— А что известно о ее отношениях с другими мальчиками? — Как обычно в этом возрасте. Анкеты типа «Я тебе нравлюсь? — Да/нет». — А что тут такого? — спросил Марино. Все рассмеялись. Продолжая выкладывать перед собой пасьянс фотографий, я испытывала нарастающее беспокойство. Выпущенная в затылок пуля вошла в височно-теменную область черепа, повредив ветвь средней менингеальной артерии и твердую мозговую оболочку, однако не оставила над или под последней ни ушиба, ни гематом. Никаких прижизненных реакций не повлекли и травмы гениталий. — В округе много гостиниц? — Где-то с десяток. Ну, еще в паре домов можно снять комнату с завтраком от хозяев. — Вы просматриваете регистрационные записи постояльцев? — Честно говоря, как-то даже не пришло в голову. — Если Голт в городе, ему нужно где-то жить. Результаты лабораторных исследований меня тоже озадачили: уровень натрия в стекловидном теле глаза возросло 180, калий был на отметке 58 миллиэквивалентов на литр. — Макс, тогда давай начнем со «С-Путника». Займись ими, а я возьмусь за «Желудь» и «Яблоневый цвет». Можно еще на всякий случай попробовать дальше по дороге, в «Горянке». — Голт, вероятнее всего, предпочел бы место, где на него меньше всего обращали бы внимание. Думаю, в его планы не входит, чтобы персонал знал, когда он уходит и во сколько возвращается. — Ну, тут ему не повезло. Ничего такого, чтоб на широкую ногу, у нас не водится. — Да уж, «Качалка и плед» и «Черничный пирог» на такое не тянут. — Что верно, то верно, но надо бы все-таки и там проверить. — А как насчет Эшвилла? Там-то должны быть крупные отели. — У них там теперь, как питейные заведения узаконили, чего только нет. — Думаете, он мог притащить девочку в номер и убить ее там? — Нет. Это, конечно, исключено. — Невозможно держать похищенного ребенка в таком месте. Кто-нибудь — прежде всего обслуга — обязательно почувствует что-то неладное. — Так что Голт вряд ли жил в отеле — полиция начала поиски сразу после похищения. Эмили показывали во всех новостях. Вскрытие производил доктор Джеймс Дженретт, вызванный на место преступления патологоанатом эшвиллской клиники. По контракту с властями Северной Каролины именно он занимался в том районе посмертным исследованием криминальных трупов. Здесь, в уединенных предгорьях на западе штата, случаи, когда возникала такая необходимость, можно было перечесть по пальцам. Сделанные им выводы о том, что «некоторые из полученных данных не могут быть объяснены ранением в голову», меня не удовлетворили. Сняв очки, я помассировала переносицу. Уэсли тем временем продолжал: — Кемпинги, дома внаем — как с ними обстоит дело? — Да, сэр, такого добра у нас хватает. — Мот повернулся к Фергюсону: — Макс, думаю, с этим тоже надо разобраться. Давай-ка составим список, посмотрим, что там к чему. Видимо, уловив мою тревогу, Уэсли обратился ко мне: — Доктор Скарпетта? Кажется, вы хотите что-то добавить? — Меня смущает отсутствие прижизненной реакции на травмы, — ответила я. — Кроме того, состояние тела указывает на то, что смерть наступила всего за несколько дней до его обнаружения. Однако показатели электролитов говорят о другом… — Какие-какие показатели? — Мот явно слышал о них впервые. — Уровень натрия повышен. Поскольку в мертвом теле его содержание практически не изменяется, очевидно, оно было высоким и на момент смерти. — И что это значит? — Это может свидетельствовать о сильном обезвоживании, — объяснила я. — И кстати, для своего возраста Эмили мало весила. Она не страдала расстройствами пищеварения? Тошнота, рвота, диарея? Не принимала мочегонное? Я обвела взглядом лица сидящих за столом, но никто не ответил. — Расспрошу у матери. Мне так и так надо с ней поговорить по приезде, — сказал Фергюсон. — Концентрация калия также слишком высока, — продолжала я, — что, в свою очередь, требует объяснения. Калий после смерти высвобождается из клеток из-за разрушения межклеточных мембран, и его содержание в стекловидном теле глаза растет с постоянной скоростью. — В стекловидном теле? — переспросил Мот. — Глазная жидкость — наиболее надежный материал для исследований. Она изолирована и защищена от внешнего воздействия, а потому в меньшей степени подвержена разложению, — пояснила я. — Проблема в том, что уровень калия указывает на более раннее время смерти, чем остальные признаки. — Насколько более раннее? — спросил Уэсли. — За шесть-семь дней до обнаружения тела. — Могут быть какие-то другие объяснения? — Разложение могло идти более интенсивно под воздействием высокой температуры. — Но к нашему случаю это, видимо, не подходит. — Либо ошибка, — добавила я. — Можете проверить данные? Я кивнула. — Док Дженретт считает, что она умерла сразу, как только пуля попала ей в мозг, — сообщил Фергюсон. — Раз так, по-моему, никаких прижизненных реакций и не должно быть. — Дело в том, — ответила я, — что такое ранение не влечет, как правило, немедленной смерти. — И сколько она еще оставалась живой? — спросил Мот. — Несколько часов. — Какие еще могут быть варианты? — обратился ко мне Уэсли. — Commotio cerebri. Это как короткое замыкание в мозгу — удар по голове, мгновенная смерть и почти, а то и вовсе никаких повреждений. — Я сделала паузу. — Либо все травмы на теле являются посмертными, включая огнестрельное ранение. На секунду все замолчали, переваривая информацию. Стаканчик Марино превратился в маленький холмик искусственного снега. Пепельница наполнилась скомканными обертками от жевательной резинки. — Никаких указаний на то, что ее могли сперва задушить? — спросил он. Я ответила, что нет. — Тогда обсудим семью. Что известно о ее отце, кроме того что он умер? — Теперь он взялся щелкать своей шариковой ручкой. — Он работал преподавателем в Христианской академии Брод-Ривер в Сваннаноа. — Эмили училась там же? — Нет. Она ходила в местную муниципальную школу. Папаша-то умер с год назад, — добавил Мот. — Да, это было в деле, — заметила я. — Его звали Чарльз, кажется? Мот кивнул. — А причина смерти? — поинтересовалась я. — Не помню точно, но ничего подозрительного. — Кажется, что-то с сердцем, — вставил Фергюсон. Уэсли поднялся и подошел к пластиковой доске на стене. — Итак. — Сняв колпачок с черного маркера, он начал писать. — Еще раз пройдемся по деталям. Жертва из семьи среднего достатка, белая, одиннадцать лет. В последний раз ее видели сверстники около шести вечера первого октября, когда она уходила домой с собрания в церкви. Она возвращалась одна, короткой дорогой вдоль берега озера Томагавк, представляющего собой небольшой искусственный водоем. Посмотрим на карту. С северного края озера находятся домик гольф-клуба и общественный бассейн, действующие только в летний сезон. Вот здесь теннисные корты и площадка для пикников. Они открыты круглый год. По словам матери, Эмили вернулась домой в половине седьмого или немного позже. Она сразу ушла в свою комнату и до ужина занималась на гитаре. — Миссис Стайнер упоминала, что Эмили ела вечером? — задала я вопрос. — Да, макароны с сыром и салат, — ответил Фергюсон. — Когда именно они ужинали? — Согласно отчету о вскрытии в желудке девочки содержалось только небольшое количество буроватой жидкости. — Около половины восьмого, так миссис Стайнер мне сказала.