Татьяна так и пошла с флаером по улице, пока не уткнулась носом в вывеску «нотариус». Все сошлось в одной точке, ее отчаяние, пиво, грустные глаза животных и нотариус. Именно там она и составила завещание в пользу приюта «Шанс». Благо его юридический адрес у нее был и паспорт тоже. На волне подъема она вернулась домой, оставила там завещание и наелась жаропонижающих таблеток. Ее знобило и трясло, а тело продолжало болеть, и сыпь стала ярче и обильнее. У Тани возникло ощущение, что у нее началась агония, и ей осталось совсем немного. Поэтому она и не стала сильно расстраиваться, что не вернулась в лабораторию за анализом. Где-то в глубине души она даже боялась узнать результат. И так уже все для себя решила! Дома ее обуял дикий ужас и, спасаясь от этого чувства, она вцепилась в визитку ночного клуба и поняла, что это и есть ее шанс на спасение. Умрет она весело! Она собрала с собой кое-какие вещи и рванула на такси по указанному адресу. Клуб находился далеко за МКАД в спальном районе в современном здании неправильной формы с непонятной этажностью и с намеком на авангардную постройку. Рядом с клубом толпилась молодежь, многие друг друга знали, общались и курили. Татьяна почувствовала себя неуютно, но отступать было некуда, да и такси уехало. Мало того, она взяла с собой очень большую сумму денег, все, что у нее было накоплено, с целью хорошенько покутить. Внутри оказалось накурено, шумно и темно, но она нашла свободное место за стойкой бара и заказала коктейль с водкой. Потом спросила у бармена, где ей найти Эдуарда. – Высокий парень в черной одежде и леопардовой шляпе, как встретишь его, он твой! – ответил бармен. Клуб был огромный, народа – тьма, но леопардовую шляпу Татьяна все же разглядела, правда после третьего коктейля. Парень был очень худощав. Весь обвешан какими-то цепочками, подвесками, фенечками, браслетами и брошками. Волосы длинные, лицо с макияжем, что сразу же расставляло все точки над его ориентацией. – Эдуард, меня прислала к вам одна девушка и сказала, что я могу быть вам чем-то полезной, – сказала Таня, почесываясь и обливаясь потом, так как температура у нее не упала. – А, знаю! Да! Конечно! – сразу же обрадовался парень, очень внимательно осматривая ее с ног до головы. – Какой прекрасный экземпляр! – Простите? Я не поняла, здесь очень шумно! – Прекрасный, говорю! Вы – то, что надо! Давайте веселиться, а в полночь подходите вон к той красной двери, – показал Эдуард, – за ней вас переоденут, и шоу начнется! – Какое шоу? – спросила Татьяна. – Показ одежды, – будничным голосом ответил Эдуард, чмокаясь с какой-то высоченной девушкой. – Показ одежды? Да вы что? Мне уже далеко за двадцать, и у меня совсем не модельная внешность. – А у меня нетрадиционный подход ко всему! У меня и модели не стандартные, – отмахнулся женоподобный парень. – Но я никогда этим не занималась! – Все когда-то бывает в первый раз! – не сдавался Эдик. – Вы нам точно подходите! Я – художник и все вижу! Не очкуйте! – Парень вытащил из кармана какой-то липкий желтый кружок и, недолго думая, приколол его к майке Тани прямо на грудь. – Что это? Парень перешел на «ты». – Это означает – ешь и пей, сколько хочешь! Все за счет заведения. Да еще за показ десять тысяч получишь после! Так что не тушуйся! Пей! Веселись и подтягивайся к показу! У нас здесь эпатаж и авангард, а это состояние души, подвластное всем возрастам. Привет, Джулия! – Он потерял к Одинцовой всякий интерес и побежал целоваться с блондинкой с огромной грудью. Татьяна осталась одна. «Еще и про мой возраст намекнул. Мол, все включено, авангард у нас такой. Танцуй и пей, бабка! Ладно… Чего мне надо? Перед смертью-то? Да еще шанс такой выпал, все на халяву! За этим и ехала! Татьяна продефилировала к барной стойке и многозначительно посмотрела на бармена, выпятив грудь. – Видишь? – обратилась она к нему, показывая на значок. – О! Желтый смайлик? Ты знакома с учредителем клуба? Думаю, это Эдик… Что ж… Тебе повезло. Что будешь пить? – живо откликнулся парень. – А давай с первого пункта! – махнула рукой Таня. Нет, она знала, что при высокой температуре не рекомендуется употреблять спиртное. Но на нее свалились две новости, выбившие ее из колеи. То, что ей осталось жить считаные часы, и то, что для нее впервые в жизни открыта халява. После спиртного в несчитаном количестве умирать стало совсем даже не страшно. Появились дерзость и пофигизм. Таня даже познакомилась с кем-то, потанцевала и угостилась десертом из мороженого и фруктов. К определенному времени подтянулась к заветной двери. Там уже ждали ее, и всех людей с такими же светящимися отметинами пригласили внутрь. Татьяна была совершенно пьяна, но все же поняла, что попала в весьма странную компанию. Кого здесь только не было! Старик с протезом – черной, жуткой пластиковой рукой, долговязый парень с лошадиным лицом, рыжая девушка с веснушками такого размера и яркости, как будто их на нее наносил кистью маляр. Две сомнительного вида пожилых леди в колготках и черных лифчиках, больше напоминавших намордники на их длинных, обвисших и дряблых грудях. Первая мысль, которая пришла Тане в голову, была о том, что она участвует в «шоу уродов», и это ее весьма позабавило, хотя в любой другой ситуации сильно опечалило бы. Похоже, эти люди уже друг друга знали и чувствовали себя звездами. Рыжеволосая девушка решила познакомиться с новенькой. – Меня Настя зовут, а тебя? – Таня. – Хороша, – осмотрела ее Настя, – и давно это у тебя? – Что? – не поняла Татьяна. – Сыпь… и припухлость лица? – охотно пояснила Настя. – Недавно, – честно ответила Таня. – Жаль, – вздохнула девица. – В смысле? Почему жаль? – Не дай Бог пройдет! Ты что? Тогда вся твоя халява накроется! Мы же ездим по клубам, даже в другие страны, устраиваем шоу и показы, кормимся от пуза, пьем, сколько хотим… – Для этого мне надо иметь сыпь? – прервала ее Таня. – А как же!! Тут у каждого своя изюминка! – То есть все страшные? – Ну, почему – страшные?! – обиделась Настя. – Я этого не говорила и себя не считаю страшной! Мы – счастливые люди, отличные от других! Нас нельзя не заметить в толпе, мы имеем свое лицо. Эдуард молодец, он выискивает нас, и наши недостатки делает достоинством. Кто нам навязывает стандарты красоты? Телевидение? Да все устали уже от дефилирующих вешалок с отсутствующими взглядами и одинаковыми чертами лица. Устали! И, между прочим, мы идем на ура! Некоторые сначала воспринимали нас в штыки, но потом очень даже благосклонно… Вот Пашу видишь, рост, морда… У него какой-то гормон неправильно работает, так разве он виноват в этом? Ему что, закрыться за дверью и рыдать? Нет, он тоже имеет право на счастье и людское обожание! – Норма не может быть болезнью, а вот отклонение от нормы… – возразила Таня, – и у меня болезнь. – Разве Паша может что-то изменить? Укоротить себе рост? Изменить черты лица, укоротить нос, челюсть? – Нет. – Вот! Ты разве виновата, что заболела? Кстати, поделись – это незаразно? – Я не виновата – это точно, и это незаразно, насколько я знаю. – Очень хорошо. Люди не виноваты, значит, могут продолжать жить среди прочих с гордо поднятой головой. И ты не дрейфь! Ну, отекла! Ну, покраснела! Ну, покрылась всякой дрянью! И что? Зато и хорошее в твоей жизни тоже появилось! Мы, например! Мы все очень дружим! Халявная выпивка и еда! Лучшая тусовка в Москве и дополнительный приработок! Десять тысяч за показ, а за границей больше, по пятьсот евро! И все это благодаря мнимому недостатку! – Настя уже почти убедила Таню, что все прекрасно. Эдуард и несколько его сподручных появились между ними. – Заканчивайте треп! Так, что тут? Дорогуша, – обратился он к Тане, – наденешь это зеленое платье, а вот на второй и третий выход твои вешалки под номером три, тебе помогут! – Эдуард кинулся дальше, отдавая указания. Татьяна чувствовала себя диковинной рыбой, выброшенной на берег. Все для нее было впервые и в новинку. Ей помогли раздеться, это она уже проделывала перед врачом, и не раз. Потом ей помогли одеться и зашнуровали сзади, затянув корсаж. Получилась русалка, чудом выбравшаяся на берег. – Что же это за платье такое? – недоумевала Таня. – Неудобно надевать… – Так его сам человек и не надевает, только с чьей-то помощью. – Я понимаю, как это происходило раньше, тогда у женщин было полно слуг, но в современном мире такое очень неудобно. – И по-современному оденут, – уверяли ее помощники Эдуарда. – Ходить неудобно, – не унималась она. – А в этом и не ходят. – А что, в этом только сидят? Или лежат? – Скорее лежат, – ответили ей. Таня посмотрела на долговязого парня и охнула. Костюм и брюки на нем тоже были зашнурованы сзади, так же, как и ее наряд. – Ужас! – выдохнула она. – А как же иначе служащие морга наденут на трупы одежду? – Перехватила ее взгляд девушка, завязывающая на ней платье. – Кто?! Что?! На какие трупы?! – Вспотела Татьяна, и температура у нее мгновенно упала. – Так это мода для мертвых, – будничным голосом пояснила девушка, закалывая на ней последнюю булавку, – готово! – Для мертвых?! – оторопела вконец Таня. – Это – треш! Мода для мертвецов! А почему нет? Эдуард – он не для всех! Он очень креативен! Люди могут посмотреть и на такую моду! Человек или сам себе подберет наряд, в котором он сможет почить, или выберет его для своего родственничка. Похоронная мода… А что? – Ничего, – ответила Татьяна и принялась хохотать. – Ты чего? – обиделась девушка. – Ничего! Мода для покойников! Чума! Как же это сейчас актуально для меня! Что называется, не в бровь, а в глаз! – Хватит ржать! Пора на подиум, мертвая невеста! Что происходило дальше, Таня помнила не то что плохо, а скорее смутно, словно это происходило не с ней. Узкий импровизированный подиум, среди шумного и душного зала с множеством народа. Она ничего не видела и больше всего боялась упасть с подиума. Как их встречали, было не очень понятно из-за общего гула в клубе. Из-за туго зашнурованного платья Таня еле-еле семенила ногами, извиваясь, как гусеница. Навстречу шли две пожилых женщины в платьях черного цвета с кружевами и нелепыми цветочками, словно с траурного венка.