– Ясно. И паспорт твой скорее всего подложный. – С чего бы? – А с того. Потом объясню. Что у тебя за дар? – продолжил расспросы Рыченков. – Художник я. – Н-да-а, а мы-то уж думали, – разочарованно протянул Носов. – Ты, Терентий, погоди ныть-то. Дар – он и есть дар, коли его на самотек не пускать и развивать как надо. И что ты надумал, Боря? – Я как раз и думаю полностью сосредоточиться на даре, чтобы побыстрее взять ступень и дополнительные очки надбавок. – Сколько у тебя Разумность? – спросил Носов. – Смотрите сами, – после секундной заминки предоставил Борис доступ к своей Сути. Поначалу старики-разбойники, что говорится, впали в ступор. С гениями им, похоже, дела иметь не приходилось, а потому они и понятия не имели, что все, касающееся дара, завязано на свободный опыт. Посыпались вопросы, на которые Борис отвечал с максимальной откровенностью. Риск, конечно. Но он уже сделал на них ставку. Нельзя быть чуточку беременным. – Ну что, в общем и целом мысль твоя понятна. Не желаешь копить лишний избыточный опыт и решил пойти по пути наименьших потерь, – констатировал Рыченков. – Ну правильно. Нужно давить на то, в чем особенно силен, – поддержал его Носов. – Меня такой перекос не устраивает, – возразил Борис. – Поясни, – пыхнул дымом Рыченков. – Ну вот, допустим, появился весь из себя одаренный художник, без рода без племени, сам по себе, свой собственный. Долго князья да бояре будут смотреть на такой бесхозный кусок сыра? И потом, как вы говорите, одаренный может стать даже боярином? – Может. В России хватает мест, где на целый архипелаг из пары дюжин островов имеется только один пост с десятком морских пехотинцев при одной древней пушечке. Только и того, что ясак собирать с туземцев. Было бы кого, а там государь одарит. Благо, желающих на север да на Дальний Восток сыщется не так много. А ты, стало быть, по мелочам не размениваешься, сразу в бояре, – подытожил шкипер. – Бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе, – покачал головой Борис. – Мои запросы гораздо скромнее и реальней. К примеру, стать вольным капитаном. Как? Сможет тогда всяк, кому не лень, бросить на меня руку? – Вольные капитаны – дворяне, они входят в Добровольный флот и являются резервом царя. Не вассалы, но уже не беспризорники, – кивнул Рыченков. – Ну и как ты себе представляешь капитана-художника? – поинтересовался Борис. – Твоя правда. Капитаном никак не вижу, – согласился Дорофей Тарасович, – Тут нужно учиться. Чтобы встать на мостик корабля среднего водоизмещения, потребно высшее образование. Даже мне такое дело не по плечу, хотя я всю жизнь в море. Просто не управлюсь. Непременно до какой беды дойду. Лицензия – это не пустой звук. – Вот и я о том же. – Хм. А ведь дельная мысль, – почесав кончик носа, вклинился сидевший с задумчивым видом Носов. – Капитан – уже фигура. А там выяснится, что Боря – одаренный, и тогда уж государь обратит на него свое внимание. Вот к гадалке не ходить, а он сделает из тебя боярина. Дураком будет, если не сделает. Еще и островом одарит где-нибудь у черта на куличках. – Да зачем мне это? – А кто тебя спрашивать будет, – отмахнулся Носов. – Всучат в руки и владей вотчиной. Ну и про налоги не забывай. Воля вольная – она только на лихих островах. Так что если не хочешь в морские разбойники, то крутиться придется. Правда, это если и случится, то ох как нескоро. А пока… С твоими успехами еще до осени ты пройдешь курс художественной школы, подтянешь начальную школу и сразу подступишься к курсу гимназии. Присмотрим мы тебе учителя, – пообещал машинист. – Уж не Проскурина ли ты имеешь в виду? – уточнил Рыченков. – Его. Не смотри так. До конца мозги он еще не пропил. Будет с него толк, коли держать в ежовых рукавицах. – Ну-у, может, ты и прав. – А стоит ли? Ведь у него вопросы возникнут, кто я, что да как. – Стоит. Потому что и от учителя зависит многое. Разумность у тебя невеликая, а Павел Александрович – талантище, профессор. Не то что мы с Тарасычем. В университете преподавал. От него серьезная набавка к твоей Разумности пройдет. А главное, он один за всех учителей разом сможет управиться, – убежденно произнес Носов. – Вот этот-то талантливый меня вмиг расколет и сдаст с потрохами. – Ни к чему ему это, – отмахнулся Рыченков. – У него одна радость осталась. Бутылка. Как потерял супругу, так и спивается. – Профессор – это как минимум десятый уровень. Что же он супруге не мог организовать возрождение? Да у него одного избыточного опыта должна быть прорва. И вообще, насколько я понимаю, бояре их опекают. – Правильно понимаешь. Только… Пароход, на котором они плыли, попал в бурю и потонул. Ну, он, как и многие, – на перерождение. Пришел в себя, море уже спокойное. Рядом барахтаются еще несколько пассажиров, что переродились. Пароход обнаружили. Водолазы обследовали его и подняли погибших. Два десятка из них в молодом обличии. – То есть они возродились под водой и погибли? А как же сам профессор? – Проскурин и остальные спасшиеся оказались вне корабля. После перерождения, пока человек не придет в себя, он неуязвим. Хоть взрывай его. – Стужа быстро пришел в себя после возрождения. Как утопленники успевают всплыть? – усомнился Борис. – Вопрос не ко мне, а к Эфиру, – пожал плечами Рыченков. – Те, кто находится в помещениях, сами всплыть не могут, ну и гибнут по разным причинам. Одни начинают паниковать, другие все же выбираются из ловушки, но если слишком глубоко, их при всплытии убивает разница давления. – То есть выжить все же есть вариант? – Есть. Но повторяю, если неглубоко. Или вода не холодная. А то ведь и сердце зайдется. – Понятно. Неясно одно: с чего вы взяли, что он меня не выдаст? – Да неинтересно ему это. Вот если бы, сдав тебя, он мог вернуть супругу, тогда совсем другое дело. Хоть весь мир в труху. Он бы и бровью не повел. А так спивается страшно. Ну, может, годик еще протянет. Потому про него и вспомнил, – пояснил Носов. – И как вы его убедите меня учить, если ему уже все опостылело? – Здоровья в нем оказалось слишком много. Успел пропить все нажитое и весь накопленный опыт. Все, подчистую. Теперь побирается. Пообещаем ему каждый вечер по бутылке выставлять, согласится как миленький. – То есть сами подтолкнем его к краю, – дернув щекой, сделал неутешительный вывод Борис. – Ты на нас напраслину-то не возводи, – перегоняя мундштук уже потухшей трубки в другой угол рта, осадил парня Рыченков. – Он сейчас разный шмурдяк пьет, какой только раздобыть получится. Чистый яд. А мы ему настоящую казенку, чин по чину. Еще и дольше протянет. – То есть продлим его мучения. – Борька, ты давай за словесами-то следи. Всяк кузнец своей судьбы. Ему отраву в рот никто не заливает. Коли такой совестливый, вот возьми и наставь на путь истинный. А то умный, прямо куда бы деться! – Хватит вам собачиться, – махнул рукой машинист. Хм. А ведь они с ним уже практически на равных разговаривают. Сомнительно, чтобы поняли, что в юношеском теле заключен взрослый мужик. Получается, это дань уважения его одаренности. Ничего удивительного, учитывая реалии этого мира. – Теперь давайте решать, как быть с изобретением Бориса, – продолжил Носов. – А что с изобретением? Жаль, конечно, но придется его оставить мертвым грузом, – развел руками Борис. – На кону серьезные деньги. Миллионером на этом не стать, но тоже выйдет неслабо. – Так. Стоп. Я вас понимаю. Вам нужны деньги, чтобы выкупить свободный опыт, перевести его в очки надбавок и приподнять Разумность. Но тогда мне придется пойти к поверенному, подтвердить, что именно я являюсь изобретателем, и только после этого он займется оформлением привилегии. Я все правильно излагаю? – разложил по полочкам Борис. – Правильно. Только забываешь о том, что свой дар и умения, на него завязанные, ты можешь спрятать, – напомнил Рыченков. – Вот только ни свободный, ни избыточный опыт спрятать я не смогу. – Обменяй на очко надбавок. – Уже. А на следующее не хватает. – Ну так и ничего страшного. Ты человек молодой, холостой, свободный опыт никуда вкладывать не нужно. Вот и скопился за четыре года после посвящения. Тут на одних драках можно изрядно поднимать. Не по твоим меркам, но в общем. – Погоди, Тарасыч. Боря, а за сколько ты можешь набрать недостающий опыт, чтобы обнулить счетчик? – поинтересовался машинист. – Ну-у, не знаю. Если навалюсь на одно только художество, то дня за четыре управлюсь. – За четыре дня – тысячу двести пятьдесят восемь очков? – с явным недоверием переспросил Рыченков. – Смотря как наваливаться. А то можно и за два с небольшим управиться. – Твою. М-мать, – раздельно произнес шкипер. – Кхм. Н-да, – крякнул Носов. – Что, впечатляет? – не удержался от подначки Рудаков. – Видишь ли, Боря, тысячу двести очков свободного опыта можно получить в серьезном и главное – результативном бою. Я сейчас даже затрудняюсь с подсчетом. Так что да, дорогой, впечатляет. – Ладно. Хватит сопли жевать. Догоняй свой опыт до двух тысяч, а тогда и о привилегиях подумаем. Даже неделя ничего не решает. Так что совсем уж на износ, я думаю, не стоит, – поднимаясь, подвел итог шкипер. – А заодно не помешает подумать о том, как тебе лучше поступить с правами. Продать разом или бить на отчисления, – вновь вставил Носов. – Да тут и думать нечего. Заманчиво, конечно, получить разом и много. Но как по мне, лучше ориентироваться на перспективу и брать понемногу, но регулярно. Скажем, пока суд да дело, семьдесят процентов – вам на двоих и тридцать – мне. – Не слишком скромно себе нарезал? – хмыкнул Рыченков.