– Вы забываете, что сам Меншиков указал на то, что это древнее проклятье давно потеряло силу и теперь лишь пустые слова. – Пауль, это было обязательно говорить? – с явно расстроенным видом спросил фон Бек. – Хорошая же теория получалась. – Неверная. – Так и есть. Но для того, чтобы понять мотивацию Меншикова, нам остро не хватает информации. Что мы знаем? Он противник демократии. Он противник уголовников и революционеров. Он очень фривольно обращается с церковными традициями, но не отрицает их. Более того, публично обращается к символам Всевышнего так, словно тот может услышать его. Да и вообще ведёт себя как закоренелый язычник, воспринимающий Христа как «ещё одного Бога». Он безжалостно карает за нарушения обычаев войны. Что ещё? – Хорошо поёт и играет на фортепьяно с гитарой, – заметил Гальдер. – Но все эти сведения нам ничего не дают. Вообще ничего. Мы не знаем, куда он поведёт свой корпус. А это важно. Срыв наступления на Западе нам больно аукнется. Мы отступили за Рейн, потеряв всякие захваченные земли. Теперь что французы, что русские могут вступать с нами в переговоры с позиции победителей. Ведь они вынудили нас отойти в глубину наших земель. Особенно русские. Австро-Венгрия тоже потеряла много земли. Чехия, Галиция, Западная Австрия и так далее. Антанта уже сейчас может начинать переговоры. И мы, скорее всего, уступим их требованиям, если они не будут сильно наглыми. – Англичане ничего не получили и сербы, – чопорно дополнил его одноглазый полковник. – Османская Империя и болгары ещё держатся без убытков земли. И даже напротив – османы теснят англичан на Синайском полуострове. Только подвод флота и удерживает положение в равновесии. Османам нечем их выбивать. – Англичане и Османская Империя, – проговорил фон Бек, вновь обернувшись к карте. – И Болгария с Сербией. – Ну да… и они… очень интересно… очень… Что же задумала эта древняя тварь? И что это за кольцо, о котором ты говоришь? Вы не знаете, может быть, Меншиков носит какое-нибудь кольцо? – Обручальное только, – безэмоционально заметил одноглазый полковник. – Не обязательно на пальце. Может, на цепочке или ещё как? – Других колец при нём не видели. – Берлин, Рим, Вена… если соединить их линиями, то получится треугольник. Если добавить Стамбул и Софию, то всё равно ничего не сходится. – Я думаю, что вы не там ищете, – произнёс Пауль Смекер. – Какой из древних народов теснее всего взаимодействовал с эльфами? Правильно. Кельты. У ирландцев – кельтов, кстати, – легенды о них до сих пор популярны. Причём о настоящих эльфах, а не о сказочных карапузиках Санта-Клауса. Только они их называют иначе. – И что? – не понял фон Бек. – Какой смысл вкладывался в символ кольца кельтами? – Какой? – Кольцо или круг выступает в качестве границ некой значимой территории. Например, крепостной стены, которые кельты предпочитали строить круглыми. Насколько я знаю, идея круга или кольца в кельтской мифологии сакральна и очень значима. – И что это нам даёт? – То, что вольный перевод проклятья можно трактовать как план действий. «Одно кольцо» – это символ единого центра, единства, столицы. Осталось только понять, кого это «всех» он собирается отыскать, созвать и единой волей сковать. Чья это будет воля – у меня сомнений не вызывает. Но вот кого и зачем? – Хм… – фыркнул фон Бек и вновь посмотрел на карту. – Нет, не сходится. – Да Боже мой! Что не сходится?! Вдумайтесь. Два года назад он был никем и звали его никак. Объявился случайный человек в самом сердце битвы и всю её сломал. Но это ладно. Главное, что уже тогда он сумел подставить Сухомлинова под удар Великого князя Николая Николаевича Младшего. Знал, что тот не устоит перед соблазном и заглотит наживку. И тот заглотил, как какой-то туповатый окунёк в период жора. И подставился. Следующим шагом Меншиков убил сразу двух зайцев. С одной стороны – обеспечил себе положение, с другой – разъярил Николая Николаевича Младшего. Тому ведь не разрешали никакого брака, даже морганатического. А тут – раз. И Татьяна Николаевна стала его супругой, вопреки всякому здравому смыслу, обычаям и порядкам. Это было больно. Это было обидно. И этот туповатый окунёк снова проглотил наживку, в очередной раз подставившись. Что привело его к гибели. Его – и всех его высокопоставленных последователей. Обычный парень играючи смалывает в кровавую кашу таких тяжёлых игроков, о противостоянии которым не помышляли даже генералы или чиновники самых высоких рангов. Победа? Безусловно. Но что он делает дальше? – Что? – холодно поинтересовался Гальдер. – Отправляется в рейд весной этого года. Судя по имеющейся у нас информации, Меншиков прекрасно знал о планах заговорщиков. А также о том, что они не решатся, будь он где-то рядом со своими воинами. И он уходит в дальний рейд, скармливая им Николая II. Без жалости. Без сожалений. Холодно и расчётливо, словно фигуру в шахматной партии. Заговорщики, точно так же, как и Николай Николаевич Младший, заглатывают наживку. Император мёртв. Его семья мертва. За исключением Татьяны Николаевны – супруги Меншикова. Однако заговорщики не могут насладиться победой. Пары месяцев не проходит, как они уже переругались и вцепились в горло друг другу. А он? Полагаю, что Меншиков не мог не знать, что Керенский попытается его убить. Но всё равно поехал в Петроград. И не только поехал, но и демонстративно подставился. Интересная диспозиция, не так ли? – А дальше-то что? – уперев руки в боки, спросил фон Бек. – У Меншикова нет прав на престол. Да, он вырос из простого поручика до фигуры поистине монументальной. Но – он правнук Императора по женской линии. Причём незаконнорождённый. Перед ним в очереди на престолонаследие стоит добрая полусотня человек, если не больше. – А вот на этот ответ я ответить ничего не могу, – пожав плечами, ответил Смекер. – Судя по всему, мы просто не обладаем всей полнотой информации. Главное то, что уже в августе 1914 года там, в Восточной Пруссии, он начал осуществлять свой план. И пока у него неплохо получается. – Нет, нет, – покачал головой фон Бек, – это совершенно невозможно. – Пусть так, – нехотя кивнул Пауль. – Меншиков же может верить в успех своего предприятия? – Может. – А значит – что? Правильно. Продолжить свои попытки достижения цели. – Вопрос только – как, – хмуро произнёс Гальдер. – Сейчас мы не уверены в том, что он вообще атакует. А если и пойдёт в бой, то где и зачем? Дожимать Германию? Какой во всём этом смысл? Зараза! Он ведь может специально выжидать, чтобы Петроград накрыла кровавая волна революционного бардака, и повести свой корпус на столицу. Может же? Может! Герберт, – обратился он к одноглазому полковнику, – передай послу, чтобы он любой ценой постарался выйти на окружение Меншикова. Слуги, уборщицы, солдаты, да кто угодно! Главное – сбор сведений. Любых. Он мог проговориться. Он мог сболтнуть. Повторяю – любой ценой. Если понадобится много денег дать – они будут. Если будет нужно решить какой-то щекотливый вопрос – тоже не тушуйтесь. Эти сведения нужны нам как воздух. И уже вчера… Глава 2 1916 год, 8 сентября, Штормград – Добрый день, Павел Карлович, – максимально благодушно поздоровался Максим, входя в кабинет, где его ожидал Ренненкампф. – Рад вас видеть. Здоровы ли? А то, знаете, слухи ходят. – Максим Иванович, и Вам доброго дня, – улыбнулся, вставая, генерал. – А слухи пусть ходят, пока могут. А то, не ровен час, им ноги-то и повыдёргивают. Вот ведь мерзавцы что удумали. Болтать! Уже совсем ничего лично обсудить нельзя. – А кому Вы на здоровье жаловались? – спросил Максим, пожав собеседнику руку и размещаясь на диване. – Так Керенскому, – недовольно поморщившись от этого слова, сказал Павел Карлович, возвращая свою тушу в кресло. – Этот мерзавец никак не угомонится. Всё вытащить меня в столицу желает для участия в каких-то советах. Вот я и отказываюсь под предлогом плохого самочувствия. Дескать, ехать в столицу совсем нельзя. – Опасно на этом стоять долго. Он может и воспользоваться этим, чтобы Вас сместить с должности командующего армией. – Нет. Не сможет, – улыбнувшись, произнёс Павел Карлович. – Он сейчас уже ничего не может. Слышали? Этот мерзавец линкор хотел у англичан купить. – Слышал. Линкор нам не нужен. Но допустим. А почему мерзавец? – Так золото он собрался вывозить для оплаты, в то время как англичане ещё даже и не решили – продают они линкор или нет. Мне Николай Оттович о том телеграмму отбил. Он его кораблик с золотом перехватил и арестовал. – Вот прямо так взял и арестовал? – Как есть. Взял и арестовал. Керенский, конечно, взвился. Но что он может сделать? Балтийским флотом он не командует. Сам-то о том не ведает. Пытается. Но с Николаем Оттовичем так просто не получится. Он с него бумагу потребовал о полномочиях. Мандат! – подняв указательный палец правой руки, с выражением произнёс генерал. – Да не простой, а за подписью Императора. А то, понимаешь ли, назначили тут всякие сами себя куда ни попадя. И что? Всем сразу подчиняться? Сейчас многие говорят, что негоже этому самозванцу подчиняться. – А от Вас он что хочет? Заманить и тоже попытаться взорвать, как Николая Александровича с семьёй и меня? – Так это он? – Разумеется. Не своими руками, правда. Чтобы алиби было. И исполнителей, скорее всего, уже давно в живых нет. Но что это меняет? – А чего Вы не обвинили его в покушении? – А у меня есть доказательства? Я твёрдо знаю кто. Но не более. Да и выгодно ему это было. Видели, как газеты попытался сразу задействовать. Явно же заранее готовился. Я бы сильно удивился, если бы человек, непричастный к покушению, заранее писал статьи поминальные на ещё живого человека. С Императором получилось то же самое. Грубо работает. Хочет поймать момент, но подставляется в мелочах. – Ясно, – нахмурился Ренненкампф. – Нет, меня он вряд ли хочет убить. Скорее купить. Но сюда ехать на переговоры боится. А я к нему не желаю. – Купить? – Ему нужно вывезти золото. – Почему же он обратился к Вам, а не к своей доброй фее – Брусилову? – Потому что Алексей Алексеевич после недавних событий Юго-Западный фронт не контролирует. Говорят, что социалисты устроили в войсках агитацию: дескать, Керенский и Царя убил, и Вас пытался, а Брусилов – пособник его и соратник. Будто бы покушения на Царя и на Вас без его ведома не совершались. Так что на Юго-Западе сейчас разброд и шатание, а сам Алексей Алексеевич контролирует теперь в лучшем случае штаб фронта и несколько особенно надёжных полков. Провезти золото через Юго-Западный фронт будет рискованно слишком. Да и куда вывозить? Единственный путь ведёт в Румынию. А оттуда-то куда? Боюсь, что вывозить золото через воюющие страны – пусть даже посредством нейтральных посредников – рискованно слишком. Не то что здесь: вывез в Швецию, и готово. А там уже в какой-нибудь банк международный положил, английский или американский. Главное – договориться. Не с Балтийским флотом, так со мной. Мерзавец ведь знает, что Николай Оттович не трогает корабли, идущие в наших интересах. – А почему через Финляндию не везёт? – Балтийцы не дают. Они взяли в свои руку таможню всю по Балтике и оставляют сборы в свою пользу на поддержание флота. Правительство ведь попыталось задушить финансирование. Дескать, в сложившихся обстоятельствах России флот не нужен. Поставить его на прикол, моряков на берег списать и так далее. – А Северный фронт не задушит? – Северный фронт – это много штыков, сидящих совсем рядом. Боится он. – А если через Архангельск или Николаев‐на-Мурмане? – Так там наших кораблей нет. Английские да американские. Керенский же на самом деле не собирается покупать линкор. Это же очевидно. А тут… в общем, это почти верный способ золото потерять. Причём англичане, может быть, линкор нам даже и продадут какой-нибудь старый. У них, чай, сейчас не сахар. Вон сколько месяцев Суэцкий канал парализован. Поставки продовольствия из Индии категорически снижены, так как идут вокруг Африки, и они вынуждены еду у американцев закупать. Задорого. Да и не еду только. Много чего им нужно покупать. В общем – золото им самим нужно, и они охотно нам какое-нибудь старьё впарят за него, если поторговаться или оказия подвернётся. Попади им золото в руки – не отдадут уже. – Хм. Остаётся Дальний Восток. Хотя… – Вот-вот. Хотя. Ежели в наши дни повезти там золото, то доедет оно куда-нибудь обязательно. Только не туда, куда нужно. Концов не сыщешь. Слушайте, Максим Иванович, может быть, пора его арестовать? – Успеется, – криво усмехнувшись, произнёс Максим. – Успеется? – подался вперёд Павел Карлович. – Так, значит, вы не против? – Россию разрывают на части противоречия. Одни хотят одного, другие другого. И таких группировок масса. Удалённые районы, такие как Кавказ и Средняя Азия, Финляндия и Польша, Украина и Крым, казаки и Прибалтика, стремятся к независимости. Есть борцы за местечковую независимость и самостийность, в том числе и среди высокопоставленных офицеров. Того и гляди в каждом хуторе и каждой деревне появится свой пан-атаман с претензиями на мировое господство и вон тот лужок. Страну разрывает на части… – Так, значит, её нужно спасать! – Нужно. Но как предлагаете это сделать? Ввести войска в Петроград, свергнуть воровское правительство и установить своё? Такое же незаконное, к слову. К чему это приведёт? А я вам скажу – к большой крови. Это укрепит позиции Брусилова. Если он пообещает всем этим борцам за всякого рода независимость столько свободы, сколько они унесут, то мы окунёмся в большую и страшную Гражданскую войну. Когда нужно будет каждое село давить силой оружия и принуждать к миру. Смута наступит не хуже той, что после смерти Годунова началась. А это значит – что? Правильно. Мы потеряем все завоевания в этой тяжёлой войне: земли, ресурсы, людей. И в самом лучшем случае останемся при своих на начало войны. Но на это рассчитывать не стоит. Ту же Польшу мы можем не удержать, как и Финляндию и кое-какие регионы Украины, Кавказа и Средней Азии. То есть получится, что мужики на фронте гибли зря. Женщины в тылу голодали зря. Вся страна надрывалась зря. И Император умер зря… и вся его семья… и вообще всё зря. Тлен и мусор. Коту под хвост. Нет, Павел Карлович, спешить не надо. – Но страна же рассыпается!