Краем глаза замечаю, что Розовые Бигуди шагает ближе и наклоняет голову. Может, меня кто-нибудь узнал? Может, все они фанаты Рена? Может, они смотрели туалетное порновидео, читали статьи и связали все воедино? Наверное, у меня начинается паранойя. — У меня… у меня здесь карточка. Стараясь сохранять спокойствие, с трудом расстегиваю молнию и протягиваю «Американ Экспресс». Если Линди и замечает, что у меня трясется рука, срывается голос, а слова вылетают сплошным потоком, виду она не подает. Она проводит новой карточкой по терминалу и постукивает крепким пластиком по кассе, ожидая завершения оплаты. Проходит секунда. Вторая. Она касается родинки на лице, а взглядом как бы говорит: «Да вы, должно быть, шутите». — Отклонена. — Что… Сердце с жутким грохотом падает на обшарпанный мозаичный пол. Хватаюсь за грудь и судорожно дышу. Что-то не так. Все не так. — Из… извините. Я не… Перед глазами все плывет. Кажется, будто на заправку сбросили чан с вазелином. Оторопев, я отхожу от стойки. Телефон выпадает из безвольной руки и с неприятным треском приземляется на пол. «О боже». Как я до такого докатилась? Как можно было свалить в кучу глупость и безответственность? Будто у меня и без того мало проблем. Линди фыркает и чешет нос. — Хотите позвонить в банк? Или я могу пригласить управляющего. — Не знаю, — хриплю я, вытирая лицо. Супер. Я рыдаю. Рыдаю! — Давайте я оплачу, — произносит за спиной хриплый грудной голос. — Что? Парень, которого я видела возле хот-догов, кладет на стойку синий спортивный напиток и пачку арахисовых конфет. Хот-Дог слегка касается грудью спины и придерживает меня за локоть, а потом обращается к Линди: — Пробейте все вместе. Желчь поднимается к горлу. Я реву. Всхлипываю. Сопли текут. Мерзость. — Вы не обязаны, — дрожащим голосом бормочу я. Может, уже хватит позориться? — Ерунда. С кем не бывает. К тому же мне нравится ваша футболка. «Футболка?» — О чем вы? — До меня доходит, что он говорит о группе. — А, ну да. — Голос звучит так, будто его заглушают шлакоблоки. Он поднимает с пола телефон и проверяет экран. Вкладывая трубку мне в ладонь, он чуть царапает ногтями слишком чувствительную кожу, отчего по руке прокатывается тепло. Удивившись, я крепко обхватываю телефон и резко отдергиваю руку. — Вам стоит быть осторожнее, — говорит он, не глядя на меня. — Такие экраны устанешь менять. Хот-Дог высокий и загорелый. Низко натянутая серая шапка скрывает лоб и глаза. На длинных ногах поношенные черные шлепанцы. На колене телесная повязка. У него есть локти. Нос. Недельная темная щетина на подбородке. Сквозь влажную пелену, что заволакивает глаза, я больше ничего не вижу. — Вы не можете за меня платить. — Могу. Уже заплатил. — Не сводя глаз со стойки, он убирает чек в задний карман. Я должна хоть как-то объясниться, но что здесь скажешь? «Здравствуй, незнакомец. Жизнь катится под откос, потому что мне изменил парень. Хочешь, покажу вирусный ролик? Вдобавок я опустошила банковский счет, потому что целую неделю скупала ненужное барахло, пытаясь заполнить зияющую черную пропасть в душе». Не пойдет. Хлюпнув носом и едва слышно сказав спасибо, я начинаю пятиться. — На здоровье, — отзывается он. Я киваю. Хот-Дог пытается встретиться со мной взглядом, наклонив голову так, как делают высокие люди, когда хотят заглянуть в глаза. — Все хорошо? — Он шагает вперед. Крепко стискиваю ключи с телефоном и прижимаюсь к стеклянной двери. — Да. — Могу кому-нибудь позвонить. Задержав дыхание, я качаю головой и торопливо выхожу. Возле колонки я откручиваю крышку бензобака и вставляю пистолет, молясь про себя, чтобы следующие несколько минут прошли спокойно. — Пожалуйста, скорее, — подгоняю я колонку. Три доллара пятьдесят два цента… шесть долларов восемьдесят четыре цента… десять долларов… Застонав, поднимаю лицо к небу, а затем перед «Газмартом» замечаю стеллаж с журналами и дерзкие заголовки, написанные кричащими черными буквами. «ПОХОЖДЕНИЯ ПАРКХЕРСТА». «Реакция фанатов «Воя» на СКАНДАЛЬНОЕ видео!» «НОВЫЕ шокирующие откровения». Оставив пистолет в баке, я огибаю машину. Между свадебным журналом и безглютеновыми рецептами зажата моя фотография. Это я! Делаю еще шаг. Заголовок теперь виден полностью. «Беременную подружку довели до СЛЁЗ!» Чтобы лучше понять, насколько мне стыдно, вам нужно представить, как я выгляжу на снимке. 1) На мне ужасная желтая кофта с рюшами. Я одела первое, что подвернулось под руку. 2) Волнистые волосы напоминают заросли из сальных каштановых колтунов, рот открыт, глаза почти закрыты. 3) Макияжа нет, а на правой щеке прыщ. Такое ощущение, что журналисты с фотографами собрались и решили: «Давайте сделаем фото, где она похожа на больную атипичной пневмонией, одетую в тюльпан». Пока я перечитываю заголовок, мысли разбегаются. Я сама не своя. Как бы не упасть в обморок. Беременна? С чего они взяли? Кофта, волосы и отсутствие макияжа подсказывают, что фото сняли четыре дня назад, когда я ходила сдавать анализы на венерические заболевания. «Умно», — сказала тогда Джули. Теперь уж и не знаю. Беру журнал и яростно листаю. Статья занимает четыре страницы. Вверху первой страницы заголовок: «Я рожу его ребенка в одиночестве!» Чуть ниже большой снимок, где я на парковке с темноволосой женщиной в синей больничной форме. Припоминаю, что во время визита к врачу я забыла телефон в регистратуре, а медсестра бежала за мной, чтобы его вернуть. — О нет, — всхлипываю я. По фото кажется, будто я убегаю, а она догоняет. Переворачиваю страницу. Тупая боль в голове и сердце усиливается. Сжимаю журнал потными пальцами и читаю. В центре страницы фото, где Рен обнимается с партнершей по «Вою», Сьеррой Симмс. В подписи сказано, что фото снято два дня назад. «Офигенно». К горлу подступают рыдания, слезы повисают на ресницах. Делаю шаг и тут же врезаюсь в стену из хлопка и трясущейся плоти. Моргаю. Я налетела на Розовые Бигуди. Лотерейные билеты рассыпаются, словно листья при сильном ветре. Она корчит мину и кричит с английским акцентом: — Смотри, куда идешь! — Извините! — воплю я сдавленным хриплым голосом. Я так быстро разворачиваюсь, что сердце не поспевает. Она говорит что-то еще, но я ничего не понимаю и качаю головой. Опускаюсь на жесткий асфальт, ищу два прямоугольных лотерейных билета. — Из… извините, — повторяю я, щеки пылают огнем, слезы текут по лицу. Поднимаюсь с земли. Хот-Дог наблюдает за всем, стоя у входа в «Газмарт», а когда мы встречаемся взглядами, он губами спрашивает: «Вы в порядке?» Меня накрывает волна стыда. А я в порядке? Конечно, нет. Меня трясет от усталости. Я ничего не соображаю. Мне неловко. В карманах пусто. Хочется, чтобы этот день, эта неделя, эта жизнь завершились. Уняв очередную истерику, я сую спасенные билеты Розовым Бигуди и ставлю журнал на стеллаж. На ватных ногах бреду к машине, вытирая слезы, и выдергиваю пистолет из бака. Через секунду я уже поворачиваю ключ. Делаю глубокий вдох и, утопив педаль газа в пол, увожу себя и Уибита с заправки. После меня остаются лишь тучи пыли, гравия и неслыханного унижения.