– А, вы с Маном так развлекаетесь или у вас какие-то другие, более высокие цели? Может, вас Обличитель послал? Надя скривила свои отлично вылепленные губы. – Запомните, господин так и не назвавший себя, мы не развлекаемся. Мы делаем революцию на «Батавии» не ради какого-то Обличителя. Мой подлинный отец был наверняка революционером, боливарианцем, он давно погиб в бою. Папа – революционер, орел сизокрылый. А как же иначе? Когда папа незнамо где, мамы рассказывают детям всякие красивые истории, что он, дескать, ушел в море и не вернулся, улетел за облака и там задержался, или сражался за народное счастье против злодеев и погиб в неравном бою. Хотя всякое может быть. Тогда я, наверное, слышал про него в каких-то новостях. Там их поливают, этих боливарианцев, ясен пень, ведь почти все серьезные информационные мозгомойки принадлежат жирным котам. И в самом деле революционеров-боливарианцев давно уже убили американские наемники. – Мы против универсальной системы защиты для Избранных, – оглянувшись на Надю, добавил Ман. – Не должно быть такого различия между людьми, чтобы одним полагалась бедность и смерть, другим – практически вечная богатая жизнь и безответственность. В противостоянии между бессмертными вампирами и смертными людьми мы выбираем людей. Что-то такое я слышал в подкастах левого сервака «Голос Че». – Так «Голос Че» – это вы, ребятки? – Быстро догадались, – довольно отозвалась девочка. – Одобряю, только кто оплачивает вам хостинг в теневом интернете? – Как кто? Нам и карманных денег на это хватает. А, забыл. Могильщики класса вырастают из самого класса. Карманных денег у золотой девочки и такого же мальчика из числа Избранных хватит и на десять серваков. – А ты, Ман, от кого перенял тягу к революциям? Наверняка, не от родни. Саймон Зефф, случаем, не твой папаша? – Дальний родственник. Дядя, если вас интересует. – Полгода назад меня только попкорн интересовал, и, если честно, еще пицца и мюсли. Можно сказать, что новое поколение олимпийцев выбирает не нектар с амброзией, а товарищ маузер. Но все равно, вам лучше со мной не якшаться. Я на «Батавии» в некотором роде нелегально, после того как монстры, расплодившиеся на ней, убили двух моих людей с ремонтного судна. – Нет, мы как раз за вами прилетели. Мы смогли перехватить сообщение службы безопасности и поняли, что вы здесь. Дальше будем действовать вместе, – отрезала Надя. – И как действовать, интересно? – К примеру, утопим к чертовой матери «Батавию», – подсказал не слишком многословный мальчик. – Хорошая у нас команда для этого. Двое влюбленных детишек из числа золотой молодежи, и обычно в фильмах на месте третьего – толстый смешной пацан. Я – толстый, как правило смешной, возможно даже сбрендивший, но не пацан, а дедушка. – И как вас все же зовут, дедуля? – наконец улыбнулся Ман. – Зовите меня Кид. – У вас, похоже, тоже очень революционное имя, – похвалила Надя. – Точно, как назло. И, если вы действительно революционеры, то я вам подхожу, только не надо резких действий. Тут я понял, что не задал самого главного вопроса. – Погодите, а в перехваченных вами сообщениях ничего не говорится, откуда вдруг резко взялось такое количество монстров? Это что, действительно, деймы сбрендили? Они не помешают вам сделать революцию? Ответила Надя, явно игравшая в этой парочке роль заводилы: – Потому что прошла, несмотря на все защиты, нелегальная модификация деймов версии 1.4 и они, наплевав на пять уровней защиты, теперь способны самостоятельно адаптировать хоста так, как считают нужным. То есть он вроде остается бессмертным, но приобретает, так сказать, более подходящую форму чудовища, необходимую в цикле жизнедеятельности деймов. Ооцисты – это те, что разбухшие. От них происходят спорозоиты, которые выглядят как вампиры, и гаметоциты – те, что с огромными челюстями, как вервольфы. Надя коснулась моей руки и по близкосвязи через боди-коннектор забросила мне видеозапись, которую я просмотрел на дисплее своих очков. Тело какого-то существа плывет внутрь сканера, напоминающего по форме торпедный аппарат с подлодки. Затем появляется объемное изображение – ясно, что это деформированный человек – оно вращается вдоль продольной оси. «Торпедный аппарат» урчит, набирая все большую мощность. Тело словно теряет кожный покров, цвет тканей, окраску крови. Зато становится заметным главное. В грудной клетке нет легких и сердца, череп словно упал назад, на спинной хребет, попутно расплющившись. Ребра, скорее, напоминают створки. Легкие и сердце находятся в хрящевой капсуле, прижатой к поясничному отделу позвоночника. Потом стало видно, как серые нити ползут у этого постчеловека из крестца по спинному хребту, и чуть ли выглядывают из тела, подыскивая себе нового носителя. При дальнейшем увеличении и переходе от тканевого на молекулярный уровень демонстрируемые клеточные структуры, так сказать, «раздуваются». Почти что планетами проплывают ядра, вакуоли и плазмиды клеток. А вот и закувыркались белковые глобулы. Теперь было видно, что эти ниточки, не встречая сопротивления, проникают в белковые молекулы, нанизывают их на себя, как ожерелье. Вероятно, и нуклеиновые кислоты им по плечу. Похоже, они, действительно, могут трансформировать тело человека. Итак, сканирование терагерцевым сканером показывает, что в людях появляется нитевидная структура. Эти нити, на самом деле, наверное, являются гифами – потому что изрядно напоминают какой-то мицелий. Они спокойно перемещаются по всему телу. Действительно, единственный претендент на роль заразы – свихнувшиеся деймы. Кино закончилось, пожалуй, попкорн сейчас в меня бы не полез. – Мануэл хакнул это видео, когда оно появилось в закрытой базе данных у службы безопасности. Понятно вам теперь, Кид, почему надо утопить корабль? Он заражен. – В предложении утопить корабль к едрене фене есть здравый смысл, но если мы это сделаем, то погибнем сами. Заражен не корабль, а какая-то часть людей на его борту. Надо найти источник заражения и ликвидировать его. – Нет никакого источника, Кид, никакого там заплесневевшего бутерброда, по которому ползают мухи. Именно деймы и есть причина мутаций, а деймы на нашем корабле повсюду. Они везде и, более того, интегрированы в универсальную систему защиты всего «Мирового змея». – Для начала я бы отсюда слинял и сообщил куда надо, в соответствующие инстанции, хоть в ООН, будь она неладна, о запредельном уровне биологической опасности на этом мегакорыте… – Для начала вам надо стать незаметным для службы безопасности «Батавии», – сказал Ман. – Эти идиоты будут выполнять свой долг, пока не пойдут на дно. Ховерборд, повинуясь виртуальной консоли – девочка немного только пошевелила пальцами, – вильнул вбок и влетел в один из входов-гротов. Остановился в небольшом ангаре, на палубе тридцать. Мы оставили там летающую платформу, еще несколько шагов по шестигранному коридору, и перед Надей распахнулась дверь в жилой модуль, считав рисунок кровеносных сосудов ее руки. Похоже, она пришла домой. Затем состоялась бесплатная экскурсия по резиденции небожителя – как я понял, это был спонсон левого борта, в районе тридцатой палубы сильно выступающий вширь. Чего только не позволяют учудить материалы, созданные механохимическими манипуляциями с молекулами и кристаллическими решетками. Кровать, размером с поляну, казалось, парила над свирепым океаном, чему способствовал пол из металлостекла. А матрас смахивал на сонную морскую гладь, безбрежный такой, с легкой зыбью. Я прошел через ванную комнату, где освежился в небольшом грозовом облачке. Прогулялся по анфиладе в стиле барокко, здесь и соответствующие картины, показывающие радости аристократической жизни. Заглянул в кабинет, где имелось множество старинных гравюр, изображающих чудовищ. Бумага, которой пятьсот лет, сохранилась лучше, чем наши накопители информации двадцатилетней давности. Зверь из Жеводана, точнее вурдалак с французской гравюры ХVIII века, был похож на монстров «Батавии». Такого, наверное, увидела в бабушкиной постели Красная Шапочка. Я несколько задержался на молекулярной кухне, снабжавшей кушаньями хозяина горы. Чего стоит плита, напоминающая по количеству индикаторов атомный реактор. По счастью, разбираться с ней не пришлось. На столике, к которому была приделана робофициантка, стояло энное количество готовых блюд, заключенных в платиновые герметичные сосуды. Надя вообще ничего есть не стала, лишь кинула в рот несколько зашипевших пестрых шариков, а Ман ограничился чем-то похожим на мороженое, только светящимся и искрящим. Я же вроде как мяса отведал, которое выглядело розовым суфле – Надя, хихикнув, сказала, что это сделано из эмбриональной ткани ягненка. Испытав приступ вины перед братьями меньшими, я предложил робофициантке налить мне кофейку; но и тут засада – выбор из десятков видов кофейных зерен и способов приготовления способен утомить даже Геракла. Махнув рукой на кофе и согласившись на бокальчик бургундского с полувековой выдержкой, выглянул в иллюминатор. До воды метров сто двадцать, если даже получится открыть его и выпрыгнуть – стопроцентная вероятность летального исхода. А волнение-то нарастает, опять ветер рвет барашки на волнах. «Мозес» возвращается из отлучки. Слипшиеся мглистые тучи вытеснили на самый край небосвода небесную голубизну и вот-вот дожрут ее. Какой-то этот ураган шибко настойчивый – экран-трехмерка над кроватью показывает одновременно несколько новостных каналов – и сразу пяток экспертов вещают о вполне возможном искусственном происхождении «Мозеса». Дескать, какие-то наночастицы диспергируют в атмосфере, образовав несколько золевых слоев на разных высотах, отчего между ними создается что-то вроде аэродинамической трубы. А один эксперт сообщает вообще интересные подробности – здесь возможно экстра-волнение, появление волн-убийц из-за проблем в области океанского дна, где через трещины происходит выброс более теплой субаквальной или субмаринной воды, которая образуется при конденсации чего-то там в подземной магме. В самом деле, на подходе к «Батавии» датчики на «Принцессе Путри» засекли, что морская вода в этом районе теплее, чем должно быть. – Мы можем начать не с корабля, а с Саймона Зеффа, – сказала Надя, облизывая мороженое на пуфике, напоминающем спящего белого медведя, тот даже ворочался и урчал немного. – Почему с него? – Потому что из-за него все это – бессмертие для так называемых Избранных. Мануэл со мной согласен. Грохнем Саймона Зеффа, и полдела сделано. – Сейчас Ман не против. А потом сдаст нас с потрохами… Парень, извини, но это же твоя родня. Хотя и у меня Саймон Главный Говнюк Зефф симпатий не вызывает. Я, отключившись от сытости, усталости и винца – которое меня только усыпляет, продрыхнул с час. И во сне я видел себя на ходовом мостике будто знакомого мне корабля. Экран радара смотрел на меня зеленым подмаргивающим глазом, а я глядел вдаль, заодно подмечая рукава своего темно-синего кителя, идеальные стрелки черных брюк на стройных нижних конечностях и начищенные до смоли ботинки. А потом палуба вдруг раскололась под ногами, а металл стал гореть и рассыпаться. И не осталось ничего вокруг, кроме раскаленного железа, огня и бурлящей воды. Хорошо, что проснулся. И то, что детишки не сдали меня за это время, не позвонили куда надо со словами: «А мы плохого дядю поймали и усыпили», выработало у меня доверие к ним. За здоровенным иллюминатором уже вовсю неистовал ураган. Вернувшись из отлучки, «Мозес» действительно стал сильнее и злее, возможно ему добавила жару та самая субмаринная вода; и теперь было ясно, что кого-то он точно накажет по грехам их. Волны уже не волны, а валы-здоровяки, поверх которых густо летела пена, вбивались в борт «Батавии», пробиваясь к внутренностям корабля-переростка, заполненным много из себя возомнившей биомассой. Но, по-прежнему, качка на мегакорабле почти не ощущалась. Сейчас я видел «Принцессу Путри», она находилась с подветренного борта «Батавии», укрываясь от натиска стихии. И почти такое чувство у меня возникло, как у пацана, который видит свою мамку, но не может к ней подойти. Очевидно, что ремонтные работы не могли быть доведены до конца, пусть господин Чу и поставил кого-то вместо меня на роль распорядителя. Пробоина, наверное, заделана, и понтоны то ли выведены из-под кормы, то ли их просто разметало бушующим морем. Но хода у «Батавии» не было, дрейфует как миленькая, значит винт все еще не в порядке. Не было ясно и что с полусотней даяков, что обитали на малом понтоне. Приняли их обратно на судно? Или? Об альтернативе неприятно и подумать. Связи с «Путри» не было, не добивал мой слабенький трансивер до нее или его сигнал глушили… А с этой стороны иллюминатора была студия. Творческая мастерская Джейкоба Бонакасси, отчима Нади, в которой он когда-то самолично креативил свои симулякры. Джейкоба давно не было в студии и на корабле тоже. Он слишком много проводил времени в компании двух златокудрых мальчиков, генетически-отредактированных клонов клетки Eros-2Х производства «Медузы» – на своей собственной яхте. Но потом в их теплой компании появился кто-то третий – наверное, для перчинки – и деймы не смогли защитить Джейкоба от грубого насилия. Он сейчас где-то в коме, хотя для публики его выставляют вполне работоспособным – в виде симулякра. Но падчерица Надя в свое время сняла отпечатки с его пальчиков, а ее дружок Ман заранее сделал голографические снимки его зрачков и запястий рук вместе с характерным рисунком кровеносных сосудов. Прочие характеристики, в основном, внешние – были почерпнуты из многочисленных видео и объемных записей, где ранее охотно фигурял Джейкоб Бонакасси. Пока я кемарил, детишки на тридере напечатали маску господина Бонакасси, необходимую для моей дальнейшей экскурсии по кораблю. Сейчас маска валялась в углу вместе с фаллоимитатором, оставшимся от незабвенного Джейкоба. Надя, вертясь по студии в ореоле из голографических бабочек, которыми управляла кибероболочка, отслеживающая местоположение визитеров, рассказывала, что именно здесь были созданы симулякры некоторых опер с участием знаменитых певцов, давно отправившихся в мир иной. Мановением руки Надя превратила угол студии в ложу театра. Из нее была видна сцена, на которой присутствовали разом Мария Каллас, Пласидо Доминго и Монсеррат Кабалье. В этой студии создавались и симулякры популярных артистов для участия в фильмах. К примеру, наследники Бреда Питта продали его образ для создания симулякра, получившего название Снова Бред, за скромные сто миллионов долларов. Можно было выбрать любой сюжет из тех, что напридумывал студийный искин, и он сразу же его экранизирует. Я не удержался, ткнул наугад пальцем в сюжет номер 100500 и за две минуты он был превращен в фильм на полтора часа – режиссером был указан сам Сирилл Зильберникоф, конечно, в версии 2.0. О том, как четверо подростков находят на пустыре труп, в котором узнают свою учительницу биологии. Один предлагает вызвать полицию, а трое других предлагают быть самими собой и реализовать скрытые желания. Один мочится ей в рот, другой дрочит и спускает на нее, третий ее вообще насилует. Тот, который насилует, понимает, что она вообще-то не совсем мертвая. Действительно, она выходит из кататонии, и трое ребят приходят к выводу, что ее надо убить, чтоб она не рассказала об их проделках. А четвертый, который с самого начала хотел вызвать полицию, с ними вынужден согласиться. И вот они носятся за удирающей от них женщиной по пустырю и, наконец, настигают ее. Убивает ее железным прутом именно тот, который более всего не хотел ввязываться в эту историю. Забрасывают тело мусором и идут подрочить, чтобы как-то расслабиться. Тут дама оживает во второй раз, только теперь она реально зомби и носится за ребятами, разрывая их одного за другим. Последнего подростка, самого хорошего, она пронзает тем самым прутом. Он, последним усилием обнимая учительницу, нанизывает ее на тот же прут, так что и ей теперь не слезть с него, даром что зомби. Так они и будут обниматься на одной железяке, пока обоих не кинут в крематорий. Называется «Вечная любовь». И хотя я киношку, где крутят такой фильм, обошел бы стороной, как лепрозорий, однако указано, что потенциальное число зрителей – пять миллионов, потенциальные кассовые сборы пятьдесят миллионов долларов. И в этой же студии был сделан симулякр «диверсии сил Боливарианской революции против "Батавии"». На самом деле, как рассказала Надя, партизаны-боливарианцы даже не мечтали нанести такой удар. Выходя из своих пещерных укрытий, они максимум могли рассчитывать на удачный выстрел по бронемашине полицейского эскадрона смерти или вертолету штатовцев. Но симулякр сделал свое дело. Боливарианцев вытащили из подполья. Им показалось, что их позвали на уничтожение главных сил капитала. Но в головах у них работали нейроконнекторы, подменявшие реальность иллюзорной картиной мира. Ведь партизаны вдыхали на протяжении длительного времени распыленные в воздухе молекулярные машины. Проникнув в организм человека, те собирали сетчатую структуру контроля за нейронными связями. Это был симулякр третьего уровня, когда подчиненные ему персоны сами не понимают, что являются участниками спектакля. Те подводные аппараты, которые, как думали боливарианцы, выведут к «Батавии», привели их к месту, подальше от курортных пляжей, где их просто забросали глубинными бомбами и добили подводными дронами. После этого те бойцы, что не погибли в море, стали спасаться в карстовых пещерах Юкатана, но и там им оставалось недолго… – Откуда-то это знаешь, Надя? В СМИ была дана совсем другая картина, что боливарианцы якобы захватили в заложники дайверов и яхтсменов и потопили, если не «Батавию», так судно с бедными мигрантами, забыл его название… – Картинки, транслируемые через СМИ, – это симулякр первого уровня, причем для его создания даже не требуются человеческие мозги. Прорисовка его осуществляется карманным искином Джейкоба Бонакасси. Распространение по коммуникационным каналам – виртуальными журналистами. Во всех этих «Нью-Йорк Таймс», «Таймс» и Си-Эн-Эн работают преимущественно машины, генерирующие текст, что обрамляет картинки. А знаю я, что произошло, потому считала память мамы… Она была среди тех немногих выживших боливарианцев, которые укрывались в карстовых разломах Юкатана. А судно с бедными мигрантами, в количестве трех тысяч, утопили дайверы из ЧВК «Блэкджек» – наемники Трех Горгон. Далее за боливарианцами охотился спецназ, подготовленный в Штатах и получивший одобрение ООН – той, что со штаб-квартирой в Нью-Йорке, а не в Шанхае – на их уничтожение по всей Латинской Америке. Группу повстанцев, где находилась мать Нади, выкурили из карстовой пещеры газом направленного действия. И при выходе на поверхность их, конечно, встретил враг – поскольку они маячили своими нейроконнекторами. Погибли почти все, в том числе, и человек, который мог быть ее отцом. Осталась в живых только ее мать. Маме удалось изменить личность, внешность, имя и фамилию, и сойтись с шишкарем из «Медузы» – Джорджем Дирксеном. Но потом Джейкоб Бонакасси сказал маме, что все знает о ней, он ведь информационный спрут. Чтобы он не выдал ее, она фактически предоставила себя для его опытов. – Извини, но женитьба Джейкоба на твоей матери – а я так понял, что этот Дирксен резко двинул кони – тоже было опытом? – В определенной степени, да. Джейкоб Бонакасси провел перепрограммирование и переформатирование многих отделов мозга моей матери с помощью психокодов, создающих искусственные нейронные соединения. – Пожалуй, этот Джейкоб может поспорить за звание Главного Говнюка с самим Саймоном Зеффом. Но если произошло такое перепрограммирование, даже переформатирование сознания твоей матери, откуда же ты узнала правдивую историю? Не от матери же. Ты вот сказала, что «считала память мамы», и где она была записана? – От меня узнала, – сказал Ман. – Я раньше не такой был, как сейчас. Развлекался хакингом ради забавы. Проникнув в студию Джейкоба, я нашел записи настоящей памяти, стертой из мозга госпожи Бонакасси, а также кластеров ложной памяти и предпочитаемых моделей поведения, загруженных в ее мозг в процессе экспериментов. Чудно́ было первый раз видеть программный код, написанный для управления человеком. Puts behavior model; Interface Bonacassi {set function to_be_or_not_to_be(in Array pscycho_paterns[])}. И такое прочее. Это было сохранено на одном из нейрокартриджей, которыми можно было пользоваться точно так же, как и картриджами для игр глубокой виртуалки. Я тогда помчался к Наде, естественно, чтобы ее сильно огорчить. Она-то думает, что ее мама – приличная леди, а на самом деле – бандитка из «боливарианских бригад», которая готова топить суда, набитые людьми… – Надеюсь, ты Надю не сильно огорчил. Как сказано у классика: «Друг друга любят дети главарей, Но им судьба подстраивает козни».