Конечно, не меня. Видимо, Недежка дал четкие инструкции, кого вызывать, а иначе странно, что этот орун игнорирует мою кандидатуру. Я уже и мухой его обозвал, и руки распустил, но нет, мало ему. Орал он, правда, громко. Люди вокруг смотрят с неодобрением на секунданта. Даже пермяки и те морщатся от поведения своего земляка, но молчат. — Дуэль? — фыркает вернувшийся Гриша. — Да с радостью! Эх, Гришка опять спешит. Куда ему сейчас еще второй бой? — А разве это честно? — я демонстративно требую внимание Фиткина, он как раз рядом с нами оказался. — Господин судья, ваше мнение? — Я запрещаю два поединка подряд одной персоне, — хмурится услышавший Фиткин. — Что еще за глупости? Это травомоопасно и нечестно. — Вот именно. Полностью согласен с вами, господин судья. А вы, сударь, не отчаивайтесь, — я усмехаюсь и бросаю безобидный псионический конструкт в лицо секунданту. — Вот вам настоящий повод для дуэли! Конструкт прилепляется аккурат на лоб пермяка. Никакой замысловатой вязки. Никакой угрозы. Всего лишь лиловый искрящийся слепок в виде грибовидной палки и двух шаров по бокам. Дворяне с недоумением смотрят на конструкт, в котором, несмотря на грубость вязки, невозможно не узнать мужские гениталии. Недоумение зрителей длится считанные секунды, а потом ползала разражаются громким смехом. Барышни рядом со мной краснеют и отводят глаза, но на их лицах всё же мелькают веселые улыбки. Я также замечаю опешившую леди Барбару в сторонке. Чтобы англичанка не волновалась, подмигиваю ей, мол, всё хорошо, расслабься и получай удовольствие. Месть удалась. Пошло и вульгарно? Безусловно. Зато пермяки теперь будут знать, как швыряться магическим сгустками в лицо моему другу. Я за это им такой здоровой дилдо на лоб навешу, обзавидуются! — Убери его! — шипит пермяк, безуспешно пытаясь смахунть со лба произведение телепатического творчества. — Ты слышишь⁈ Я требую убрать! Я оставляю его требования без ответа, а просто иду на арену. К чему разговоры? После такого позора — он либо примет бой, либо уедет на Аляску с концами. — Даня, постой! — казах подходит ко мне и вручает трофейный меч побежденного воздушника. — Без меча — не по-дворянски же! — Спасибо, — беру я клинок, всё равно лень посылать к машине за навахой. Пермяк наконец надевает огненный доспех, и конструкт сразу развеивается. Этот образец я сделал в часы полуночного сидения над техниками, даже не помню, как он у меня получился. Вроде бы я вязал пси-катапульту, а вышло то, что вышло. Зато таким нехитрым способом я уже немало узнал о противнике. Во-первых, огневик. Во-вторых, крепкий Воин, раз умеет в антипсионическую защиту. Может, поэтому пермяк и медлил с доспехом — не хотел, чтобы я оценил его ранг. Но всё же он сдался. Впрочем, учитывая его сильно опустошенный накопитель, то весь этот инсайд не имеет большого значения. — Ты сам напросился, телепат! — с яростной угрозой огневик вступает на арену. Фиткин явно не в восторге от дуэлей в подобном тоне. Всё же бал и праздник, а тут угрозы и лиловые хрены, но деваться некуда, повод-то весомый, да и как-никак я союзник его роду. Поэтому судья зачитывает правила и объявляет бой. Судя по крупным энерговсплескам огневика, он сразу пытается скастовать какую-то массированную атаку, но силенок не хватает сделать это быстро и убойно. А я тем временем швыряю в него пси-гранату и, быстро сделав пару шагов навстречу, опутываю пси-хлыстом. Непрерывная очередь пси-разрядов, и огненный доспех разлетается. — Победитель — Данила Вещий! — объявляет судья. Вот и отметился на балу, называется. Возвращаюсь к друзьям и принимаю щедрые поздравления. — Смотрю, будовичи снова показали, кто в нашем городе хозяева, — заявляет подошедшая Катя Фиткина, вся в бантах и ярком розовом платье. — Кать, с днем варенья! — я кланяюсь, немного смущенный. — И прости за сегодняшний эпатаж. Возможно, я немного переборщил. — Если только немного, — смеется девушка. — Но зато теперь мой бал запомнят надолго. — Это точно! — поддерживает Камила, снова взяв меня за руку. Мы еще немного трещим, а потом я с Камилой ухожу к британцам. Барбаре вроде нескучно — какой-то лощеный старикашка уже ей руки лобызает, — но моя обязанность не бросать своих гостей. Тем более что Недежки пока нигде не видно. Мы вчетвером немного проходимся по залу и отлавливаем моих союзников по коалиции. Хотя «отлавливаем» громко сказано: они и другие дворяне сами стекаются к нам с целью познакомиться с Барбарой. Так что о поставках розовых лиан мы договариваемся без проблем. — Даниэль, ваши балы это что-то с чем-то! — с восторгом заявляет леди Смит, когда отходим от очередной дворянской пары. — Не сравнить с лондонскими светскими вечерами! Разве что маскарады у нас интересные, а в основном скучная и серая тягомотина. А этому вечеру ты смог добавить лиловых красок, — с озорной усмешкой добавляет англичанка. — Два поединка за вечер — в Лондоне это большая редкость, — соглашается Артур. — Ну у нас любят подуэлиться, — киваю. — Тем более сейчас в Будовске просто запредельное количество дворян. У колоннады я замечаю Виталия Соколова и ненадолго отпрашиваюсь у спутников. — Виталий Степанович, добрый вечер. — Данила, как всегда, блистаешь, — усмехается «главный сокол». — А ко мне только что подходил представитель от Рымсиных. Очень извиняется за своего отпрыска. — Как мило, — без интереса отвечаю. За нарушение правил охоты Рымсиных обложили большим штрафом, и они чуть ли по миру не пошли. — Я давно уже хотел уточнить насчет «Рабиса», но в последнее время не мог найти время и подъехать к вам. — Да, с «Рабисом» всё сложно, — вздыхает Соколов, качая в руке бокалом вина. — Недавно вмешались учредители и теперь к «Рабису» относятся не все ее прежние активы. — Теперь? — Верно, Данила, это хитрая схема. Видимо, барон не нашел другого способа сжульничать, как объявить, что «Рабисом» являются только производственные цеха, а всё остальное: риэлторская сеть, агентские контракты и логистическая цепочка — якобы это другая фирма. — Ну, фабрику-то мы получим? — хмурюсь. — Несколько фабрик, — соглашается Виталий. — Производство твое, Данила, а сеть продаж и всё остальное придется налаживать заново. — Это меньшее из зол, — совсем не расстраиваюсь. — Главное — это модели одежды и патенты, а остальное приложится. Соколова удивляет мой оптимистичный настрой. — Так-то верно, но честно, не ожидал от тебя подобной реакции, тем более если брать во внимание юношеский максимализм. Хе, был бы я еще на сто процентов юношей. Я давно привык сталкиваться с трудностями, а в случае с «Рабисом» они даже минимальны. Честно, я думал, что Горнорудов устроит подлянку пожестче, а он всего лишь отсоединил от компании магазины с грузовиками. Не беда, пробьемся. Но к Виталию у меня еще один вопрос — насчет сватовства Калыйр к Свете. — Нет, Данила, об этом я с тобой говорить не готов, — качает головой Соколов. — Тем более здесь полно ушей. Давай в другой раз. Время терпит — Света же еще учится. Ну в другой так в другой. Да и Виталий прав: о многих вещах лучше говорить в закрытом кабинете. Попрощавшись с Соколовым, я двинулся было в сторону англичан с Камилой, но наконец замечаю Недежку. Стоит у стола с закусками и уминает последние тарталетки с творожным сыром и красной рыбой. Зараза! Они ведь самые вкусные! — Проголодались? — резко возникаю я за его спиной, надеясь, что гад подавится. И он, правда, давится, но, к сожалению, несмертельно. Что ж, зато его временная недееспособность дает мне возможность урвать с блюда последнюю тарталетку. — Мм, бесподобно вкусно, несмотря на простоту готовки. — Кха-кха-кха… — Что вы говорите, Никита Игоревич? — участливо смотрю на кашляющего пермяка. — Кха-кха…я говорю, вы в своем репертуаре, Данила, — багровый Недежка протирает платком вспотевший лоб. — Резкий как понос. — Лестно, что вы меня знаете и не забываете. А я вот ваш психотип, кажется, только начал познавать, — замечаю, уплетая брускетт с лососем. Конечно, тарталеткам уступает, но тоже вкусно. — Любите работать чужими руками, верно? — Я — потомственный дворянин, — выделяет он слово. — И не люблю мараться. — Прикольно. Ну а в чем собственно дело-то? — на миг отрываюсь от еды. — Неужели только в мести? — Данила, вы хоть и смышлёный парень, но мы с вами стоим на разных интеллектуальных уровнях, — снисходительно произносит Недежка. — А дело в воспитании. Дело в роде. Дело в чести. Простолюдину, даже простолюдину с гербом, вряд ли знакомы эти понятия. — Вы ведь сейчас врете? — я понимаю это сразу, и его лицо тут же вытягивается. — Ладно, оставим причины, раз так не хотите их обсуждать. Но вы ведь видите, кто стоит за мной. И всё равно готовы рисковать? — Вы о своем отчиме? — уточняет Недежка, уже взяв себя в руки. — Или о партнерстве с Морозовым? Или об этих ваших «Мстителях»? Я отряхиваю руки от крошек и с улыбкой замечаю: — Закуски закончились. Еще увидимся, Никита Игоревич. На этом оставляю пермяка. Очень интересный персонаж. Пытается казаться снобом, ненавистником простолюдинов и вот этим вот «брат за брата», но его мотивация куда сложнее. Только она мне пока непонятна. Но да пускай, еще выясним. Остаток вечера проводим в танцах, беседах и поиске последних закусок. Не то, чтобы у Фиткиных еды мало, отнюдь, просто она очень вкусная, вот все и накидываются. На белый танец меня приглашает Барбара, что, наверное, в глазах местной аристократии поднимает мой статус еще выше. Но это так, всего лишь бонус к вечеру. Первой домой отвозим Камилу. Я помогаю брюнетке выйти из машины и провожаю ее до террасы. Неожиданно она резво поднимается на две ступеньки крыльца и оборачивается. — Теперь я с тобой одного роста, Даня, — смеется звонко. — Скажи спасибо каблукам, — улыбаюсь. — Знаешь, Даня, а я ведь не сразу поняла, что ты налепил тому пермяку, — признается. — Видимо, всё же я не такая испорченная. — Испорченная? Я лично вижу перед собой только невинного ангела! — делаю искренний комплимент, и она, хихикнув, отворачивается и уходит в приоткрытую слугой дверь. * * * Следующий день. Временная резиденция Недежки в Будовске. — Ну и зачем ты нас собрал, Никита? — спрашивает Антон Бедяжкин, располагаясь на диване в гостиной. Он оглядывает других сидящих дворян. — Ба! Смотрю, здесь одни только земляки! — Верно, — кивает Недежка, он остался стоять, чтобы видеть всех. — Я созвал только дворян Перми.