Арбалет непонятным образом был выдернут из моей руки, едва я задумал прицелиться. Что-то незримое зацепило и меня самого, уронило и сдернуло с места. Я догадался, что это не злой дух. Меня ухватили тонкие, до полной невидимости, но крепкие щупальца. И тащит меня к себе на обед тот активист, у которого более всего пены из зева. Я из лежачего положения хватанул вурдалака трубой, целя в брюшную капсулу, – с хрустом оттуда брызнуло чем-то более густым, чем человеческая кровь. Выбранная тактика оправдала себя. Вурдалак крутанулся на месте от боли, а я, воспользовавшись ослаблением невидимых захватов, сумел выдраться. Куда теперь? Пути назад по-прежнему нет, там столпотворение монстров. Значит, несколько раз энергично махнуть трубой на наседающих вурдалаков, которые быстро выдернули и это оружие из моих рук, затем мчаться вперед. Я перемахнул через пару рамных шпангоутов, далее была как будто проеденная переборка. За ней что-то напоминающее огромный термитник или осиное гнездо; нечто, устроенное сонмом насекомых, только больших и вонючих. Тоннели, покрытые напластованиями выделений. Разит аммиаком до одурения, тепло. Ясно теперь, отчего я засек пятно с повышенной температурой на корпусе. Как ни странно, вурдалаки не последовали за мной. Но и тут я оказался опять-таки в «приятной» компании. Мимо проходили, вернее, протискивались разбухшие ослизненные, точнее, словно протекающие слизью, отечные сизые существа. Они были вроде того типа, которого недавно жрали на моих глазах, только вполне живые. По счастью, не агрессивные пока, апатичные. Разбухшая и сплюснутая голова, из нее что-то сочится, будто кости черепа разошлись, живот тоже раздутый, слизеточивый. Их глазные впадины были залеплены слизью, однако в пространстве они ориентировались неплохо, в преграды не тыкались. Обернуты белесым наростом, вроде мантии моллюсков. На шее пузырь, который позволяет им издавать одно-единственное междометие, похожее на «вау». Смахивают на живых разбухших мертвецов, драугов из скандинавской мифологии – видел таких в детской книжке. Итак, градус ужаса нарастал, но сейчас я заставил себя относиться к происходящему как ко сну-кошмару, рано или поздно проснешься, правда ведь? Тоннель, похожий на кишку из-за склизких пупырчатых стенок, уходил вверх. Двигаться по нему было тяжело – ботинки скользят сильно, однако можно – благодаря складкам. И вскоре я понял, какое направление выбирают драуги – по градиенту тепла. Добрался с ними под хоровое «вау» до котельной, увидел огромный котел, покрытый толстой серебристой шкурой изоляции – от него, наверное, работал резервный генератор и часть компрессоров «Батавии». Хоть и вспомогательный, но размером с десятиэтажный дом и облепленный со всех сторон драугами. Обозначились и другие особи, они закрепились на своде котельной вниз головой. Похожие на драугов, только совсем малоподвижные. Некоторые смахивающие на мешки или, может, коконы. Пара таких мешков висела на питательном насосе котла. Когда я поблизости оказался, один из них запульсировал, а низ его вскрылся и я увидел опухшие щеки и набухший нос. Это ж тот потерявшийся рабочий с «Принцессы Путри» со сложным китайским именем и простым прозвищем Прыг-Прыг – значит, не сгинул он в море. Хотя неизвестно, что лучше. Упакован, подвешен кулем, слегка жив и шевелит губами, пытаясь что-то произнести на кантонском диалекте. «Прыг-Прыг, дорогой, нихао, тамаде, ни жанг де чоу, сейчас все поправим». Я, забравшись на насос, кинулся резать мешок своим крисом, заточенным, казалось бы, до предела – волос рассечет, но такую материю практически не брал, увязая в ней. Она была прочна как сплетение гитарных струн; может быть, это кремнийорганика. Правда, мешок начал раскрываться сам, высвобождая Прыг-Прыга, который все хотел что-то произнести – это у него получалось плохо, наверное, потому что глотка была залеплена слизью. Вслед за головой освободилась его правая рука, в которой был пистолет. У Прыг-Прыга-то, оказывается, оружие имелось, антикварный «Браунинг М1911» с напечатанным на тридере прозрачным магазином. И его рука наводила вороненый ствол на меня. Я пытался остановить Прыг-Прыга, как злую собаку: «Фу, плохо, отвали». Не помогло, о собаке тут можно только мечтать. Я, подпрыгнув, выдернул из его руки скользкий пистолет – сбрендившего парня лучше разоружить. А Прыг-Прыг еще больше выскользнул из кокона. Однако не упал, а плавно опускался вниз, находясь на невидимой подвеске. Ниже шеи, если честно, он теперь не очень-то напоминал человека, скорее саранчу с удлиненным брюшком и высохшими тонкими конечностями. И вот Прыг-Прыг совсем рядом. Он не видит меня, глаза затянуты бельмами, но, похоже, что чувствует. Неожиданно нижняя челюсть его раздвоилась, разойдясь на две половинки, и из нее выскочил, прямо-таки выпрыгнул сосательный хоботок с остроконечным острием… Я выстрелил, когда остроконечный хоботок оказался в десяти сантиметрах от моей шеи. С такого расстояния не промажешь, на лицо мне брызнула густая темно-зеленая кровь. Пока я общался с Прыг-Прыгом, меня со всех сторон окружили драуги, мелькая бельмами и громко булькая от возмущения. Сейчас их типичное «вау» превратилось в агрессивное хоровое «вай-вай». Вроде незрячие, а меня чувствуют. И сейчас они явно злее стали. Наверное, потому, что я «обидел» маленького упыря. Окружили толпой, как будто раздавить готовы. Одному из них пропорол крисом мантию, прорвался из окружения, несмотря на недовольное уханье прочей публики. Это ненадолго замедлило бы развязку. Облепили б меня слизняки снова со всех сторон и осталось бы только помереть от омерзения, если б не ринулся я на прорыв, вверх по трапу, который окружал котел. На трапе через каждые двадцать ступенек горизонтальные платформы. А где-то вверху, по идее, должен быть выход на следующую палубу. Однако на второй платформе мне встретилась пара бдительных биомехов типа франкенштейн: на лбу у каждого логотип и штрихкод корпорации «Стейно». Заметны следы от степлера на шее и разный цвет кожи на лице и туловище; их сшивали из трупов разных рас. «Ребята, так здорово, что я вас нашел, где ж вы раньше-то были, а то монстры кругом». В самом деле, куда ни шагни, только эти беспредельщики, так что теперь и биомеху порадуешься. Однако франкенштейны не откликались на мои приветствия и преувеличенно дружелюбные жесты. Их суровые лица, снятые с мертвых боевиков и натянутые на карбоновый овоид искусственного черепа, презрительно кривились, а рты издавали лишь тонкий пульсирующий звук, с помощью которого они, очевидно, обменивались информацией друг с другом. Их мозги, оживленные антинекротическими агентами, исходили из рассуждений, что монстры – это свои, пассажиры, а я – нарушитель, посторонний объект, который надо нейтрализовать. Их руки оснастились пучком кривых клинков, и те выглядели, как очень длинные когти. На лезвиях, заточенных до одноатомного предела, играл интерференционными узорами свет. Холодное оружие – это разумно, огнестрельное может нанести ущерб важному оборудованию. По мнению франкенштейнов, я должен был обделаться от страха, после чего они бы, наверное, заулыбались и предложили бы мне туалетную бумагу. Так оно едва не вышло. У меня вместо солнечного сплетения – черная дыра нарисовалась, и на сердце тоска зеленая, да что ж такое сегодня? Я толкнул на них тележку транспортера. Но эти черти легко перемахнули через нее. Я едва успел вильнуть в сторону, а когти-клинки атакующего франкенштейна высекли искры из ограждения платформы. Ясно, что они частично люди и поэтому соблюдение первого закона роботехники для них не обязательно. Три выстрела отбросили одного франкенштейна и притормозили другого, однако особого ущерба им не нанесли. Осталось четыре патрона, как любезно мне показывает прозрачный магазин. Большую часть обоймы Прыг-Прыг уже израсходовал на кого-то или что-то – так что лучше поберечь. Тогда спасай, крепежная цепь, которую я подхватил на нижней платформе. Хлестнул ею с поворотом. Один ее конец, обмотавшись вокруг играющей шарнирами шеи биомеха, прилетел обратно ко мне – в левую руку. Второй биомех сразу прыгнул ко мне. Я хлестнул вторым концом цепи, который обмотавшись у него вокруг шеи, вернулся в правую руку. Рванув в просвет между биомехами, оказался позади них. Они развернулись ко мне, цепь дополнительно намоталась на их шеи, столкнув головами, отчего один из них отрубил коготь другому. Самое время подхватить трофейный коготь и ретироваться. Только не по трапу. Оттолкнувшись от ограждения платформы, я перепрыгнул на трубу, идущую от резервуара со сжатым воздухом. Тарзан не Тарзан, но неожиданно получилось. Пробежал по трубе до резервуара – метрах в двадцати от меня неширокая посадочная площадка лифта. Спрыгнул на аварийный трапик и в две секунды там. Да только на площадке меня встретил еще один монстр, тоже вполне фабричного производства. Это технозоид-арахнид, изначально разработка «Медузы» для сил специальных операций Атлантического Альянса. Хелицеры, генетически позаимствованные у паука, но откалиброванные под человеческий рост, щелкали и играли разрядами, показывая заимствования у электрического ската. – Пожалуйста, оставайтесь на месте и сохраняйте спокойствие, – сказал технозоид приятным мягким баритоном. Хорошо, что я не послушался. Арахнид внезапно атаковал меня, я с испуга воткнул в него трофейный коготь, и правильно, что не свой крис. Технозоид стал глубже нанизываться на коготь, чтобы педипальпами приобнять меня, а хелицерами дотянуться до моего горла. Легко самурайствовать, имея регенерацию поврежденных тканей а-ля гидра. Я отпустил коготь и резко сделал шаг назад – противник по инерции полетел с площадки носом вниз, мне оставалось только немного задать ему направление. Рядом останавливается лифт, внутри человек в комбезе техперсонала. Вместе едем вверх. Пока не будем изъявлять радость от встречи с нормальным человеческим существом. Лифт, поднявшись из машинного отделения, минует несколько уровней и останавливается на палубе номер десять. Человек собирается выходить. Словно полетели среброкрылые бабочки и я почувствовал в ворохе его внутренностей компьютерную шину расширения, потом заметил и крохотный штрихкод у него на мочке уха. Значит, это тоже биомех, который выполняет команды, выходящие из стека. Дальше была короткая схватка, которую я начал с подножки, а продолжил, засунув ему руку в рот по локоть и отсоединив кабель питания, идущий от аккумулятора в позвоночнике к его главному мотору. По ходу дела он мне, блин, чуть руку не откусил. Но я, вытащив заглушку из своего шейного разъема, вставил туда чип-идентификатор, который сколупнул с решетчатой перегородки, защищающей и охлаждающей спинтронные мозги биомеха. Теперь я назвал цифру – почти наобум – и кабина лифта послушно проехала до палубы четырнадцать. Вышел в тропический лес, почти как настоящий, в три яруса. Внизу папоротники огроменные и бамбук в два моих роста. Стрекот цикад оглушает, птицы перекрикивают капуцинов, воздух напоен жаркой влагой, камень под пальцами почти как настоящий, и мох на нем. И листья как листья, почти. Только немного шевелятся, показывая себя гетеротрофами. А в воздухе как будто рассеяны серебристые и золотистые искорки, которые понемногу притягиваются ко мне, создавая посверкивающую ауру. Это ж пресловутые деймы. Только их мне и не хватало. Обойдя скалу, я увидел водопад, разбивающий голубую гладь озерка, – поток изливался вроде как с «небес» этого мира. Такая идиллическая картина, плеск прозрачных вод успокаивает и даже завораживает. Вдруг сверху упало тело – в гроздь больших пузырей, предусмотрительно сотворенную мощными поверхностно-активными веществами на зеркале водоема. Следом второе тело, третье. Ничего криминального, чистая развлекуха. Вот уже группка счастливых моложавых людей с легкостью полубогов пробежала мимо меня, скрывшись в лесу. Ноль внимания на мою персону, потому что трофейный чип обозначил меня биомехом с таким-то идентификационным номером. А немного погодя – я еще не успел разобраться, куда мне двигаться – пришлось срочно обернуться на шум. Те, кто недавно выглядели шаловливыми полубогами, возвращались из леса. Игры закончились. Грузные, отечные, со свисающими животами и отвисшими щеками. Слизь, просачивающаяся сквозь череп, слепила волосы. Заплесневевшие глаза. Пузыри на шее. Из глоток доносятся булькающие звуки «вау». Почва чмокает под голыми разбухшими ступнями, на которые не налезет никакая обувка. С ними что-то происходило и очень быстро, инфекция, что ли, подействовала; никакие деймы их не спасли. Они трансформировались в драугов! Их клетки делятся как бешеные. Некие молекулярные машины своими маленькими ручонками меняют экспрессию их генов. Включаются доселе спавшие участки ДНК, которые задают новую форму тела и структуру органов. Это происходит в миллион раз быстрее, чем принято в природе; в них действует какое-то свернутое в тугой клубок время. Прямо на глазах с бывшими небожителями происходило что-то поначалу комичное, причем в цирковом темпе. Это смахивало на авангардный балет, модный в странах Альянса. Пассажиры нагибались, расставив ноги, тужились до конвульсий, приподнимались, приседали и снова тужились, топая разбухшими ступнями и выделывая коленями, ставшими размером с футбольный мяч, почти что хип-хоповые коленца. Балет заканчивался тем, что бывших олимпийцев разрывало. Или спереди, саму грудную клетку, или сзади – понятно где. Раньше на них работали «живые плантации» из бедных кварталов Нью-Джакарты, теперь олимпийцы сами стали инкубаторами новой жизни. Выкатывавшиеся наружу из порванного тела комки плоти, сразу по две-три штуки, напоминали сперва колобки. Потом расправляли члены, разгибали конечности и сразу становились в три раза выше. Теперь колобки уже на ножках, да и какие-то хоботки у них. Это для чего? А вот и пояснение. Один из колобков решил немедленно перекусить, вогнав хоботки-катетеры внутрь тела жертвы, такой же твари. Жертва еще жила, но была включена в метаболизм агрессора, использующего выгодное внешнее пищеварение. Упырь-колобок, делая глотательные движения, разбухал, а жертва, в свою очередь, съеживалась. И к концу стремительной трапезы превратилась в кучку хрящей и члеников, обтянутых дырявой кожей. Отожравшаяся тварь обернулась ко мне задом, и на этой части тела невольному зрителю предстало нечто, напоминающее лицо. Глаза были без зрачков, желтовато-прозрачные, в них отражалось мое лицо с упавшей от удивления челюстью. Пока я удивлялся, тварь оказалась рядом со мной. По счастью, я вовремя рассмотрел клапан ее сосательной глотки и ганглий недалеко от анального отверстия, которое находилось на месте носа. А когда она потянулась ко мне, влупил по ней рукояткой пистолета – наотмашь «по носу», точнее, простите так уж вышло, по анальному отверстию. Ушибленная тварь с жалким визгом свалилась, но, быстро вскочив, побежала прочь на шести циркульных ножках, оставляя за собой мерзкую дорожку из слизи. И исчезла за стеной водопада. Там же скрылись и ее более удачливые товарищи. Следом за ними потянулась и компания разбухших Избранных, несмотря на лопнувшие кожные покровы и раскрытые грудные клетки. И даже кровь из них не хлестала, словно разорванные кровеносные сосуды были чем-то оперативно заклеены. Урча и оставляя пятна слизи, хоть и с невидящими заплесневевшими глазами, они прошествовали точно к водоему. Конечно, хотелось поскорее свалить с этого пиршества жизни, но пока не знаешь куда; да и где еще такое увидишь? Поверхность водоема стала вялой, ленточки слизи поплыли по некогда голубой воде. А потом из-под поверхности появилось что-то, напоминающее по цвету комок болотного ила. То был горб, оставшийся от головы. Одновременно вышли двумя резкими буграми плечи. А там появилась из воды и разомкнутая острая грудная клетка, из нее уже выдвигались четыре челюсти. Как мне показалось, по сторонам этого «зубастого цветка» были глаза, по несколько штук. Дружным стадом всплывали и другие монстры. Слизняки обернулись вурдалаками. Огромные челюсти высовывались из раскрытых грудных клеток, издавая скрежещущий звук. Эти вурдалаки выглядели более продвинуто, чем их побратимы с нижних палуб. Голова съехала назад и полностью вросла в туловище, спрятав не только уязвимые шейные позвонки и затылок, но и почти все лицо. От него осталась лишь щель бывшего рта. Цветок челюстей, выдвигающийся из грудной пасти, мог отклоняться от оси на тридцать – сорок градусов. С таким «управляемым вектором тяги» у монстра имелась прекрасная возможность ухватить добычу, не сильно разворачивая корпус. Сейчас мне совсем не хотелось дожидаться конца представления, потому что монстры явно начали проявлять ко мне интерес. Пора делать ноги. Но у меня лишь приблизительное представление, куда можно дать деру. Если не в бок и не в даль, так, может быть, вверх? Я стал карабкаться по скале. Но твари были ничуть не менее ловкими, а точнее, они будто бы прилипали к вертикальным поверхностям. Или, может, впивались в них своими длиннющими пальцами. Заняв позицию на скальном выступе, я стал бомбить их обломками камня. Но тут выяснилось, что камни и скалы, в общем, легковесная бутафория. И приличного размера каменюкой не угробишь даже таракана. Разве что как следует раскрутив ее на лиане, наподобие пращи. С помощью самодельной пращи я приголубил пару тварей, но под конец загнали они меня на такой утес, с которого и ходу не будет даже горному козлу, как не скачи. Все – теперь в пропасть? Но вдруг ко мне прямо по воздуху прошел человек в белых одеяниях. И лицо вроде знакомое. Обличитель? Я ж его отражение в стекле лимузина видел; вижу, что этот похож на того. И как он так ходит? Если он – святой, тогда почему я простой грешник? Не сразу, но заметил ховерборд у него под ногами. Скорее, циркач, чем святой. – Я принесу тебе спасение, сын мой, хотя ты явно не ожидал меня здесь увидеть. – Только несите его скорее, господин Обличитель. Я же, в общем, отчасти благодаря вам здесь оказался. – Ты в чертогах бессмертных, которые более всего имея от жизни, менее всего за это платят. Они отменили даже самую главную плату за жизнь – смерть. Тебе не завидно? Легко ему плести, пока я в поте лица отбиваюсь от монстров, да еще должен, между делом, с ним общаться. – Если бы я всем завидовал, то не дожил до сегодняшнего дня. А вам не надо поторопиться? Избавьте меня, наконец, от этих уродов и вытащите с чертова корабля. – Это не так-то легко. Что-то сломалось в универсальной системе защиты. Деймы то ли сами хакнули себя, то ли их кто-то хакнул. Кажется, намечается неожиданный поворот в беседе. Но ее продолжению помешал юркий вурдалак, который едва не запрыгнул на тот узкий уступ, который занимал я. Успел накинуть ему на мандибулы свою куртку и, как следует, отдавил своими ремонтными ботинками его длинные крючковатые пальцы, которыми он цеплялся за камень. После того, как самый опасный противник улетел вниз вместе с моей верхней одеждой, появилась возможность уточнить у Обличителя: – Погодите, на что вы намекаете? Что, деймы и есть зараза? – А что же еще? Только то, что обеспечивает универсальную защиту, может обеспечить ее эпический провал. – Это что, благодаря деймам, бессмертные превратились в монстров и начали жрать друг друга? Однако, прервав беседу, Обличитель быстро удалился по «воздуху», закрывшись облачком. Даже возникло подозрение, не привиделось ли? А рядом со мной возникла платформа другого ховерборда, и на нем какая-то парочка. Делать нечего, я оперативно заскочил на платформу. Но тут парочка монстров явно решила помешать моему отлету. Один уцепился руками за край платформы, продолжая хвататься ногами за скальный уступ. А другой прыгнул на платформу, используя для подскока спину товарища. Я, выстрелив «под яблочко», продырявил его брюшную капсулу. Этот плюхнулся вниз, и пока было видно, у него щелкали створки зева. Но второй вурдалак не отпускает, цепляется за край платформы и вдобавок просит вежливым голосом: «Помогите же, помогите». У моего пистолета в обойме теперь три патрона, надо отчаянно экономить. Одна из той парочки, кстати, девушка, подкинула мне туфельку, которую я и воткнул острым носком в дыхательную трахею монстра, начинавшуюся на горбу – это то, что раньше было ртом. «Ну, как тебе такая помощь, дружок зубатый?» Такой «помощи» вурдалак не стерпел и улетел вниз, напоследок брызнув из зева пеной. Ховерборд стал взмывать в колодце, протянувшемся сквозь много палуб и оформленном висячими садами, утесами, водопадами, озерками, птичками, то ли живыми, то ли синтетическими, но очень натуральными на вид. – Давайте, знакомиться, спасители. – Отдышавшись, я обернулся к той парочке. Подростки какие-то, пусть и высоченные, как должно быть у высшей касты; ростом почти с меня, хотя я точно не коротышка. Похожие на жеребят из-за длинных тощих ног и выпуклых крупных глаз на детских мордашках. Она – лет тринадцати-четырнадцати, может, чуть помладше, и паренек примерно такой же, может, чуть постарше. – И кто вы такие, если не Чип и Дейл? – Надя Бонакасси. – Мануэл Ноэл Зефф. – А я уж думал, Ромео и Джульетта, серия первая. «Я воплощенье ненавистной силы Некстати по незнанью полюбила! Что могут обещать мне времена, Когда врагом я так увлечена?» Можно, просто Ман? У меня так одного знакомого орангутанга зовут. Между прочим, очень мудрый, чуть было не сказал человек. Фамилии у них будто знакомые. – А какой-то важный чувак из Трех Горгон с такой же фамилией – тебе кто, Надя? – По большому счету, отчим, – как будто нехотя отозвалась девочка и вдруг бросилась объяснять: – Джейкоб Бонакасси, конечно, не мой биологический отец. Это шишка из корпорации «Стейно», ведущего производителя симулякров и информационных конструктов. Ну, вы что, про симулякры не знаете? Например, сделают такой, что русские или иранцы якобы напустили «серой слизи» в Вестминстерское аббатство и Ватикан в придачу – будет вам и видео, и аудио, и трехмерка, и виртуальные преступники, мало отличимые от реальных, со своей виртуальной биографией, очень похожей на реальную…