– Пойду ужин разогрею. Есть хочешь? – Хочу. Сегодня у нас будет ужин при свечах. – По какому поводу праздник? – Просто расслабимся, праздновать будем потом. У меня завтра тяжелый день. Нужно кое-куда съездить, тебе придется посидеть взаперти. – Да я уже и так черт знает сколько сижу взаперти. Я счет времени потеряла, – с грустью сказала я и подумала, что отъезд Олега означает только одно: завтра в нашем городе на одного банкира станет меньше, а какая-то семья лишится своего кормильца и добытчика. – Сколько я уже здесь? – Две недели. – Тут даже календаря нет. – А зачем он тебе? – Хочу счет дням вести, а то я здесь, ей-богу, как Робинзон Крузо. Прямо хоть зарубки на косяке делай. Ты-то как сам во времени ориентируешься? – По солнцу, – улыбнулся Олег. – Извини, но по солнцу я не умею. – Хочешь научу? – Лучше не надо. Я плохо поддаюсь дрессировке. – Тогда мне придется подарить тебе календарь. – Это замечательная идея. – Я как в воду глядел. Олег на минуту вышел и вернулся с объемным пакетом. Он произнес торжественным голосом: – Подарки. Удивленно посмотрев на пакет, я растерянно пожала плечами: – Что здесь? – Я же тебе сказал – презент. Ну что ты так смотришь на этот пакет, будто там бомба лежит? – Я уже не знаю, чего от тебя ожидать. Может, и бомба… – Дура ты, я тебя порадовать хотел. Там шмотки и календарь. – За календарь спасибо, конечно. А какие шмотки? – Я попросил, чтобы тебе кое-какие вещи купили, а то у тебя ни белья, ни одежды. В общем, в этом пакете есть все, чтобы ты могла чувствовать себя нормально. – Чтобы чувствовать себя нормально, нужна свобода, но мне кажется, что ее ты вряд ли бы смог положить в пакетик. Несмотря на то что он достаточно большой, ее туда не засунешь. Не говоря ни слова, Олег внезапно ударил меня по лицу. Удар получился настолько сильным, что я отлетела и, ударившись головой о стену, медленно съехала вниз. – Еще одна такая выходка, пущу пулю в лоб, – достаточно жестко сказал Олег и направился к выходу. Через несколько минут он вернулся в бильярдную и, поймав на себе мой затравленный взгляд, сказал уже более спокойно: – Чтобы через час был готов ужин, свечи и чтобы ты была при полном параде. В вечернем платье и в черных чулках. Шмотки в пакете. Ты меня поняла? – Поняла, – чуть слышно ответила я и с ненавистью посмотрела на своего врага. Олег многозначительно улыбнулся и, кинув мимолетный взгляд на часы, сказал с ярко выраженной угрозой в голосе: – Сейчас ровно восемь часов вечера. В девять я приду на ужин. Тебе все ясно? – Да… – Тогда торопись, пока я не разозлился еще больше. Оставшись одна, я провела рукой по лицу и, ощутив во рту вкус крови, всхлипнула от неимоверного унижения и сильной боли. Затем встала и, взяв валявшийся на полу пакет, поплелась в ванную комнату. Некоторое время я разглядывала распухшее лицо и, только открыв кран с водой и сделав напор посильней, дала волю своим чувствам. Именно в этот момент мне вдруг захотелось исчезнуть из жизни, уйти из нее навсегда. Мне казалось, что сейчас я уже готова взять на себя подобный грех, что имею на это полное право, но все же ощущала страх, ужас от одной мысли, что смогу это сделать. Казалось, что с тех пор, как я попала в этот дом, в моем сердце образовалась открытая рана. Все эти две недели я держалась как только могла, а сегодня поняла, что выдохлась и совершать ежедневное насилие над собой у меня просто нет больше сил. Умывшись, я осторожно промокнула лицо полотенцем, вынула из пакета календарь. Подержав его немного, я грустно улыбнулась и, посмотрев на часы, вспомнила, что я строго ограничена во времени. Я достала из пакета дорогое вечернее платье и тут же его надела. Тот, кто делал эти покупки, попал в точку и приобрел нужный размер. Надев черные чулки и вечерние туфли, я распустила волосы и постаралась ими прикрыть припухшие глаза и кровоподтек на лице. Затем я вытащила из пакета нижнее белье, рассмотрела его и сунула обратно. Пакет я отнесла в спальню и направилась на кухню, чтобы разогреть ужин. Ровно в девять часов вечера ужин при свечах был готов, и на кухне появился Олег. Оценивающе оглядев меня с ног до головы, он улыбнулся, как мартовский кот, и произнес не без восхищения в голосе: – Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красива? – Ты первый, – тут же ответила я и подумала, что об этом мне постоянно говорил Лешка. Он не забывал напоминать об этом даже тогда, когда я набирала лишние килограммы, долго не красила волосы и приезжала из командировок жутко уставшая с темными кругами под глазами. Лешка всегда мог меня приободрить и напомнить, что я самая-самая. Когда я говорила, что мне необходимо заняться собой, он махал рукой и уверял меня, что для него совершенно не имеет значения, как я выгляжу, что он будет любить меня любой, даже если я растолстею, подурнею и перестану нравиться сама себе. Он так говорил, но оказалось, что его словам грош цена. Он твердил то, что твердят все мужчины, потому что женщины хотят это слышать. – Врешь. Но все же ты неотразима. И размер твой. – Меня это удивило. Такое впечатление, что платье именно по мне шили. – У моих друзей глаз – алмаз! Мы сели напротив друг друга, Олег разлил вино по бокалам и со словами: «Пожелай мне удачи. У меня завтра слишком тяжелый день» – поднес свой к губам. – Удачи тебе. Ни пуха ни пера! – К черту. Прикоснувшись разбитыми губами к краю бокала, я ощутила острую боль. – Я тебя не сильно ударил? – иезуитски поинтересовался Олег, сделав несколько небольших глотков. – Завтра буду выглядеть еще хуже, – ушла я от ответа. – Можно сказать, ты сама напросилась. Я же просил меня не злить. Две недели вела себя хорошо, а сегодня ни с того ни с сего стала выступать. Что на тебя нашло? – Наверное, я морально устала. Ты ведь находишься здесь по своей воле, а я по принуждению. – Я тоже прозябаю здесь не по своей воле, а потому, что так сложились обстоятельства. Уясни наконец? – Тебе легче. – Почему это мне легче? – Потому, что ты знаешь, что с тобой будет дальше, а я живу в неизвестности. – Я набрала в грудь побольше воздуха и пояснила: – Ты сам сказал мне, что у тебя нет любимого человека, а это значит, по тебе никто не тоскует и никто за тебя не переживает. У тебя нет людей, которые бы за тебя беспокоились. Со мной совсем другая ситуация. У меня есть близкие люди, которые не находят себе места. Это мои мама и сестра. – Давай не будем о грустном, – не захотел меня дальше слушать Олег. – У меня когда-то была девушка, и я действительно ее любил. – Ты ей изменил, а она не простила измену? – Нет, – мой вопрос вызвал у Олега улыбку. – Мы бы никогда не расстались из-за таких пустяков. Я изменял ей много раз. Она об этом хорошо знала и умела закрывать на измены глаза. – Она тебе все прощала? – У нее не было выбора. Она знала, что я мужик, а не гуляет только импотент. Она ничего не имела против моих походов налево. – Если она так спокойно реагировала на твои измены, тогда почему вы расстались? – Она умерла, – мрачно ответил Олег. – Извини. Я не знала. Олег допил свой бокал и лениво поковырял вилкой в салате. – Она была наркоманкой. – Наркоманкой? – Да. А что тебя так пугает этот слово? – Не знаю… Я никогда не сталкивалась с наркоманами в реальной жизни. Я боюсь этого слова, боюсь этих людей. – А я очень сильно любил эту девушку. Наркоманы – это точно такие же люди, как и мы. Разница только в том, что в жизни обычного человека есть праздники, будни, мечты, желания, а вся жизнь наркоманов – это шаг в бездну. Из этой бездны почти не выбираются, а тех, кто выкарабкался, единицы. – А когда ты с ней познакомился, она уже принимала наркотики?