Управляя домом престарелых с пятнадцатью пожилыми подопечными в разной степени маразма, Кэрол Эштон научилась быть терпеливой и твердой, как, например, преподаватель младших классов, – Кэрол всегда видела определенное сходство этой профессии со своей. У нее также развился талант заставлять даже самых несговорчивых людей исполнять все, чего она требует, немедленно. Все это сержант у приемной стойки уже успел заметить. – Не думайте, что мы относимся легкомысленно к заявлениям о пропавших. – В этом я абсолютно уверена. Но еще я знаю, что вы должны внести имя пропавшего вместе с очень коротким описанием в список, который циркулирует между отделениями полиции, хотя на этом – если только пропал не ребенок или еще кто-то особенно уязвимый – поиски и заканчиваются. Здесь она не ошибалась. – Проблема заключается в том, миссис Эштон, что сейчас пропадает удивительно много людей. – Я знаю. И я знаю также, что многие из них потом находятся, живые и невредимые. И еще мне более чем знакомо понятие «ресурсы». И все же я хочу встретиться с кем-нибудь, кто даст делу ход. И, как я уже сказала, я не пытаюсь преуменьшить значимость сотрудников полиции в форме, говоря, что хотела бы поговорить с детективом. Она повернулась спиной к стойке, направилась к сиденьям у противоположной стены и села. Обивка на них была вся в разрезах и прорехах, сквозь которые на свободу рвался серый поролон. Зная, что, вероятно, ей придется просидеть здесь некоторое время, Кэрол Эштон взяла свою книгу, но на самом деле она едва успела прочесть одну главу. Сержант у стойки сразу распознал в ней женщину, которая отцепится от него тогда и только тогда, когда получит то, за чем пришла. – Миссис Эштон? Я детектив Грэффхам. Пройдемте? Кэрол чертыхнулась про себя, удивившись, что это была женщина, ведь хотя в городе всегда было много женщин-констеблей, детектива она всегда представляла мужчиной. Как медсестер всегда представляют женщинами. В комнате, куда ее пригласили, напротив, ничего удивительного не было – тесная маленькая безликая коробка с металлическим столом и двумя стульями бежевого цвета. Ты признаешься во всем на свете, лишь бы выйти отсюда. – Я так понимаю, вы очень обеспокоены отсутствием одной из ваших подчиненных на работе в течение нескольких дней? Она была красивая: короткая стрижка, острые черты, большие глаза. – Анджелы – Анджелы Рэндалл. Только это не совсем верное слово – подчиненная. Детектив Грэффхам взглянула на листок бумаги перед собой. – Извините. Просто я только что получила информацию… – О да, она, в общем, и есть подчиненная. Она работает на меня, просто это прозвучало как-то неприятно. У меня очень хорошие отношения со всеми моими сотрудниками. – Я понимаю – субординация… Хорошо, давайте начнем сначала. Расскажите мне все об Анджеле Рэндалл. Только сперва позвольте предложить вам чего-нибудь горячего? Хотя должна сказать, что автомат у нас просто чудовищный. «Она далеко пойдет» – вот о чем думала Кэрол Эштон, помешивая свой чай пластиковой палочкой, которая мало походила на ложку. Во всяком случае, она на это надеялась. Надеялась, что она не покажется кому-то слишком неравнодушной и слишком увлеченной… слишком – да, слишком заинтересованной. Детектив Грэффхам откинулась на стуле, сложила руки на груди, глядя прямо на нее, и стала ждать. Она и правда казалась искренне заинтересованной. – Я управляю домом престарелых для людей с ментальными расстройствами. – Болезнь Альцгеймера? – По большей части. – Надеюсь, вы понимаете, как вы важны. Моя бабушка умерла от этого в прошлом году. Она получала отвратительный уход. Где находится ваше заведение? – Фаунтен-авеню. «Фор Уэйс». – И миссис Рэндалл работает там с вами? – Мисс Рэндалл. Анджела. Да, она была с нами последние шесть лет и уже четыре постоянно работает в ночную смену. Она такой человек, о каком можно только мечтать, скажу вам по правде, – работящая, заботливая, надежная, она почти никогда не пропускала работу по болезни или по каким-то другим причинам, и поскольку она одинока и у нее нет иждивенцев, она всегда была рада работать по ночам. Редкий случай. – Когда вы последний раз видели ее? – Ну, я, конечно, не всегда на месте… разные смены, отгулы, может пройти целая неделя, и мы ни разу не пересечемся. Но я, разумеется, всегда знала, когда она должна выйти. Есть журнал посещений и другие сотрудники, которые работают с ней. Но вообще-то я видела ее как раз тогда, когда она последний раз появилась на работе. Она позвонила мне посреди ночи, и я отправилась туда. Я живу всего в четырех домах вниз по улице. Несколько подопечных подхватили какую-то жуткую инфекцию, и я была нужна. Тогда же там была и Анджела. – И какой она вам показалась? – Вымотанной, конечно, мы все той ночью были такими… у нас и поболтать-то времени не было. Но в целом она была такой же, как всегда… очень спокойной и уравновешенной. – То есть ничего необычного вы в ней не заметили? – О нет. А я бы заметила. – И она не пришла в следующую ночь? – Нет, у нее не было смены. У нее были выходные и четыре свободных дня впереди. Мы так делаем, чтобы каждый работник мог время от времени как следует отдохнуть. Им это нужно. Так что у Анджелы неделю не должно было быть ночных смен, а потом у нее еще была пара свободных дней. Когда я вышла на работу, я получила отчет, что она не выходила четыре ночи подряд и не сообщала о болезни. Это было совершенно не в ее духе. У меня были сотрудники, которые просто не объявлялись, не предупредив меня об этом, и я избавлялась от них. Мы просто не можем так функционировать. Наши подопечные не заслуживают такого. Но Анджела Рэндалл никогда бы себя так не повела. – И что же вы сделали? – Позвонила ей, несколько раз. Я все продолжала и продолжала звонить. Но она так и не ответила, а автоответчика у нее нет. – Вы ходили к ней домой? – Нет. Нет, не ходила. – Почему же нет? – Детектив Грэффхам внимательно на нее посмотрела. Кэрол Эштон стало не по себе – на самом деле она почувствовала себя виноватой, хотя до этого момента совершенно себя таковой не считала. Но у этой молодой женщины был такой пронизывающий, твердый взгляд, он будто мог увидеть ее скрытые мысли, добраться до самого сокровенного. Интересно, как долго могут выдерживать этот взгляд преступники? – Миссис Эштон, я не смогу вам помочь – хотя очень хочу, – если вы не поможете мне. Кэрол стала нервно помешивать остатки чая в своем стаканчике. – Я не хочу… чтобы вы поняли меня неправильно. Детектив ждала. – Анджела очень замкнутый… сдержанный человек. Она не замужем, но у меня нет ни малейшего понятия, в разводе ли она, овдовела – или просто одинока. Может показаться странным, что мне не удалось это выяснить за шесть лет, но она не из тех, кого можно просто спросить, а сама она никогда о себе не говорит. Она по-настоящему дружелюбный человек, но мало что рассказывает, и с ней очень просто переступить черту. Вы можете задать вопрос или сделать какое-нибудь замечание, на которые обычный человек отреагирует как на что-то само собой разумеющееся, но вот она может просто закрыться, понимаете? Вы можете заметить это в ее глазах… предупреждение. Не ходи туда. Как будто ворота опускаются. Так что я никогда не была у нее дома, и, насколько мне известно, никто из других сотрудников – тоже. Ну и… на самом деле я и звонить бы ей не стала. Телефонный звонок – это тот максимум, на который я была способна. Это так нелепо. – На самом деле нет. Есть очень много таких людей. Судя по моему опыту, они зачастую целенаправленно живут очень уединенно. Еще они часто создают впечатление, будто что-то скрывают – какую-то страшную тайну, но это очень редко оказывается правдой, обычно это просто ширма. Может быть, вы знаете что-нибудь о ее семье? – Нет. Она никогда не упоминала ничего такого. – У нее были какие-нибудь заболевания… депрессия? – Нет. Она определенно ничем не болела – может, пару раз схватила простуду. В таких случаях я прошу сотрудников оставаться дома. У нас очень хрупкие подопечные. – Может быть, было что-то, что могло не позволить ей пойти на работу внезапно – диабет или проблемы с сердцем? – Нет. Я бы знала, из-за специфики ее работы. Ничего такого. – Какого она возраста? – Пятьдесят три года. – Вы уже наверняка обдумывали это про себя, но не появилось ли что-нибудь, что вы могли бы охарактеризовать как изменение или странность в поведении мисс Рэндалл, за последние несколько недель… пару месяцев, может? Кэрол заколебалась. Что-то было. Было ли? Что-то… и ничего. В комнате было очень тихо. Детектив Грэффхам ничего не перебирала на столе и не писала, она просто сидела и неотрывно смотрела на Кэрол, нервируя ее. – Это довольно сложно объяснить… – Продолжайте. – Она ничего такого не говорила… Вы должны это понимать. Это просто… просто ощущение. У меня было какое-то странное впечатление. – Это обычно бывает очень важно. – Не хотелось бы придавать этому слишком большое значение… все слишком смутно. Но один или два раза я подумала, что она кажется какой-то… далекой? Отстраненной? Я не знаю… как будто она была где-то за много миль отсюда. Я никогда не замечала за ней ничего такого раньше. Она всегда была очень собранной. Послушайте, пожалуйста, не стоит придавать этому значение… это было только один или два раза, и я не имею в виду, что она вела себя странно, вовсе нет. – Вы думаете, что-то ее беспокоило? – Нет. Это не то, или мне кажется, что не то… Ох, я не знаю. Забудьте, что я это сказала. Это бессмысленно. – Я так не считаю. – Я должна была пойти к ней домой, да? А что, если ей внезапно стало плохо? – Ну, вероятно, у нее есть соседи. Вас винить не за что. – И что теперь будет? – Мы сходим туда и посмотрим. – Она поднялась. – Но не беспокойтесь… пропавшие люди обычно отправляются куда-то по своей собственной воле по самым разным причинам личного характера. Они либо снова объявляются, как будто ничего не произошло, либо дают о себе знать. Очень, очень мало тех, кто оказывается в какой-то беде. Тем более не сознательные женщины средних лет. – Спасибо за эти слова. – Это правда, – молодая женщина коснулась ее руки. – И… – Она внезапно улыбнулась, и Кэрол поняла, что она была не просто красивой, она была сногсшибательной – и прекрасной. – Вы пришли сюда. Вы сделали именно то, что нужно.