– Ты из машины вылетела и немного стеклом разбитым поцарапалась, – сообщил ей Николай. По всей видимости, он все-таки был рад, что она жива и ему не придется отвечать перед законом. – Не убил я женщину, посланную мне судьбой, – заявил он, словно в подтверждение ее мыслей. – Я даже знаю, почему вылетела, – возмутилась Таня, – когда я в машину села, по инерции хотела пристегнуться ремнем безопасности, но его у тебя не было. – Его вообще в машине нет! – подтвердил Коля. – Но ты не пугайся! Я же профи! Водитель высшего класса, и если бы не этот лось!! – Лось?! Так мне не привиделось, был лось?! – Конечно! Выперся на дорогу сохатый – я его буквально перед машиной заметил, хотел объехать, так он, испугавшись, метнулся в ту же сторону. Вот мы и вылетели в кювет! Никто не виноват. Так уж получилось… – А я подумала, что у меня как это… «белочка» началась после вашей паленой водки, – пожаловалась Таня, приподнимаясь. – Ты насчет водки не волнуйся! Все три бутылки целы! – «обрадовал» ее Николай. – Я проверил! Машина всмятку, а водка цела! «Ты первым делом ее и проверил, а уж потом мое бездыханное тело», – подумала Татьяна и осмотрелась. Лежала она в каком-то овраге, машина с перевернутыми вверх колесами «отдыхала» неподалеку. В поле зрения также попадало несколько деревьев, два из них были сломаны под корень, очевидно, упавшим «жигулем». – Ты руками, ногами пошевели… Ничего не сломала? – вернул ее на землю Николай. – Бок болит, а ребра до этого уже были сломаны, теперь не срастутся никогда, – пожаловалась она и зачем-то пошевелила бровями. – Вот голова болит, а остальное вроде цело… – Головой ты хорошо приложилась, стекло выбила, – объяснил Коля, – я думал, что все… хана! Меня-то рулем задержало… – А лось где? – спросила Таня. – Вот мать твою! Ну, вы бабы даете! Ты еще в зоопарк попросись! У самой на лбу рог вырос, на себя полюбуйся лучше! Лося ей подавай! Убежал он! Испугался твоего визга! Только копыта засверкали, и сразу отвечаю на твой второй вопрос – нет, он не пострадал. – Как в кино, – вздохнула Татьяна, поясняя, – на съемках ни одно животное не страдает. – Слава богу, нас никто не снимал. Не хватало мне еще в трубочку дуть. – Николай откинул волосы со лба. Таня подняла перед глазами руки и посмотрела на окровавленные, перепачканные грязью ладони, которые к тому же еще и тряслись. – О господи… – Сейчас надо продезинфицировать, – откликнулся Николай и совершил поступок для него сродни геройскому. Он обработал ей порезы водкой, не жалея ее. Татьяна кричала от боли. – Терпи, мать! Или так, или от столбняка прививку надо делать. – Терплю… – Молодец, а бинт у меня в аптечке есть, – подбадривал ее Николай, как мог. И он, прихрамывая на обе ноги, потащился к машине. Таня снова легла на спину и посмотрела в звездное небо, которое теперь казалось ей черной дырой. – Все… Не могу больше! Кого я спасу, если меня саму спасать надо! Караул просто… – Ты бредишь, что ли? – Подошел к ней Коля с уже размотанным бинтом в руке. Вопрос о его стерильности замер у нее во рту. Коля, как мог, перебинтовал ей руки и вытер пот со лба. – Ну, что будем делать? – Бровино – далеко? – Да вон… Через тот лесок, и Бровино уже. – Так идем. – Смелая ты женщина, Таня! Такая баба мне и нужна, то есть только такая вынесет меня, если что, с поля боя, или когда с мужиками переберу… – Не надо все время меня отождествлять с собой, я нервничаю… Не найдем там Павла, так хоть помощь вызовем, – сказала она. – Вряд ли мы там найдем кого, но идем. – Коля помог Тане подняться. – Ты как? – Голова кружится, а так ничего. Коля снова метнулся к машине, поясняя: – Главное сейчас возьму из багажника, и пойдем. Когда он вернулся обратно, Татьяна чуть не упала, в одной руке он нес сумку с водкой и еще пакет, а в другой у него было большое ружье. – А это что такое?! Ты с ума сошел! – Ружьишко! Оно лежало у меня на заднем сиденье. Ты не видела? – Не видела… Зачем ты его взял? – Как зачем? Начинаю снова. В нехорошее место идем. Не с цветами же и конфетами идти, вот с ружьишком самое то. Татьяна оперлась на его плечо, и они двинулись по не очень густому лесу в направлении, известном только Коле. – Битый небитого везет, – заметила Татьяна. – Прорвемся… Так не спеша, шаткой походкой они прошли лес и вышли на заросшую травой дорогу. По обе стороны от нее стояли темные разрушенные избы. Все заросло бурьяном и крапивой в человеческий рост. – А тут есть кто живой-то? – обратилась Таня к своему спутнику. – Да не знаю. Я сюда и не езжу, что здесь делать? Даже магазина нет, – поставил жирную точку Николай. – Вроде жили две бабульки, так, может, померли уже… – Вряд ли кто здесь может жить. Как же мне Павел позвонил отсюда? Возможно, я ошиблась? – прошептала Татьяна. – Вот только не говори, что все зря, – сразу же напрягся Николай. Скрипнула открытая калитка, и они двинулись в первую избу. Покосившееся крыльцо, ступеньки, на которые страшно было ступить, и выбитые окна. Дверь в дом оказалась закрытой, и Николай заглянул в разбитое окно. – Есть кто живой?! – его голос резко прозвучал в тишине. – Тихо! – испугалась Таня. – Чего тихо? Как ты найдешь кого-нибудь, не спрашивая? Нет тут никого, пошли в следующий дом. Сейчас все посмотрим… – Спасибо, что помогаешь, – спохватилась Таня. – Да уж помог, ты бы себя видела, изувечил я девушку почем зря. Ни одна собака не лает, значит, нет здесь людей! Они прошли несколько изб, в один дом все же зашли. Там было темно и сыро. – Пусто! – выдохнул Николай. – Кто там? – раздался испуганный голос. Татьяна подпрыгнула. – Ой, а здесь кто?! – Милые люди, пожалейте меня! Мне восемьдесят лет, я живу и никого не трогаю! Сынки, оставьте меня в покое! Голос, звучащий в темноте, явно принадлежал старой женщине. – Где же свет-то включить? – забеспокоился Николай. – Света нет, я сейчас свечку зажгу, только не убивайте! – Никто никого не убьет, только скажите, где свет… В глубине избы что-то треснуло, ойкнуло и зашумело. Затем появился неяркий свет и в нем перепуганное лицо бабульки. – Соколики – я это, Клава… Я плохо вижу, не знаю вас что-то… – Так мы вас, бабушка, тоже не знаем. Вы не волнуйтесь. Вы в доме одна? – спросила Таня.