Миновал сумрачный круглый зал с огнем, пылающим на жертвеннике-тофете, где вокруг стояли толпой статуэтки божеств из какого-нибудь великого торгового Вавилона или Карфагена с гипнотизирующими глазами вампиров. Говорят, что умение наваривать бабло родилось именно в тех местах. Может быть, до сих пор акулы большого бизнеса приносят жертвы Молоху или Баал-Хамону? Потом прошелся по картинной галерее: сплошь сюжеты, связанные с удовольствиями. Груды лакомой плоти – рубенсовские дамы, столы, ломящиеся от яств, и кавалеры с тугими щеками и лоснящимися губами, готовые погрузиться и в то и другое. А затем защебетали квазиживые птички, бросились в глаза яркие краски мультигеномных цветов. Кажется, я, наконец, попал в жилое пространство большого босса. Красиво, на стенах гобелены и коллекция средневекового оружия, всякие там алебарды и моргенштерны. – Сейчас никаких резких движений, рекомендую исполнять все мои указания или наша встреча закончится слишком быстро. Первым делом, сними с себя чужое лицо и белый пиджак заодно – он тебе не идет. Сделаю комплимент, потерял тебя из виду, хотя ты, как продукт сексуального насилия борова над свинаркой, весьма приметен. Или у твоих родителей был любовный союз и пышная свадьба в свинарнике, а затем брачная ночь в теплом навозе? Голос прозвучал то ли сзади, то ли сверху. Я сразу догадался, кто это. У него есть возможность пошутить, у меня пока нет. – И как, заждались, господин Зефф? Как редкая порядочная фигура, случайно оказавшаяся среди стада вороватых миллиардеров, могу дать автограф. – Знаешь ли, порядочная фигура с поросячьими глазками, именно твой мицелий – мы именовали его структурой Омега, – который попал вместе с твоим телом на Землю, стал основой для проекта DEIM. Это что он несет, подумал я, стягивая с себя физиономию Рэмбо-официанта и пиджачок, который, в самом деле, был несколько тесноват мне в животе. Ладно, «поросячьи глазки» проигнорирую, хотя они у меня остались вполне крупными и проницательными – мадемуазель Леблан не стала бы врать. И никогда я не был за пределами Земли, разве что во сне и то недалеко. Передо мной включился трехмерный экран и начала прокручиваться холозапись с титрами. Отдельные особо смачные места Зефф комментировал драматическим голосом: – 16.45. Спонтанное смыкание и размыкание грудных створок. – 18.30. Смещение шейных позвонков на сорок пять градусов и переход носоглотки в вертикальное положение. – 20.50. Раскрытие грудных створок, извержение слизи, прошитой гифами. – 2.50. Удлинение акромиально-ключичного сустава, как за счет костной ткани, так и хрящевых слоев. – 4.50. Опущение легких и сердца в образовавшуюся брюшную капсулу. – Узнаешь, эту глупую физиономию на видеозаписи? Щеки были тогда поменьше, волос побольше, но это явно ты. У тебя трансформация прошла в обе стороны. Это был пример удачного симбиоза. Так что именно с твоей помощью мы создали работоспособный и безопасный нанорг. И он, первым делом, уничтожил структуру Омега в твоем теле. После того мы и выпустили деймы версии 1.4 на рынок. Важное отличие от тех деймов в версии 1.0, которые были имплантированы тебе – настройка на обеспечение технического бессмертия хоста. То, что в тебе остались деймы устаревшей версии, похоже, «заслуга» одного из наших коллег, благодаря которому ты и выпал из проекта. – И я все такое забыл? С чего вдруг, господин Зефф? – Конечно, мы тебе почистили память, иначе ты бы рехнулся, скажи спасибо. Так, лучше не вдумываться. Может, Зефф просто врет. И если не врет напрямую, то сочетает умалчивания и подвирания с отдельными верными фактами, как принято у большинства блогеров либеральной ориентации. – Почему вы хотя бы не продлили срок испытаний, зачем с поспешностью, необходимой разве что при ловле блох, выпустили серебристые искорки на рынок? – Потому что деньги любят быстрый оборот, тогда они растут. А у кого быстрее растут деньги, тот и побеждает. Совсем не обязательно, что продление испытаний что-нибудь изменило бы. Вот каких-то сорок восемь часов назад у господина N, которому был имплантирован стандартный нанорг версии DEIM 1.4 с таким-то серийным номером, произошла характерная мутация со смещением легких и сердца в брюшную полость и началось формирование грудного зева. Исследование стационарным мультидиапазонным сканером его тела не показало никаких признаков воздействия синтетических вирусов и любого рода вирусных векторов. Мы быстро разобрались, что трансформации производит не какой-то чужеродный организм. Что это результат нелегальной модификации нашего нанорга. – Может, господин Зефф, ваш долбаный DEIM имеет бэкдоры? И какой-нибудь хакер порезвился. – Не бэкдоры, а порты, открытые согласно специализированным сетевым протоколам. И с помощью этих сетевых протоколов подключились твои деймы и смогли модифицировать деймов Платформы Бессмертия. После того, как тебя выкрали из проекта и мы перестали тебя контролировать, твои деймы были изменены и стали инструментом хакинга. Кошмар на «Батавии» начался именно тогда, когда ты оказался на близком расстоянии. Видимо, эффективная дальность твоего интерфейса несколько сот метров. Я взял твои деймы на анализ, когда ты поймал розочку с колющими шипами – помнишь, как ты поранил пальчик-сосисочку? Коды, передаваемые ими, определены, так что новая версия DEIM 2.0, созданная мной, не имеет таких уязвимостей. Ее код проще, я его контролирую целиком и полностью с помощью нейроинтерфейса. Поэтому новые деймы хотят того же, что хочу я. Абсолютно безопасная модификация. Если так, миру капец и мне тоже. Черт, я не вижу собеседника, и это совсем погано. – Готовитесь получать деньги за обновление системы DEIM до якобы более безопасной версии? Вы же, в натуре, божество денег, в которые вы превращаете все, до чего дотрагиваетесь. Вас надо называть не Зеффом, а Мамоной и приносить вам в жертву молодых брокеров. В вашей религии богоугодным именуется то, что приносит прибыль, святыней является контрольный пакет акций, единственная мера всех вещей – деньги, награда за хорошее вложение – вечная жизнь в материальном виде. – Не надейся заговорить мне зубы, исполняя роль православного попика. Тебя ничто не спасет. Мне осталось только вскрыть тебя и детально проанализировать структуру деймов в твоем жирном организме. – Последние несколько часов ваши деймы, господин Зефф, исполняя ваши низкоуровневые инструкции, ликвидируют подпорченных хостов, с последующей заменой их на дубли. Но это ж Избранные, верхушка пирамиды, а не мелочь пузатая. Не боитесь волны исков от их родственников на такие триллионы, что даже и у вас бабла не хватит? Голос у собеседника стал злее. – Никаких исков не будет, стопка ты жировых отложений, потому что происшедшее на «Батавии» никогда никому не станет известным. Корабль просто пойдет на дно, и ты вместе с ним, ты же видишь, какая свистопляска вокруг. Палубы до последнего были заполнены даблами – все на вид нормально и штатно, что и оказалось зафиксировано следящими системами. Зефф не бросал слов на ветер. Я был обездвижен – не сразу, но очень быстро – и рухнул головой в цветочный горшок, где на одном стебле благоухали розы и хризантемы. – Вот и все, хряк. Ты вдохнул деймы, которые влезли в твои нервно-мышечные синапсы и заблокировали там холинорецепторы. Твои малыши ничем не помогли тебе. Что, начнем со вкусной груши тебе в задницу? Как тебе такое угощение? – и Зефф засмеялся довольный. Блин, а ведь он может применить испытанное средство для корректировки мышления через задний проход. Но, по счастью, это оказалось шуткой. Сейчас господин Зефф торопился и ему не было резона растягивать баловство. Я оказался на операционном столе – точнее, столике для карточной игры. Куда меня взвалил вышедший из нокаута Рэмбо. Не удержался мстительный гад, отвесил мне пару крепких затрещин. На столике я хорошо почувствовал крен «Батавии» – градусов двадцать не меньше, процесс идет по нарастающей. Хотя сейчас мне лучше подумать не о корабле, а о себе самом, любимом. Ко мне прилепили несколько кругляшков, похожих на антенны, только смоченные увлажняющим гелем – видимо, чтобы глушить сообщение между моими деймами. Далее мной занялся робохир, с множеством щупалец, снабженных скальпелями, троакарами, иглами. Из-за блокировки холинорецепторов мои зрачки расширялись и дыхание слабело, а каждый удар сердца отзывался в ушах так, будто горшки разбивались. Но язык-то пока шевелится. Как бы затормозить то, что намечается, а намечается явно нехорошее. – Господин Зефф, хочу спросить, перед тем как вы меня распотрошите. У вас же все было. Имею в виду людей вашего класса. Денег у вас одного куда больше, чем у миллиардов тех, которые копошатся под вами. Контроль над рынками семян, эмбрионов, органов, производство жизни во всех ее видах, включая редактирование генов и синтез генома, изготовление гибридных существ и франкенштейнов. Что еще надо, чтобы мирно встретить старость; сиди и кури бамбук. Зачем вам понадобились деймы? Вы что, всерьез решили стать новой бессмертной расой на костях прежней? Комфортно будет жить на ее костях? Не отвечает. В самом деле, с какого бодуна ему надо со мной беседовать? – Мы и есть другая раса, раса свободного духа. Сейчас духовное и физическое должно было прийти в соответствие, освободив нас от оков привычного мира. Мы это заслужили, мы – люди предначертания, мы потомки тех, кто возглавлял крестовые походы и покорял континенты, освобождая их от варварства и тирании… Оказывается, ему надо мне что-то доказать, чтобы я осознал свою ничтожность и его крутизну. Это как демонстративное потребление у богатых. Нет, чтобы пойти и купить в обычном лабазе пяток яиц и сделать себе яичницу. Богатенький отправит своего холуя в спейсмаркет на орбите: купить в тысячу раз более дорогое яйцо птицы додо и сделать из него то, что невозможно съесть, потому что яичница будет размером с поднос. Зато додо. – Вы превращали чужую кровь и чужой пот в свои деньги – ваша диктатура похуже любой другой. – И что ты заладил про деньги, жирдяй? Это было лишь средство, источник энергии, как кровь для живого организма. Наша цель – сделать человека богом, дать ему полный контроль над жизнью и смертью, вывести из ловушки материальных обстоятельств и случайностей. Пусть не всякого человека, а того, у которого есть на это право. Движение вперед всегда являлось уделом героев, использовавших работу косной массы. А сегодня нам эта масса вообще не нужна, ни как рабсила, ни как потребители. – И что там впереди у героев? Будете продавать друг другу бессмертие или астероиды под казино? – Вообще-то мой язык уже сильно заплетался, но Зефф разобрал мое мычание – наверное, с помощью своих антенн. – Мы умеем не только двигать мир ко все большей производительности, но и тонко наслаждаться жизнью; умеем понимать красоту, выращивать ее. Мы не пытаемся грубо ухватить жизнь за сиську, как делаете это вы, свинорылые, а умело ласкаем ее, дожидаясь ответной ласки, и ждем, когда наслаждение, все более утончаясь, проникнет в каждую нашу клетку. Красивые предметы, тонкие ощущения, гармоничные звуки и пленительные осязания, изысканные запахи и вкусы, – это наш мир, а не ваш, потребители попкорна. Что он гонит? Сам я никого за сиську не хватал, пока меня не просили об этом практически открытым текстом. И вовсе я не фанат попкорна, если есть, чем заменить. Зефф, слив дискуссию, сколол на время, оставив меня под присмотром Рэмбо-официанта, а робохир жужжал приводами, готовясь к операции. Я, как написал классик, лежу, скучаю. Чувствую блокаду каждой своей точки и ничего не могу с этим поделать. Кажется, мои деймы в полной отключке. Эх, если бы кто-то разомкнул эти захваты. Совсем некому? И словно в ответ кто-то сдергивает «антенны» с моего тела, что-то вкалывает. – Не волнуйтесь, это антидот для обезвреживания нейротоксинов. Кажется, руки и ноги шевелятся. Язык понемногу тоже. Сильно уставшими от яркого света глазами, однако с возвращенными в нормальное состояние зрачками, я увидел Мана. Значит, оправился. Впрочем, не совсем; жив, но не вполне здоров, опухший, отечный. А у Рэмбо, приставленного сторожить меня, – столбняк, только глаза пучит. Он получил из шприц-пистолета, приготовленного для меня, хорошую дозу умиротворителя. – Господи, как я рад. Спасибо, парень, а теперь я сваливаю, хотя точно не знаю куда. – Сперва, Кид, вы убьете Зеффа, – твердо сказал Ман. Ого, чувствуется накал. – Спокойнее, парень, это не компьютерная стрелялка. Предположим, что я грохну твоего дядю, как обещал не только тебе, откручу как-нибудь его поганую башку. Тогда вопрос к тебе. Ты что, так его не любишь? Как-то в твою особую революционность я не очень верю. – Он меня растлил, когда мне не было и десяти, а наследство оставит своим клонам, которых ему сделать, как посрать, методом ядерного трансфера. Если вообще сдохнет когда-нибудь. Ага, вот они «пленительные осязания» и «тонкие ощущения» господина Зеффа, педофила по своей основной деятельности. Или по хобби, разница невелика. У «расы свободного духа» мораль утилитарная – унаследованная от светочей и пророков либерализма – Бентама, Локка и Милля. Человек высшего сорта – мерило всех вещей и основоположник своей собственной морали; ни бог, ни царь ему не указ. И чем богаче этот человек, тем больше он мерило и тем больше ему позволено. Педофилия, похоже, в рамках их морали, совсем обычное дело, также как ходить на светские рауты. Ну а новое поколение, в лице Мануэла, раздражено тем, что старое не собирается уходить, хочет его поторопить. И, кажется, я о чем-то догадываюсь. – Э, приятель, а Обличитель, случаем, не твой ли дабл? Если не твой, ты бы не попал в этот отсек, точно? Ты ведь спустился на том же грузовом лифте, что и Надя. Зачем ты притворялся взрослым дядей? И мальчик Ман не стал отпираться. – Обличитель был даблом Джейкоба Бонакасси. Он вытащил вас из проекта «Зефф Итернити», чтобы с вашей помощью покончить с Платформой Бессмертия. Ему не повезло, когда вы, спасаясь от наемников Зеффа, оказались на «Валькирии» и неожиданно свалились ему на голову. Та раскололась, и он впал в кому. Но, с другой стороны, ему повезло, потому что я получил с помощью Нади доступ к его личному дабл-контроллеру и, можно сказать, продолжил его дело. В итоге ваши деймы хакнули деймов Платформы Бессмертия, отчего они превратили хостов в монстров. Они же превратили планктон и нектон в технослизь, которая разрушает «Батавию» и остальные ковчеги. Джейкоб был своего рода революционер, и задача у него была одна – обеспечить победу техножизни: биомехов, технозоидов и такого прочего. А мне и на техножизнь плевать. – Почему же деймы не восстановили его? – Они бы охотно восстановили. Но наследники пока спорят: после воссоздания поврежденного мозга будет ли восстановленный Джейкоб Бонакасси той же самой личностью, владеющей той же собственностью. Или это будет новая личность, которая, в лучшем случае, становится в ряд наследников прежнего Джейкоба Бонакасси. – У дяди Зеффа ты тоже стибрил контроллер, чтобы направить «Батавию» в нужном направлении? Туда, где гуляет ураган и имеется что-то похожее на открывшиеся «источники бездны». Интересно, когда? На этот раз мальчик только покраснел. И я догадался быстро. Хотя его попку использовали не по назначению, в тот раз он не очень-то и возражал. – Странный способ получить наследство, мой юный друг. – Другого не было. И если вы не убьете дядю, то он тогда Всемогущий без пяти минут. Нужен вам такой Всемогущий? – Ладно-ладно, мальчик Ман, меня долго уговаривать не надо. Я и так давно хочу замочить твоего дядю. Только один вопрос, когда ты получил доступ к контроллерам Джейкоба Бонакасси, почему не убрал психопрограмму из мозга Надиной мамы? – А оно мне надо было, Кид? Получить партизанку на посту начальницы службы безопасности «Батавии». Она бы обязательно сделала какую-нибудь глупость и сорвала бы мой план. – И на Надю тебе тоже наплевать? – Она – забавная и уже целуется вовсю, но надо уметь не привязываться. Привязанность делает нас слабыми. Ежкин кот! Вот философия. – Ман, я думаю, что доступ к контроллерам Джейкоба Бонакасси у тебя есть и сейчас. Принудительно заверши психопрограмму у госпожи Бонакасси. И быстренько. – Ей, может, осталось жить двадцать минут. – Я же сказал «быстренько», чего непонятного? Пусть хоть двадцать минут проживет нормальным человеком. Это мое условие, Ман.