– Всегда считала, что непривлекательная тара свидетельствует об отвратительном качестве продукта, – удивилась я. Алла снова подняла указательный палец. – Внимание! Что губит человека? Всякие «Е», красители, консерванты, улучшители вкуса, ароматизаторы. Добавки вещь дорогая, по карману лишь мощным производителям, мелкие заводики не имеют возможности внедрить в свое производство ничего химического, у них на это элементарно нет денег. Следовательно, в страшном пакете самое полезное. Читай. За время, проведенное в доме Фокиных, я успела хорошо понять, что у Аллы есть пунктик – здоровый образ жизни. Именно поэтому на даче нет ни СВЧ-печки, ни посудомоечной машины. Первая испускает вредоносное излучение, а во вторую надо засыпать слишком много бытовой химии. Алла никогда не разрешит внести в дом мебель из ДСП или синтетический палас. Фокина пользуется лишь натуральными материалами, и я не удивлюсь, если узнаю, что перед покупкой подушек она съездила на ферму, где выращивают гусей, и лично ощупала всех птиц, дабы убедиться в их прекрасном здоровье. Воду для бытовых нужд Фокины берут из специально пробитой скважины и пропускают ее через фильтр. Вода для питья – особый разговор, ее привозят в канистрах. Радиотелефона на даче нет, есть старинный аппарат с трубкой на витом шнуре. Ясное дело, Алла не пользуется ни сотовой связью, ни компьютером. Правда, она не делает замечаний ни гостям, ни сыну, у которых при себе мобильники, ноутбуки, айпады и прочие блага цивилизации. Мать никогда не пилит Костю, в кабинете которого полно разнообразной техники, но вот шампунь в его ванной она упорно меняет на сваренное кустарем мыло. И в отношении еды-питья Алла непреклонна. Завтрак, обед и ужин готовятся исключительно из продуктов, которые хозяйка сама внесла в дом. Раз в три дня в Брендино прикатывает пикап с хорошо известной ей фермы и привозит овощи, молочные продукты, мясо. Остальное Аллочка вынуждена приобретать в магазинах, что приносит ей сплошные мучения, вот как сейчас с геркулесом. – Вилочка, почему ты молчишь? – окликнула меня спутница. Я вздрогнула и схватила коричневатую помятую упаковку. – Геркулес уникальный. Получен из экологически чистого гороха, выращенного на полях фермерского предприятия. Деревня Ледяная. Баренцево море. – Потрясающая каша! – обрадовалась Алла. Я с сомнением повертела в руках страшненькую пачку. – Маленькая деталь. Разве геркулес делают из гороха? И сомнительно, что бобовые могут произрастать на берегу холодного моря. – Что ты, – воскликнула Алла, – там тепло! С одной стороны Крым, с другой Турция. – Думаю, вы ошибаетесь, – осторожно сказала я. – Баренцево море относится к Северному Ледовитому океану. Что-то с этим геркулесом не то. И, повторяю, его производят не из гороха. – Ладно, поставь гадость на место, – велела Алла. – Хлопья не производят из чего-то, они сами по себе растут, как пшеница или манка. Кругом обман! – Манка – пшеничная мука грубого помола, а геркулес – это овес, – некстати продемонстрировала я эрудицию. – Не может быть, – решительно возразила Аллочка, – ты путаешь. – Почему тогда почти на всех пачках написано: «Овсяные хлопья»? – спросила я. Алла решительно завернула в проход между стеллажами с разнообразными сладостями и тут же нашла ответ: – Да потому, что люди так геркулес обзывают. Видишь печенье? И как оно называется? Хворост. По твоей логике, оно из сучьев? – Просто напоминает валежник по виду, – из чистой глупости ляпнула я. – А геркулес смахивает на хлопья из овса, – уперлась Алла. – Ну и какой смысл в нашем споре? – Ни малейшего, – согласилась я. – Раз уж попали в кондитерский отдел, посмотрим конфеты? – Кон-фе-ты?! – по слогам повторила Алла. – Вилочка, они же все напичканы ГМО и пальмовым маслом! – Можно прямо сейчас шоколадку съем? – закричал рядом детский голосок. Молодая женщина, стоявшая неподалеку от нас и рассматривавшая коробки с зефиром, устало ответила: – Нет, Катюша, сначала надо товар оплатить. – Хочу сейчас! – заканючила капризница. – Нельзя, – измученным голосом сказала мамаша, – потерпи. Девчушка оттопырила нижнюю губу, повалилась на пол, засучила ногами и завизжала. – Дай, дай, дай! – Прекрати! – занервничала мать. – Перед людьми стыдно! Дочь на секунду притихла, окинула нас с Аллой хитрым взглядом, сообразила, что присутствие публики ей на руку, и добавила децибелов: – Хочу! Сейчас! Шоколадкуууу! Несчастная мамаша покрылась красными пятнами, схватила с полки батончик и протянула малышке: – На, только утихни. Цепкие пальчики схватили конфету. Катенька вскочила и начала сосредоточенно разворачивать добычу. – Ужасно! – воскликнула Фокина. – Понимаете, что вы сейчас сделали? – Успокойтесь, – мрачно ответила молодая женщина, – я не воровка. Непременно оплачу товар. – Красть нехорошо. Но это ерунда по сравнению с тем, как вы только что поступили! – воскликнула Алла. Мамаша непонимающе уставилась на нее. А Алла быстро подняла с пола брошенную ребенком обертку и громко заявила: – Травите ребенка! Полюбопытствуйте, из чего сварганили эту гадость. «Стопроцентный растительный шоколад». Чушь! Разве конфеты в поле собирают? Состав: пальмовое масло, соя, э… раз, два, три… шесть штук «Е», ароматизатор идентичный ванилину, подсластители, следы арахиса. Боже, там еще и арахис наследил! Мамаша молча моргала. Аллочка подскочила к девочке и попыталась отобрать у той с боем полученную конфету, приговаривая: – Немедленно перестань жевать. Мама твоя неправильно поступила! – Она няня Вера, мамочка на работе, – взвизгнула капризница. – Отстань! А! А! А! – Вот съешь дрянь и превратишься в обезьянку, – пригрозила Фокина, – тебя отправят в зоопарк, посадят в клетку. – Не порите чушь, – очнулась Вера. – Детей нельзя обманывать! – Малышей нельзя травить! – ринулась в атаку Алла. – Не ваш ребенок, вот и не лезьте, – топнула та ногой. – И не ваш тоже, – мигом сориентировалась Алла. – Интересно, ее мать в курсе, чем наемная работница угощает ее кровиночку? – Ха! Я Катьке реально родная мать! – заорала Вера. – Евгения домой за полночь является, ей дочь не нужна, просто выкачивает из бывшего мужа деньги на содержание общего ребенка. Отстаньте! Катя, Катя! Куда она подевалась? Не девчонка, а оторва. Шесть лет всего, а хитрости и коварства на троих подростков хватит. Алла не упустила момента уколоть няню: – Видно, кто-то прекрасно Екатерину воспитывает – баловница по полу катается, а ей за капризы не ремня дают, а сладкое. Это отрава, но ребенок конфету за награду считает. В следующий раз Катя еще громче завизжит. – Отвали, бабка, чего привязалась? – со слезами на глазах потребовала Вера. Потом она посмотрела на меня: – Утихомирь свою старуху, иначе я за себя не отвечаю. Я потянула Аллочку за руку. – Пойдемте, нам надо купить геркулес. – И разрешить безответственной особе калечить малютку? – сверкая очами, воскликнула мать Кости. – Катерина от употребления этой дряни вырастет генетически измененной, родит мутанта! Что будет с человечеством через сто лет? На земле снова распространятся обезьяны! Хвостатые, лохматые! Надо предотвратить катастрофу! – Катя! Катя! – надрывалась Вера. Я решила сменить тактику. – Костя просил купить ему журнал. – Катя! Катя! – вопила няня. Аллочка поправила волосы. – Помнишь название издания? – Естественно, – обрадовалась я. При упоминании имени любимого сына Фокина сразу забыла про малютку. – Я тут, – запищал ребенок. – Ну и где ты?.. А-а-а!!! Вопль Веры взметнулся к потолку. Мы с Аллой одновременно обернулись и уставились на няньку. Она, продолжая издавать нечеловеческий вой, указывала куда-то вбок. Я посмотрела и взвизгнула, Аллочка схватила меня за руку, уткнулась в плечо и прошептала: – Сгинь, рассыпься! Это кто? Я не верила своим глазам. У стеллажа с печеньем стояла маленькая… обезьянка. Животное имело темно-коричневую шубку, грязные, похожие на мужские, ступни с оттопыренными большими пальцами, длинный хвост, круглые уши и человеческие кисти рук, перепачканные шоколадом. Личико тоже не напоминало мордочку мартышки, выглядело детским и сверкало улыбкой, обнажавшей неровные мелкие зубки шестилетки, а не желтые клыки звериного детеныша. Часть подбородка, щек и кончик носа странного создания были покрыты коричневыми пятнами.