Родителей Чена можно назвать чрезвычайно заботливыми. Звезда бими и управляющая квантовым фондом. Невероятно богатые. Когда Чену исполнилось семь, они обеспечили ему загрузку в гарантированно безопасный рай. Ему никогда не говорили об этом, а бо́льшая часть информации того периода была уничтожена Коллапсом. Так что этот полезный факт остаётся только в моей голове. Проблема в том, что я так и не смог выяснить, где находился этот рай. Вполне вероятно, что он пережил Коллапс, как и большинство ему подобных. Семьи мухтасибов из Сирра время от времени откапывают их. К счастью, сянь-ку одержимы историей. Я собираюсь проникнуть в вир предков, созданный ими в решётке Ковша вокруг Земли, и попытаться что-нибудь выяснить. Это будет не слишком трудно: Сумангуру у всех вызывает страх. – Не у всех, – возражает Миели. – Ну, сянь-ку его точно боятся. – Вор ёрзает на сиденье и потирает шею. – А что вы делаете, чтобы немного охладиться? Миели показывает на внешний люк. – Вакуум, – отвечает она. – Это называется поцелуй Человека Тьмы. Ты сможешь выдержать несколько секунд. – Спасибо, но я пас, – заявляет вор. Миели смотрит на него с улыбкой, означающей, что ныряние в темноту – необязательная часть процесса. Вор торопливо продолжает говорить: – Таким образом, я намерен узнать, где находится цель. А ты тем временем должна подготовиться к доставке груза. Сирр частенько прибегает к услугам наёмников из других миров: для тебя это будет идеальным прикрытием. И самым верным способом получить Печати. Земля стала очень опасным местом. Там нельзя и шагу ступить без защиты, обеспечиваемой правящими семействами Сирра – мухтасибами, чтобы на тебя не набросились одичавшие наниты. Так что она нам понадобится. А как только у меня будет информация, мы встретимся и заберём маленького Матчека из его рая. С его помощью можно будет реконструировать Коды большого Матчека. И тогда останется совсем немного. Что скажешь? – Ужасно убедительно, – отзывается Миели. – Безупречно замаскироваться и раствориться в сети Соборности. Как я могу надеяться, что получу от тебя весточку? – Ты недооцениваешь Жозефину Пеллегрини, – отвечает вор. – Уж тебе-то лучше других известно, насколько убедительной она может быть, когда ей что-то нужно. От неё нелегко скрыться. – Ты о чём-то умалчиваешь. – Она берёт раскалённый камень и поднимает его. – Я могла бы заставить тебя говорить. Вор разводит руками. – Могла бы. – Он выглядит неожиданно усталым. – Но не сделаешь этого. Это не твоё. – Он постукивает по деревянной стене сауны. – Вот это твоё. Тебе ещё есть куда вернуться. Не отказывайся. Я завидую тебе. У нас были определённые разногласия, но я держу своё слово. По крайней мере, это наше общее качество. Я обещал, что сделаю это для тебя, и выполню обещание. Ты вытащила меня из тюрьмы. И я вытащу тебя из твоей тюрьмы. Я хочу быть уверен, что ты отправишься домой. Он говорит, как «Перхонен». Но все его речи либо ложь, либо уловки. От тепла сауны Миели размякла. Может, рассказать ему, почему я это делаю? Затем она вспоминает, как он касался камней Сюдян во время их первой встречи. – Ладно, – медленно произносит Миели. – Мы сделаем так, как ты говоришь. Но если ты меня предашь, я отыщу тебя. Она бросает в воду последний большой камень. Вор жмурится от пара и с ворчанием убегает. Он что-то делает с замком, люк распахивается, и вор выскакивает наружу. Миели видит его худое обнажённое тело с покрасневшей, словно у рака, кожей. Миели закрывает глаза. В последний раз она была здесь с Сюдян. Возможно, скоро они снова будут вместе. Скоро. Даже если это потребует ещё немного времени. Затем она открывает люк в вакуум и выпускает порыв воздуха. Пар мгновенно превращается в сверкающее облако ледяных кристаллов. Миели выходит наружу, расправляет крылья и целует Человека Тьмы. Я прохлаждаюсь в центральной каюте. Пылающую кожу пощипывает, и невольно вспоминаются ожоги, полученные сначала от Охотника, а потом в маршрутизаторе. Но вместе с тем я испытываю приятную истому. Миели недвусмысленно запретила мне притрагиваться к еде, поэтому я обхожусь несколькими паучьими яйцами и запиваю их вонючей оортианской лакричной водкой. Тебе стоило бы подождать, упрекает меня корабль. – Извини, не смог удержаться. Собираешься наябедничать? Если придётся, я готова применить любые имеющиеся средства, отвечает «Перхонен». Она купилась? – Не совсем. Но согласилась на план. Она не должна узнать. – Я об этом позабочусь. На долю Миели выпало немало грязной работы. Теперь моя очередь. Я пробую фрукты. Странный сладковатый вкус, как у хурмы, только более острый. – В любом случае, похоже, ты провела неплохую подготовку. Она была в благодушном настроении. Отличная мысль насчёт сауны. Это полностью её идея, отвечает корабль. Но хорошо уже то, что она выслушала тебя. Чем скорее это закончится, тем лучше. – Согласен. Будем надеяться, что впоследствии она нас поблагодарит. Сказать по правде, на это мало надежды. Я и сам не в восторге от плана. Возможно, именно поэтому не воспользовался им в прошлый раз. Но теперь выбора у нас нет. – Выбор всегда есть, Жан, – говорит Жозефина. – А ты большой специалист делать его неправильно. На этот раз она не воспользовалась телом Миели, оставшись просто призраком в освещённой земным сиянием каюте – точно такой, какой я её помнил: высокая красивая женщина, которой можно было бы дать не больше сорока, если бы не едва уловимая хрупкость. У меня сжимается сердце. – Неправильно – это слишком сильно сказано, – отвечаю я. – Я предпочитаю слово «нестандартно». – Я прищуриваюсь. – А я думал, ты скрываешься. – Уже нет, раз ты разобрался с несчастным Сумангуру, – произносит она и закуривает сигарету. – Мне нравится твоя сентиментальность по отношению к Миели. Это я замечала в тебе и прежде. Ты убеждаешь себя, что заботишься о ком-то, а потом используешь его в качестве инструмента. Вот почему нам так хорошо вместе. Со мной тебе не приходилось себя обманывать. – Я думал, ты на меня злишься. – Что ж, наказания сауной в обществе оортианки с тебя пока достаточно. И ты проявил некоторые черты того Жана, которого я знала. Продолжай в том же духе и получишь больше, чем просто свободу. Достань мне камень, и вся Вселенная будет у твоих ног. – Я принесу тебе камень, но не домашние тапочки, – отзываюсь я. – Я больше не стану твоей комнатной собачкой. Она смеётся. – Ты хоть имеешь представление, сколько раз происходил между нами этот разговор? Ничего не меняется, Жан, особенно для таких, как мы. Вечно оставаться собой – вот цена, которую приходится платить за бессмертие. Поэтому мне так нужен камень. Чтобы изменить правила. Я поднимаю свой бокал. – Жозефина, дорогая, любовница из тебя куда лучше, чем философ. А теперь прошу прощения, но я собираюсь закончить ужин. А потом мне предстоит долгий путь вне своего тела. Она улыбается своей змеиной улыбкой. – И ты будешь не один, Жан, – говорит она. – Я отправляюсь вместе с тобой. К концу ужина Миели выглядит почти довольной. Она даже что-то напевает себе под нос. Восстановленные статуи медленно танцуют под её мелодию. – Не могу сказать, что сильно привязался к этому телу, – произносит вор, – но не могла бы ты сказать, что будешь с ним делать в моё отсутствие? – Уберу с глаз долой, – отвечает Миели. Остаток ужина проходит в молчании. На десерт она приготовила настоящий шедевр: морошка с паучьим молоком. Это блюдо удерживает от разговоров даже вора. – Чем ты займёшься, когда всё это закончится? – внезапно спрашивает он. Миели поднимает голову. – Пора в путь, – заявляет она. Она переключается на спаймскейп и даёт команду «Перхонен» подготовить запуск мыслевихря. Им предстоит внедрить сознание вора в сеть коммуникаций Соборности, загрузить его в диск из интеллектуальной материи, тоньше, чем мыльный пузырь, и отправить к Земле впереди «Перхонен». – Ну ладно. Увидимся на Земле, – говорит вор. – Жди моего сигнала. – Да пребудут с тобой Куутар и Ильматар, – негромко отзывается Миели. – Две богини? Это целая команда. Но, думаю, в этой работе их помощь не помешает. Он закрывает глаза и исчезает. Мыслевихрь, подгоняемый корабельными лазерами, набирает скорость и скрывается в темноте. 16 Таваддуд и Кассар Гомелец Свободные часы Кассар Гомелец, как обычно, проводит на кухне. Среди старых членов Совета бытует мнение, что, если бы не семейное дело, Кассар непременно стал бы шеф-поваром в лучшем ресторане Зелёного Осколка. В воздухе висит густой аромат специй, атар заполнен фрагментами рецептов. Джинны-слуги подготавливают отдельные ингредиенты в маленьких горшочках и контейнерах, а сам Кассар огромным ножом нарезает овощи на тонкие ломтики. Его движения поражают своей ловкостью и точностью. Поначалу он даже не замечает появления дочерей. Затем поднимает голову, откладывает нож и вытирает руки фартуком. – Отец, – приветствует его Таваддуд и кланяется. Тело у неё всё ещё болит, но по крайней мере она успела помыться и сменить одежду. Она не меньше получаса решала, что надеть, и наконец остановила свой выбор на простом тёмно-зелёном платье, а на голову повязала белый шарф, оставляющий лицо открытым. Кассар окидывает её бесстрастным взглядом. Затем отворачивается, собирает овощи с разделочной доски и бросает в большой кипящий котёл.