Увидев меня, Аллочка сразу забыла про гуакомоле. – Вилочка! У тебя под глазом наливается синяк! – Я споткнулась в кладовке и упала, – честно ответила я, – придется неделю ходить в черных очках. Алла всплеснула руками и убежала. – Все подумают, что ты сделала блефаропластику, – ехидно сказал Федор, – удалила мешки под глазами. Жди теперь сообщений от папарацци. – После подтяжки кровоподтеки другие, – одернула брата Лялечка. – Вилка, не расстраивайся. – Ты сама-то не ушиблась? – опомнилась я. – Извини, облила тебя водой, но, честное слово, я не виновата! Костя схватил меня за ноги, а мне показалось… Окончание фразы я мудро проглотила. – Тебе что-то привиделось? – заинтересовался Федор. Я схватила из вазочки киви и сделала вид, что увлечена его поеданием. Не рассказывать же Гаврилову про говорящую голову! – Вода ерунда, – улыбнулась Ляля. – Правда, лестница закачалась, но Федя ее удержал. Он всегда мне помогает, Федюня – мой ангел-хранитель. Галочка, не завалялся ли в доме простой батон? – И сливочное масло, – добавил Костя. – Пока мамы нет, давайте развратничать. – Ничего такого в доме не бывает, – отрезала домработница. – Алла белую булку на порог не пускает. Ешьте биокрекеры из полбы. Сухари, что Федору в салате понравились, приготовлены из них. – Кому по лбу? – не понял Федя. – Полба – это вид пшеницы, – пояснила его сестра, – она особенно любима адептами здорового образа жизни. – Хочется вкусного мягкого хлебушка, а не фигню, смахивающую на замороженный картон по вкусу, – простонал Федя. – Ты ел замороженный картон? – фыркнула Галина. – Нет, но, полагаю, он точь-в-точь как хлебцы из этой болбы-долбы, – надулся Федор. – В салате сухарики на контрасте с ботвой мне вкусными показались. – Да уж, крекеры из полбы не назовешь амброзией. Может, съездим в супермаркет? – предложила Лялечка. У Кости в кармане зазвонил телефон, он достал его и быстро вышел из комнаты. – Странно, что ты собралась сгонять в магазин, – проскрипела домработница. – Почему? – удивилась Лялечка. – Федюше хочется свежего хлеба, а Алла не покупает его. По-моему, это глупо. Я смотаюсь по-быстрому. – Ты тоже член секты, а нарушаешь законы, – неодобрительно отметила Галя. – Секты? – растерялась Лялечка. – Что ты имеешь в виду? – Подсмеиваешься над Аллой, – продолжала домработница, – а сама ходишь на шабаши. Федор повернулся к прислуге. – Сделай одолжение, выскажись понятно. По твоему мнению, Ляля ведьма? И летает на метле в район Лысой горы? – Думаете, я ушей не имею? – усмехнулась Галя. – Со слухом у меня полный порядок. И глаза зоркие. – Ну и что? – пожала плечами врач. – А то! – сердито сказала домработница. – Расхихикалась тут над Аллой, полба ей не по вкусу. Ладно Костя над матерью подшучивает, он ей сын родной и сам диетами не увлекается. А ты… – Что я? – сурово перебила Галину Лялечка. – Не прикидывайся! – не дрогнула домработница. – Слышала я, как ты с Федькой на террасе шушукалась, говорила ему: «Все они хотели соблюдать диету, рвались к доктору Кошкодаву, их жаль, но я поступила правильно». Дальше я не расслышала, но поняла, что и ты решила о своем здоровье позаботиться. Давно пора, уж не молодая. И характер плохой. Вот только права не имеешь щипать Аллу за глаза, если тоже на диету подсела. Некрасиво. И подло за спиной у хозяйки полбу обсмеивать, ты ей в лицо скажи! Я вжала голову в плечи. Терпеть не могу скандалов, а сейчас Ляля ответит соответственно. – Галина, ты чем обедала? – оторопел Федя. – Слопала галлюциногенные грибочки? Или растишь на огороде не укроп, а анашу? Ляля жестом остановила брата. – Галочка, я врач, помогаю разным людям. Вероятно, в тот момент я хотела пристроить кого-то из пациентов к диетологу. Естественно, не помню имени больного и как звали специалиста по питанию. Говоришь, доктор Кошкодав? Не знаю такого. Наверное, ты не расслышала фамилию. Я считаю, что любые увлечения должны укладываться в разумные рамки. А Аллу переклинило. Не надо исключать из рациона почти все продукты и оставлять лишь так называемую здоровую еду. Нет нужды столь настойчиво избавляться от шлаков. Человеческое тело самоочищающаяся система, а не доменная печь, шлаков в нем нет. Не стоит попадаться на удочку к малограмотным мошенникам, делать многолитровые клизмы, жевать сырые проростки и… – Я все про тебя знаю! – перебила Галя. – Думаешь, скрыла свои тайны? Фига с два! Заруби себе на носу: если еще раз над Аллочкой насмеешься, я рот-то раскрою, и тебя в тюрьму посадят! Только попробуй нас обидеть! Ты убийца, вот! И воровка! Галя сделала поворот через левое плечо и, чеканя шаг, как солдат кремлевской роты, покинула столовую. – Она сошла с ума? – опешила Ляля. – Какие тайны? Почему меня отправят за решетку? Кого я избила? Что украла? – У Галины климакс, – поставил диагноз Федор. – В ее возрасте все гормональные изменения давно закончились, – произнесла Ляля. – Что случилось? Галя всегда относилась ко мне хорошо. – Не обращай внимания, – начал успокаивать ее брат, – жара на улице, у людей мозг плавится. Лялечка нахмурилась. – Ты прав, зной плохо влияет на пожилых людей. Надо пойти к Гале, померить ей давление. Иногда странные речи свидетельство инсульта. Вилка, ты что притихла? – Слушаю тебя внимательно, – пробормотала я. – Всегда считала, что инсульт – это кровоизлияние в мозг, в результате которого человек теряет способность говорить. – Инсульты бывают разные, подчас речь сохраняется, – не согласилась Лялечка. – И порой он предупреждает о своем приходе – у больного внезапно немеют руки или ноги, появляется головокружение, слабость, он может нести полнейшую чушь, как сейчас Галя. Симптомы кратковременны, быстро проходят, люди не обращают на них внимания, винят в своем странном состоянии погоду. А зря! Потому что ночью или на рассвете, в четыре-пять утра с ними случается удар. Вот если сразу, когда почувствовал недомогание, обратиться к врачу, можно избежать больших проблем. Лялечка встала и вышла из столовой. Федор поспешил за сестрой, я осталась одна. Но долго скучать мне не пришлось, в комнату вошла Алла с большой белой банкой в руках. – Изумительная мазь! – с порога возвестила она. – Уникальная! Володя Сергеев привез это из Японии, а там бережно относятся к экологии, умеют создавать правильные лекарства. Уж поверь, крем потрясающий, от него все проходит. Дарю тебе навсегда! Я взяла банку. – Спасибо. А как им пользоваться? – Инструкция на упаковке, – улыбнулась Аллочка. – Тут сплошные иероглифы, – протянула я, – ни слова на других языках. – Переверни банку, – велела Алла. – Видишь? Володя специально приклеил бумажку, ее в Токио местный переводчик написал. Я прочла: «Чистая поверхность любой погоде помогает идеальный результат гладкости и нужной упругости. Мазюкать грецким орехом аккуратно с деревяшками». Если задуматься, то ничего загадочного. Очевидно, переводчик имел в виду, что количество крема объемом с грецкий орех надо нанести на очищенное лицо. Правда, не очень понятно, при чем тут погода и деревяшки, но сие не так важно. – Перед сном покроешь личико, утром встанешь красавицей, от синяка следа не останется, – пообещала Аллочка. – Володя говорил, что его жена исключительно этим средством пользуется, о других и не вспоминает. А где все? Глава 18 Я рассказала матери Кости о странном поведении Галины. – Надеюсь, Лялечка ошиблась, – испугалась Алла. – Не хотелось бы, чтобы Галя заболела. Кошкодав, говоришь? – Смешная фамилия, – кивнула я. Алла сдвинула брови. – Не слышала о таком враче, хотя давно озабочена проблемой здорового образа жизни, посещаю разные семинары, конференции, где узнаю много нового. Тебе известно о положительном влиянии фиников на сосуды человека? Я испугалась, что она сейчас оседлает любимого коня и начнет читать долгую лекцию про продукты, и сделала вид, что не услышала вопроса, попыталась направить беседу в иное русло. – Ляля отличный врач, Галя в надежных руках. Алла покосилась в сторону арки, отделяющей столовую от холла, и, понизив голос, сказала: – Вилочка, Аля с Федей – близкие Костины друзья. А у меня принцип – никогда не осуждать тех, кого любит сын. Костик очень общителен, не то что бука Кирилл, однако истинных друзей у него всего двое – брат и сестра Гавриловы. Но Лялечка самый обычный реаниматолог. А вот Андрюша Москвин, ее муж, был гениальным врачом. Он ставил диагноз с такой точностью, словно у него пальцы видели сквозь кожу. Никогда не ошибался! Москвин брался за самые запущенные случаи. Он вылечил Риту Гоголеву, дочь моей знакомой. У Риты пару лет болела голова, начались обмороки. Ее показали всем светилам-профессорам, предполагали страшные болезни, вплоть до рака мозга. Ничего не подтверждалось, а ей делалось все хуже и хуже. Я предлагала сводить Ритулю к Андрюше, но ее муж, богатый человек, отказался. Дескать, в России хороших специалистов нет, они полетят в Америку. Ага! Скатались в США, Израиль, Германию – и вернулись ни с чем. Тогда я категорически сказала: приглашаем Москвина. Андрюша подумал немного и предположил, что в доме Гоголевых есть колония черной плесени. Он походил по особняку и посоветовал снять обои за кроватью Риты. Поясню: у нее с мужем разные спальни. Супруг сначала отказался, обозвал врача дураком, но я опять-таки взяла дело в свои руки – сама принялась отдирать обои. А там заросли плесени! Риточка спала носом к заразе, в ее легкие попадали споры, которые и травили несчастную. Ни один академик не понял, в чем дело, а Андрюша вычислил причину. Кабы не он, Рита могла бы умереть. Алла села к столу и продолжила рассказ. – Витя Гоголев хотел Москвину кучу денег отвалить, а тот в ответ: «Спасибо, я не нуждаюсь в финансах. Если хотите отблагодарить меня, помогите больным, кое у кого нет средств на операцию». Витя был поражен бескорыстием врача. Они с Андрюшей подружились, Гоголев построил коммерческую клинику, а для Москвина в соседнем здании открыл благотворительный медцентр, Андрей стал там главврачом. Гоголев очень изменился под влиянием друга, стал милосердным человеком.