркоманских тусовках. В их квартире всегда варилась эта отрава. Ей нравился мир, в котором она находила забвение. Когда я с ней познакомился, она была уже в системе. Жаль, что я не познакомился с ней раньше. Возможно, у меня бы получилось ее спасти. – А что такое система? – Система – это когда наркоман уже не может без очередной дозы. Без нее его начинает кумарить. – Что значит «кумарить»? Человеку становится плохо? – Плохо, это слишком слабо сказано, – усмехнулся Олег. – У человека болят суставы, ломит все тело, ему кажется, что его выворачивает наизнанку. Он испытывает невероятные муки, ему нужна очередная доза. – Я видела это в кино. – А я слишком часто видел это в жизни. После того как между нами возникли сильные чувства, мы стали жить вместе. Я постоянно говорил ей, что нужно завязывать, а она постоянно мне клялась, что бросит и что если захочет, то сможет соскочить с иглы в любой момент. Причем не обманывала. Она сама верила в то, что соскочит, а я понимал, что она в системе и соскочить практически невозможно. При этом она постоянно заявляла мне, что все это несерьезно и она обязательно оставит это занятие. Я долго говорил ей: «Ты настоящая наркоманка, тебе нужно лечиться, ведь ты слишком втянулась и уже не сможешь бросить сама». Представляешь, как тяжело доказать наркоману, что он наркоман? Моя девушка боялась меня потерять, поэтому она согласилась, что ей просто необходимо лечь в клинику. – Почему же она не вылечилась? – Потому что, даже пролечившись, наркоту могут бросить не все. Я клал ее во многие больницы, но все это было бесполезно. Когда она выходила, то какое-то время держалась, а потом все начиналось сначала. Я тратил кучу денег на ее лечение. Я ничего не жалел, а однажды понял, что все это бесполезно… – Почему? – Потому что она брала шприц вновь и вновь. И однажды моему терпению пришел конец. Я закрыл ее дома, изолировал от внешнего мира, особенно от контактов с братом, накупил ей всяких таблеток, отключил при этом телефон. Я терпел ее ломку, ее бессонницу, ее крики, что я конченая сволочь. Я очень хотел ей помочь. Когда она каталась от боли по кровати и кричала, я старался сдерживать слезы и давал ей различные обезболивающие средства. Я верил в то, что она справится. Я просил ее об этом. И однажды у нее закончилась ломка. Она стала лучше себя чувствовать, улыбаться и говорить, что пересилила себя ради меня. Я ей поверил. Я видел, как она ожила и как на ее щеках появился румянец. Мне показалось, что это окончательное выздоровление, и мы вновь стали выходить на улицу и зажили как нормальные люди. Как-то раз она осталась дома, я уехал по делам, а когда вернулся, то не застал ее. Я стал ждать, она все не возвращалась. Наступила глубокая ночь. Почувствовав неладное, я поехал к ее брату. В его квартире гуляло целое сборище наркоманов. В самом дальнем углу сидела она и была под кайфом. Тогда я заорал от бессилия. Мне было страшно от мысли, что все напрасно. С того дня она опять начала колоться. Я стал бороться с этой напастью, но ее хватало лишь на несколько дней. У нее начинались ломки, но я же не мог все время находиться рядом с ней. Я должен был отлучаться по делам, и как только я уезжал, она тут же кололась. Я стал гулять. Я менял девок, но по-прежнему любил ее, а она все кололась. Я перестал давать ей деньги, тогда она стала менять на дозу вещи из нашей квартиры, влезала в долги, выносила из дома все ценное. Без наркотиков она могла прожить самое большое три дня. Больше она не выдерживала и начинала судорожно искать деньги. Я устал за нее бороться. Наступил момент, когда я понял, что у меня закончились силы. Каждый день я видел ее исколотые руки. Она просила прощения, клялась в любви, обещала соскочить с иглы и просила деньги на дозу. Однажды я сказал ей, что больше так не могу, нам нужно расстаться. Я хотел отправить ее жить к брату: там нет запретов, много наркотиков. Это мир, который ей нужен. Я устал бороться за человека, который не хотел принимать участие в этой борьбе. Мы жили словно на разных планетах. Я обожал ее слепо, безоговорочно, а она любила меня так, как умеет любит наркоманка. Она разревелась, побежала в ванную и попыталась вскрыть себе вены. Я смог ее спасти, и она осталась жива. Когда я увидел ее в крови, пообещал, что никогда ее не брошу. А потом все началось сначала: я запирал ее дома, а она постоянно ползала на коленях и просила деньги на наркоту. – Как ты все это выдержал? – Я просто ее очень сильно любил. Ты не представляешь, как она унижалась, когда просила деньги на дозу. Доза стала смыслом ее жизни, без дозы мир был ужасен и скучен. Ей нужно было колоться каждые четыре часа, потом начиналась ломка. Летом я решил свозить ее на море, чтобы она немного развеялась, но перед отлетом она все же успела уколоться. Когда мы отправились на пляж, люди оглядывались нам вслед и ничего не могли понять. Я пришел в шортах, майке и кепке, а моя любимая – в теплом свитере, джинсах и кроссовках. И это в тридцатиградусную жару! Я разделся до плавок и сел на лежак, а моя любимая, не снимая одежды, закуталась в полотенце и стала трястись от холода. – Почему она мерзла? – Потому что ее кумарило. Несколько дней она пролежала в номере, а потом ей стало значительно лучше и она даже искупалась в море. Мы вернулись домой, она заметно посвежела. Мы привезли целую кучу шмотья, я совершал с ней ежедневные походы по магазинам и покупал ей все, что она хотела. Я, как мог, старался ее отвлечь, чтобы она не вспоминала о дозе. Я хотел ей показать другую жизнь, в которой есть совсем иные ценности и которая намного интереснее жизни, когда человек живет от укола до укола. У нас даже наладился секс, ведь когда она сидела на дозе, секс ей был не нужен. Доза заменяла ей секс. В то время я даже перестал гулять, потому что между нами возобновились нормальные сексуальные отношения. Она начала следить за собой. Вспомнила, что женщина, и даже стала наряжаться к моему приходу, не позабыв о косметике. А потом опять сорвалась и стала колоться. И вновь клялась, что укол был последним, но за ним следовали все новые и новые. Один раз у нее лопнули сосуды в носу, и мне пришлось вновь положить ее в больницу. После выписки она клялась, что завязала, но через день я нашел ее у себя в квартире мертвой от передоза. Олег замолчал, и я увидела в его глазах слезы. – Жутко все это, – нарушила я молчание. Я словно посмотрела на Олега другими глазами: вдруг увидела в нем человеческие черты, которых не замечала раньше. – Не знаю, зачем я тебе все это рассказал? – Иногда наступает момент, когда нужно выговориться. Ты просто облегчил душу. – После смерти моей девушки я пошел к ее брату. Его не было дома. Мне сказали, что он в ночном клубе. Я попал в заведение, в котором вся молодежь находится под кайфом. Там даже музыка играла такая, какую можно воспринимать, только уколовшись. Человеку, реально смотрящему на вещи, там делать нечего. С рук торгуют экстази, и все это в самом центре города под вывеской элитного клуба. Кокаин, героин – выбирай что хочешь. Я ненавижу этот наркотический мир, потому что он отобрал у меня любимую девушку. Я нашел ее брата – он кололся прямо за столиком в клубе. Увидев меня, предложил мне дозу и сказал, что в скором времени соскочит с иглы, но уж я-то точно знаю, что героин так просто не отпускает, что те, кто хочет от него отказаться, по большому счету обманывают сами себя. Рядом с ним сидели двое ребят и нюхали кокаин. Я пристроился неподалеку от этого подонка, и когда он остался один, сделал так, чтобы ему больше никогда не понадобилась доза. – Ты его убил? – тихо спросила я. Я подумала, что уж лучше бы Олег ничего не рассказывал, потому что его откровенность может мне слишком дорого стоить. Если он излагает мне подобные вещи, значит, не оставляет даже малейшего шанса остаться живой. – Я воткнул в него пику, – в глазах Олега стояли слезы. Видимо, воспоминания о любимой девушке были для него слишком болезненны. Поняв, что дал слабину, он тут же взял себя в руки и усмехнулся: – Я и не ожидал, что подонок так быстро умрет. Он даже не мучился. – Зачем ты это сделал? – Затем, что он убил мою любимую. Это он посадил ее на иглу, и только он виноват в ее смерти. И я не раскаиваюсь в том, что сделал. Увидев, что он умер, я почувствовал себя значительно легче: я отомстил. Если в этой жизни нет справедливости, то надо восстановить ее самому. – Я тебя понимаю… Когда ужин подошел к концу, я встала, чтобы помыть посуду, но Олег не позволил мне это сделать и, подойдя к музыкальному центру, включил медленную музыку. – Потанцуем? – Я не танцую. – А может, все-таки потанцуем? – уже более настойчиво предложил он, и я тут же кивнула в знак согласия. Это была знакомая медленная композиция. На протяжении всего танца Олег прижимался ко мне все сильнее, а потом взял на руки и понес в спальню. Распахнув ногой дверь комнаты, он положил меня на кровать и начал медленно раздевать. – Почему ты не надела новое белье? – Я торопилась. – Я хотел посмотреть, как оно на тебе сидит. Наденешь его завтра? – Надену. Глава 16 В эту ночь Олег был особенно нежен. Он ласкал мое тело так, как может это делать только любящий мужчина. При этом он постоянно называл меня Ингой, и мне нетрудно было догадаться, что Ингой звали погибшую девушку-наркоманку, по которой Олег, по всей вероятности, очень сильно тосковал. Лаская меня, он представлял, что сейчас находится не со мной, а с ней. Когда он начал целовать мои потаенные места, я закрыла глаза и подумала, что медленно, но верно схожу с ума. Мужчина, который меня так сильно ударил, начал делать подобные вещи. Закрыв глаза, я позабыла, что сейчас со мной Олег, и представила, что это не он, а Лешка. Это была безумная ночь. Мы пытались доставить друг другу наслаждение, представляя на месте своего партнера совершенно другого человека. После того как это безумие закончилось, Олег моментально захрапел, я встала и на цыпочках вышла из спальни. Я не могла уснуть, потому что завтра Олега не будет и я останусь в доме одна. Но я не могла придумать, как мне использовать этот шанс. Вдруг я заметила на камине конверт. Я достала из него листок, на котором были написаны незнакомые мне фамилия и имя, а под ними была изображена схема расположения какого-то офиса. А еще в конверте лежала фотография симпатичного мужчины в очках, и я догадалась, что это и есть тот самый банкир, которого завтра должен убить Олег. – Хоть бы ты промахнулся, – в сердцах произнесла я, проклиная себя за то, что я ничем не могу помочь изображенному на фото человеку. – Я стреляю достаточно метко. У меня еще ни разу не было промаха. Оглянувшись, я вскрикнула, выронила конверт. Передо мной стоял Олег. – Что ты сказал? – дрожащим голосом зачем-то спросила я, хотя всё прекрасно расслышала. Я подумала, что теперь-то он меня уж точно не оставит в живых. – Ты пожелала мне промахнуться, но я не промахиваюсь. Я профессионально стреляю, – холодно ответил мужчина и посмотрел на меня так, что я была готова провалиться сквозь землю. – Я даже не понимаю, о чем ты, – произнесла я и подняла конверт с пола. – Мне что-то сегодня не спится. Ты меня ударил, теперь лицо болит и голова кружится. Может, сотрясение мозга? – Положив конверт на камин, я испуганно посмотрела на Олега и пробормотала себе под нос: – Бессонница замучила. Я встала, решила пыль с камина смахнуть. – В три часа ночи? – Я же тебе говорю: бессонница. – А тряпка где? – Какая тряпка? – Пыль стирать. – А я руками. – Я подняла на Олега глаза, полные слез, и затряслась от страха. – Это как? – Я руками хотела пыль стереть. – Ты сама думаешь, что говоришь? – Нет, – отрицательно покачала я головой. – И когда пожелала, чтобы ты промахнулся, я тоже ни черта не думала. Я не знаю, что это за конверт, и знать не хочу. Я его в глаза не видела и даже не догадываюсь, что в нем лежит. Олег шагнул ко мне, и я, почувствовав приближение беды, отступила и умоляюще прошептала: