– Брайан, нам нужно серьезно поговорить! – после чего резко ускорился и уехал. Странная реакция, – подумал я и пошёл своей машине. Я посмотрел вдаль. Два силуэта встали метрах в ста от меня и что-то обсуждали. Несколько раз они посмотрели в мою сторону. Я решил пойти другой дорогой и вышел к своему бывшему месту силы: «Моей любимой Сальме». Кирпичное здание осунулось и потеряло свой прежний вид, став серым и неприметным. Стекла в витринах были биты, но всё еще заколочены. Когда-то со звуком битого стекла здесь рождалась любовь. Сейчас же разбитое окно может принести только беспорядок, шум и пустоту. Неоновая вывеска потеряла несколько букв и стала частью алфавита. Колокольчик над дверью навсегда затих, покрылся зеленой оксидной плёнкой и стал домом для паука. Здесь исчезла любовь. И колыбель света, стала царством холодного мрака и тишины. Всё пропадёт и сгинет под властью одиночества. И люди, и вещи, и судьбы. Даже кирпичный дом с монолитным фундаментом рано или поздно рухнет без внимания и заботы. Равнодушие пожирает мир. Только одно мне до сих пор не ясно. Почему я снова здесь, в месте, где всегда идёт война. И почему я не спешу домой? – Привет, Брайан, – услышал я позади. Я обернулся. Их было двое. В одном я с трудом узнал своего старого приятеля Шпалу. Глаза его стали мелкими и перестали блестеть. Взгляд острый, словно ищущий. А на шее и руках появились татуировки – молоток и песочные часы. Рядом с ним стоял тот самый черноглазый, что катался у дома Холла. С волком на руке и отпечатком ладони на шее. Когда-то Сморчок трепал нам, что подобное носят люди исполнители, полноценные члены синдиката потрошителей. Шпала подошёл и протянул мне руку. Мы поздоровались. Черный остался стоять в стороне. – Мой брат сказал, что ты искал меня, – произнёс Шпала. – Не совсем так, – ответил я. – Просто рядом ошивался. Решил поздороваться. – Слышал ты уехал из двадцать второго? – спросил он. – Да, так получилось. – Далеко? Я покосился на темноволосого. Тот смотрел в ответ с прищуром. Врать было нельзя, он меня явно запомнил. – Живу в седьмом, частный квартал, частный дом. – Это тот, что «Семь чудес»? – Ага. – Элита, – произнес Шпала и достал из кармана сигарету. – Покурим? – Бросил. – Уважаю, – выдохнул он серый дым. – Хорошо там в седьмом? – Спокойно. Сальма счастлива. – Она хорошая девушка. – Знаю, – коротко ответил я. Шпала почесал нос. Оглядел меня снизу-вверх и вновь спросил: – Слушай. Ты не слышал там о таком типе, Джордж Холл? Я нахмурился. – Он же коп. – Да, – кивнул Шпала. – Капитан участка. Крупная шишка. Знаком с ним? – Ну так, здороваемся. Какое мне до него дело? Шпала вновь взял паузу. Стряхнул пепел, затянулся. Я пытался понять, что он от меня хочет и что знает. Здесь мы встретились не просто так, он искал меня. А Холл удрал, как только увидел похожий, двухметровый силуэт издали. – А с деньгами у тебя как? – спросил Шпала. – Нормально. Не жалуюсь. – Ловко ты с французом закрутил, – усмехнулся Шпала. – Осуждаешь? – Нет, – легко ответил Шпала. – Но люди разное говорят. – Что говорят? Шпала вновь затянулся. Однозначно, это был другой Шпала. Тот тормоз, что панически бегал в трусах по серому квадрату в далеком детстве, стал размеренным, вдумчивым и обстоятельным человеком, что взвешивал каждое слово и анализировал каждое действие. Я чувствовал, что он многое знает и многое может. – Да какая разница, что они говорят? По мне так просто завидуют, – ответил он уклончиво. – Слышал от твоего брата, что я поднялся грязно. Это ты хотел сказать? – Я так не думаю, – ответил Шпала. – В двадцать втором нет грязи и чистоты. Хорошего и плохого. Темного и светлого. Тут всё серое. Либо жив, либо мёртв. Отсюда никому не выбраться чистым. – Я никого не убивал. Просто воспользовался своим шансом и уехал. – Согласен, – кивнул Шпала. – Скажи мне, ты ищешь работу? Я насторожился. – Мы хотим открыть магазин, – ответил я. – Вместе с Сальмой? – Конечно. – Бизнес – дело хорошее. Но и деньжата тебе ведь не помешали бы? – спросил Шпала. – Смотря какой ценой, – ответил я. Черный напрягся. Шпала вновь взял паузу. Подумав, он сказал: – Мне нужна твоя помощь Брайан. По старой дружбе. Ничего опасного я не попрошу. – Что именно? – Ты очень удачно поселился по соседству с Джорджем Холлом. Он ведет с нами кое-какие дела. Не думаю, что ты захочешь что-то знать о них. Но уверен, что ты сможешь оказать нам небольшую услугу. Не забесплатно, конечно. – Разовую услугу? – спросил я. – Как пойдёт. Может мы сработаемся с тобой. – Слушаю. – Для начала, нужно просто передать кое-какой пакет, от него, к нам. Обычная работа курьера. Мои парни там светятся, а это нехорошо. Ты там будешь как рыба в воде, свой среди своих. И наш район ты хорошо знаешь. Отвезти и привезти. – Знать, что в пакете, я конечно не буду? – Конечно нет. Но тебя никто не тронет. Лично Холл даст тебе гарантию. Мы договорились? – Я могу подумать? – спросил я. Шпала бросил окурок под ноги и затушил. – Конечно можешь, – ответил он. – Но лучше дай мне ответ поскорее. Холл передаст следующий пакет, через два дня. Мне нужно знать, с нами ты или нет. – Я тебя понял, – ответил я. – Рад был повидаться с тобой брат, – протянул мне руку Шпала. – Мне очень нужен свой человек в твоем новом квартале. Ты всегда был надежным парнем. Надеюсь, не откажешь. Я пожал ему руку и мы разошлись. Домой я поехал с тяжелой головой. Лезть в это дерьмо мне совершенно не хотелось. Я прекрасно понимал, курьер – это лишь первая ступень высокой лестницы, что ведет прямиком в ад. Пути назад на этой дороге нет. И сейчас нужно сделать выбор: либо я становлюсь сторонним наблюдателем, что видит грязь, но закрывает глаза. Либо… Я тяжело зажмурился и свернул в «Семь чудес». Подъезжая к своему дому, я вдруг увидел толпу и полицейские машины. Сальма стояла посреди двора и была совершенно растеряна. Кажется, она сажала цветы, прежде чем объявились копы. Я вышел из автомобиля. – Брайан Ривз? – подошёл ко мне пухлый полицейский.