Причем Меньшикова демонстративно поднимает руку ладонью вниз. Настаивает на «джентельменском приветствии». Ну да, ладно. С нас не убудет. — Надо же, мне целует руку столичный франт, — весело улыбается Лилия, когда я почмокал протянутые пальчики княжны. Рыжая Настя с Машей теперь обе колко смотрят на Меньшикову. — Ну, Лиля, — качает головой Морозова. — Что? — удивляется Лилия. — Москва — это метрополия. Столичный дворянин считается более завидным женихом, чем какой-то пермский или тагильский. — Лиль, прекращай выдумывать, — отмахивается Морозова. — Данила еще не закончил школу. Рано ему думать о женитьбе. И не вздумай искать ему пару среди ваших вассалов. — Московский дворянин, значит, — смеется Урусов. — А вообще стоило ожидать подобное. Зачем Царю отдавать способного телепата какому-то Воронежу? — Я из Пермского княжества, — поправляю. — Ага, Пермь, — кивает явно подпитый Урусов, а Демидов загорается глазами: — Пермь, говоришь? Представляю, как князь Великопермский будет рвать и метать. Царь ему подложил крупную свинью, — сбавляет тон дворянин, хитро улыбаясь. — Тише, — шикает на него Лиля, ткнув локтем в бок. — Договоришься сейчас до опалы. — О чем ты говоришь, Миш? — не обращает внимания на подругу Морозова. — Какую еще свинью? А я, кажется, его понял. А может и нет. Но мне в голову тоже пришла уже одна возможная проблема. — У них же в «норах» охотились до сих пор только пермские дворяне, — замечает Демидов. — Великопермский никого не пускал, а тут вдруг один из его охотников обращается в московского дворянина. Это прецедент, дамы и господа. Царь через Данилу открыл всему дворянству ворота к «норам»! А я вот совсем этому не рад. Главное, чтобы Великопермский не обиделся и не посчитал меня виноватым. Ведь князь умный и должен понимать, что у него скоро отберут «норы», а повод может быть совершенно любой. — Ну пока всё же не открыл, — замечает Настя. — Скорее, подготавливает почву. Молодые аристократы еще немного рассуждают о политике, потом мы отходим к закускам и, взяв по бокалу шампанского, пьем за «Данилу московского дворянина и франта». Приходится еще немного поучаствовать в этом веселье, пока ко мне не подходит незнакомый мужчина преклонного возраста. — Александр Витальевич, здравствуйте, — приветствует его лучезарная Маша. — Добрый день, судари и сударыни…– аристократ поворачивается ко мне. — Боярин Александр Соловьев, — произносит он без предисловий, хотя обычно в таких случаях просят знакомых представить вас новому человеку. — Поздравляю! — Спасибо, Ваше Сиятельство, — слегка кланяюсь. Боярин продолжает вглядываться в мое лицо. Причем очень внимательно вглядывается. Затем вздыхает как-то тяжко и надсадно: — А ведь вы очень похожи на моего старого знакомого, юноша. — Надеюсь, он был хорошим человеком, — отвечаю, внутренне напрягшись. — Сложно сказать. Что точно — судьба у него была полна противоречий, — непонятно произносит Соловьев. В глазах у него словно блестят слезы. Да и вообще боярин весь выглядит каким-то расстроенным, будто мое лицо напомнило ему о старой боли. Ничего не сказав, Соловьев разворачивается и уходит прочь из зала. Маша, Настя и остальные удивленно смотрят вслед боярину. — Что это с Александром Витальевичем? — спрашивает Маша. — Здесь душновато, — Настя мельком бросает на меня быстрый взгляд, но тут же беззаботно улыбается. — Наверно, пошел на свежий воздух. Я успокаиваю участившийся пульс и делаю невозмутимое лицо. Соловьев явно увидел во мне отпрыска Филинова. Подправить память боярину я не могу, да и глупо это даже представлять возможным, а потому остается только ждать последствий. Вряд ли такое открытие просто забудется. Еще какое-то время пообщавшись с дворянами, я отхожу будто бы в туалет, а сам прогуливаюсь между столами, пытаясь упорядочить мысли. Больше всего меня волнует куда отошел Соловьев. Не прямо ли к Царю? Государя ведь тоже нет на банкете. Едва не натыкаюсь на только что зашедшего в зал барона Горнорудова. Меня он, кстати, не замечает — весь загруженный и мрачный шагает к скоплению народа. Видимо, разговор с Царем дался барону нелегко. — Данила Степанович, поздравляю с гербом и орденом! — отвлекает меня от наблюдения звонкий голос. Оглядываюсь и вижу перед собой тонкую девушку в платье сливочного цвета, бирюзовых перчатках и длинными косами на груди. Надо же, сама Зина Паскевич пришла поздравить. Она, помешкав, еще руку протягивает — ладонью вниз. Что это как не знак примирения? — Благодарю, — нагнувшись, слегка касаюсь губами перчатки. — Выглядите потрясающе. Косы вам очень идут. — Спасибо, — улыбнувшись, девушка слегка теребит кончики прядей. Она явно гордится своими волосами. Действительно, цвет у них здоровый и яркий. Наше намечающееся ламповое общение прерывает резкий рык справа: — Что я слышу⁈ Наглеешь и смеешь задерживать мою сестру, ничтожество⁈ — к нам движется сам Паскевич-младший. Лицо красное то ли от злобы, то ли от выпитого, то ли от распирающих княжича изнутри газов. — Дима, — супится Зина. — Никто меня не задерживал. Я сама подошла к Даниле Степановичу. — Думаю, это неважно, Зинаида Степановна, — спокойно замечаю. — «Ничтожеством» меня уже обозвали. А за слова нужно отвечать. — И что ты сделаешь? — оскаливается Дмитрий, уперев руки в бока. — У меня с вашим отцом заключен договор, — напоминаю, оглядев сестру с братом. — На десять магических спаррингов. И теперь первый пройдет в рамках дуэли за честь. Дмитрий, я готов начистить твою княжескую рожу завтра утром. — Может, не нужно? — пытается охладить наш пыл Зина. — Начистить? — фыркает Паскевич. — Никакого глупого мордобоя. Ты теперь дворянин, так и дерись по-дворянски — магией и клинками. Тем более что сам назвал это дуэлью, значит, за мной выбор оружия. — Конечно, выбирай, — соглашаюсь. — Но после моей победы не забудь принести извинения. — Да хоть сто раз подряд, — смеется Паскевич. Его настроение резко меняется на радостное. Видимо, выродок давно мечтал встать со мной один на один. Только я не низкорослый ханец, меня этому снеговику даже с места не сдвинуть. — Зинаида Степановна, вы слышали своего брата, — поворачиваюсь к княжне. — В случае проигрыша он должен извиниться сто раз подряд. А если он этого не сделает, то нам троим сразу станет понятно, кто истинное ничтожество. Давай свой номер, — обращаю взгляд на княжича. — Скоро пришлю тебе адрес и время поединка. С яростной рожей Паскевич послушно диктует цифры. Раз я вызвал, значит, мне и выбирать когда и где драться. Я откладываю номер в памяти, на этом отворачиваюсь и оставляю расстроенную Зину наедине с ее братцем-придурком. Хватит уж на сегодня портить настроение общением с семейством Паскевичей. Я специально напомнил о десяти поединках с княжичем и незамедлительно назначил первый. Как оказалось, выродок всё еще зол на меня, а значит, может в любую минуту сорваться и устроить какую-то западню. Лучше направить его в дуэльную струю. Пускай после первых затрещин ждет вторые, а потом третьи и так далее. Так его и прогоню через десять растянутых во времени поединков. А за это время и придумаю, как его унять раз и навсегда. — Данила Степанович, вас просят к Владиславу Владимировичу, — возникает предо мной гвардеец в черном мундире и золотых погонах. — Пройдемте за мной. Не струхнуть тут просто нельзя. Владислав Владимирович, просто, без упоминания фамилии может быть только один-единственный. «Красный Влад», начальник Царской Охранки, Палач Царя. Так что я, конечно, напрягся не на шутку. Первым желанием было «включить» весь Легион. Но, конечно, я обхожусь без резких движений. Если бы меня хотели убрать, то не награждали бы высшим воинским орденом. Вслед за гвардейцем покинув бал, я ухожу за ним из Кремлевского дворца и направляюсь в административный корпус, располагавшийся между Спасскими воротами и Сенатским дворцом. Меня приглашают в кабинет на последнем четвертом этаже. Там за монументальным дубовым столом сидит худой мужчина. Не узнать родственника Царя просто нельзя. Грива у этого Львова пускай поменьше, седины еще нет, но в его чертах лица проступает та же властность. — Ваше Высочество. — Ну как тут не поклониться брату Царя. — Присаживайся, Данила, — по-простому называем меня Владислав и указывает на стул напротив. — Чай, кофе? — Кофе с сахаром, пожалуйста, — киваю. — Конечно, с сахаром, — улыбается Владислав. — Ты же телепат. Он встает и сам подходит к кофемашинке на тумбе. Спустя полминуты жужжащего помола передо мной на стол падает дымящаяся кружка. Я отпиваю напиток и молча кайфую. Сахарка пять ложек, не меньше. Такое мы пьем. — А расскажи мне, Данила, о Горнорудовой, — вдруг произносит Владислав, усевшись обратно в кресло со своей кружкой в руках. — Вы же с ней довольно близко сдружились. — Об Анастасии Павловне? — строю из себя дурачка. — Нет, о Жанне Валерьевне, — ухмыляется Владислав. Он нисколько не расстроился, что не подловил меня. Таких проверок в процессе разговора будет еще ого-го, я-то уж знаю. — Поведение баронессы в последнее время вызывает большие вопросы у Царя. Поэтому давай рассказывай всё, что знаешь. Ну я и рассказываю. Осторожно, не акцентируя внимания на себе и своих тайнах. Сообщаю о том, что Владиславу точно известно: о воскрешении баронессы, о том, что она забрала себе тело любовницы бароны. О Змейке тоже приходится упоминать, но я умалчиваю, что Горнорудовы делали над Горгоной эксперименты. В процессе доклада Владислав задает уточняющие вопросы. В ответах я не допускаю ни слова лжи. К счастью, все вопросы кружатся вокруг баронессы, и мне удается не слить себя. Хотя ни в чем нельзя быть уверенным при общении с дознавателем. Но я и не тешу себя пустыми надеждами, а просто показываю свою готовность сотрудничать и морально готовлюсь ко всему. — Хорошо, ты свободен. Оставайся пока в Москве, Данила, — сообщает Владислав. — Ты можешь понадобиться для еще одних показаний. — До свидания, — я выхожу из кабинета и, выдохнув, сразу следую к парковке. Хватит мне на сегодня балов и танцев. Сейчас нужно позвонить Морозовым и попросить их присутствовать завтра на поединке с Паскевичем. Обычная предосторожность, чтобы Дмитрий не вздумал устроить ловушку. * * * — Парень — вылитый Кеннер, — заявляет Александр Соловьев, сделав большой глоток воды и отставив в сторону стакан. — Да и Мишу можно узнать, если присмотреться к его внуку. — Да, похож, — спокойно соглашается Царь, без сильного удивления. — На церемонии я тоже заметил сходство. А ты что скажешь? Вопрос обращен к только что вошедшему в кабинет Владиславу. Тот, улыбаясь, подходит к креслу. — Умный парниша, — делает вердикт Начальник Охранки. — И хитрый. Явно что-то скрывает.