– Почему ты спрашиваешь, она... она такая же. Такая же, как в тот день, когда ты... такая же, какой она была всегда. Ты поедешь? – Мне надо кое-что упаковать на квартире, и я хочу попрощаться со своими соседями. – Тим и я поможем тебе, – взволнованно произнес Грейсон. Твоя подруга Хейди может приезжать в любое время и жить у нас, сколько она пожелает. Я несколько раз разговаривал с ней. Она замечательная. – Мы можем выписаться из больницы прямо сейчас? – Мы предупредим сестер и, как только подойдут твои врачи и подпишут бумаги, тут же уедем. – Перед отъездом я хотела бы повидаться с доктором Болдуин. Выражение лица Грейсона стало напряженным. – Лиза, не хотела бы ты на несколько минут присесть? Нам надо кое о чем поговорить. Он подал ей газету «Геральд», раскрытую на колонке Акселя Девлина. – Умерли две женщины? Это правда? – Боюсь, что да. Принимала ли ты эти лекарственные травы? – Раз в неделю. В конце два раза в неделю. Две другие женщины делали то же самое? Грейсон кивнул. – Лиза, в коридоре ожидают два человека, которых я привел с собой. Ты поговоришь с ними? Они адвокаты. Хочу их нанять. – Нанять их? Грейсон жестом указал на повязку. – Если кто-нибудь, хоть кто-нибудь виноват в этом и... и в том, что произошло с моим внуком, твоим сыном, то я хочу, чтобы они дорого за это заплатили. – Но доктор Болдуин... – Лиза, я не говорю, что именно она несет ответственность или вообще кто-либо конкретно. Я лишь хочу, чтобы ты переговорила с этими адвокатами. – Но... – Золотце, две другие женщины и их младенцы уже погибли от этого. Надо докопаться до истины. Ради них, ради тебя и особенно ради той, что окажется следующей. – Если ты пообещаешь мне, что ничего не станешь делать без моего одобрения, – задумчиво произнесла она. – Обещаю. – Папа, я серьезно это говорю. – Ничего не будет предпринято без твоего одобрения. Так поговоришь ты с этими людьми? – Если ты действительно, по-настоящему этого хочешь. – Хочу. Грейсон подошел к двери, приоткрыл ее и сделал знак. Тут же в палату вошли двое мужчин с атташе-кейсами. Один толстый, другой тощий, с резкими чертами лица, цепкими серыми глазами. – Мисс Лиза Грейсон, – гордо произнес отец, затем жестом указал на толстяка: – Это – Гейб Прист. Его фирма ведет большую часть наших дел на Лонг-Айленде. Адвокат сделал шаг вперед, готовый протянуть Лизе правую руку. Но тут же сообразил, что делает оплошность, отступил назад и кивнул. – А этот человек будет заниматься нашими делами в Бостоне, – Грейсон попросил его жестом податься вперед. – Лиза, познакомься, пожалуйста, с Джереми Мэллоном. Глава 14 В четверть второго пополудни, впервые в своей профессиональной жизни, Сара попросила, чтобы ее заменили на операции. Операция – перевязка трубы с помощью лапароскопа, была относительно несложной, которую ей даже хотелось сделать. Но все утро пришлось мельтешиться на собраниях, совещаниях, давать объяснения, разговаривать по телефону. И хотя она очень старалась, но не смогла собраться, чтобы чувствовать себя уверенно в операционной. Если врач отвлекается – по личным или профессиональным соображениям, – больница превращается для него в очень трудное и опасное место. Сара не раз слышала такое высказывание на обязательных курсах по вопросам профессионального риска и финансовой ответственности. Даже при самых благоприятных обстоятельствах, предупредил один лектор, возникает возможность совершения ошибки, которая, как ворона, устраивается на плече каждого доктора и питается усталостью, нехваткой времени, рутиной и отсутствием сосредоточенности. Распадающаяся семья, материальные затруднения, алкоголь, наркотики, обвинения любого характера в неправильном поведении только повышают степень риска. Отвлечение хоть на мгновение, минимальный недоучет медицинского предписания, неумение заметить какой-то из десятков показателей лабораторных анализов – перечень возможных трагических исходов в отделении интенсивной терапии бесконечен, опасности часто носят завуалированный характер. «Заставьте того или другого врача встать на место хирурга, – подумала Сара, – и вынудите его огласить мучающие его проблемы, и ворона, о которой говорил лектор, превратится в стервятника». Она выпила чашку чая в общежитии для стажеров и прилегла, пытаясь усилием воли отделаться от головной боли. За звонком в половине шестого утра из Ассошиэйтед Пресс быстро последовали три других, тоже от журналистов, все они хотели узнать ее мнение о колонке Акселя Девлина. В десятый раз повторив, что комментировать колонку она не будет, в четвертый раз попросив больше ей не звонить, она выдернула телефонный штепсель из розетки. Попытка вернуться к медитации оказалась бесплодной. Наконец, надев желтый непромокаемый плащ, она под мелким дождем покатила свой велосипед к небольшому магазину в конце улицы. Там было всего трое покупателей, и все они, казалось, не сводили с нее глаз. Расплачиваясь за кофе и булочку у стойки с горячими напитками, Сара взяла, стараясь придать своему выражению как можно более индифферентный вид, экземпляр газеты «Геральд». Укрывшись в подъезде закрытого магазина дальше по улице, она сначала бегло просмотрела колонку, а потом внимательно прочитала сочинение Акселя Девлина. Статья очень ее расстроила своей наглой предвзятостью и явным желанием подковырнуть. По существу, то, о чем написал Девлин, соответствовало фактам. Все три жертвы ВСК были на приеме у Сары в отделении помощи на дому. И все трое высказались за то, чтобы принимать лекарственные травы вместо синтетики. Но каковы бы ни были причины их кровотечения, эта проблема не имела ничего общего с их выбором. Травы, которые она прописывала, точно соответствовали составу, который, согласно научным исследованиям, превосходил синтетические лекарства. У нее имелись копии статьи, опубликованной на английском языке в одном из наиболее авторитетных медицинских журналов Азии, и она могла бы дать такую копию, если бы ее попросили. За содержание и точность ее состава трав отвечал Квонг Тян-Вен, один из старейших, наиболее опытных специалистов по лекарственным травам северо-востока страны. Она могла поспорить, что точность дозировок его лекарств была скрупулезнейшей, мало кто из фармацевтов, особенно занимающихся лекарствами для рожениц, был столь пунктуален. После принятия соответствующих правительственных правил о производстве лекарств для рожениц появились сообщения о том, что теневые компании распространили недоброкачественную продукцию. И зачастую такие лекарства таили в себе угрозу для жизни. Однако виновные если и наказывались, то только в форме предупреждений и чисто символических штрафов. Сара думала, что было бы неплохо осветить это в прессе. Если бы только Девлин честно отнесся к своей работе. Если бы он только попытался узнать и ее точку зрения. А теперь перед ней маячила перспектива проведения пресс-конференции в одиночку, чтобы гарантировать ясность и полноту ответов на эти обвинения. Все это утро окружавшая ее обстановка поразительно отличалась от поздравлений и похлопываний по плечу, характерных для того дня, когда она спасла Лизу иглотерапией. К тому времени, когда она пришла в родильно-гинекологическое отделение для обхода, там везде лежали копии статьи из «Геральд» – в ординаторской медсестер, на столиках в палатах больных, даже в служебной ванне. Можно было чуть не физически чувствовать холодность со стороны многих медсестер, слышать шепот за спиной и краем глаза ловить жесты. Но практически никто не заговорил с ней об этой колонке... никто, за исключением заведующего ее отделением, начальника отдела кадров, старшего административного работника больницы и руководителя отдела по отношениям с общественностью. К полудню она преодолела отчаянное нежелание зайти к Лизе. Уж кто-кто, а она-то и была тем человеком, который мог бы опровергнуть намеки Девлина. Ее расстроил вид пустой палаты, убранной и подготовленной для следующего пациента. Но еще больше поразило то, что Лиза уехала из больницы вместе со своим отцом пятнадцать минут назад, даже не попытавшись позвонить Саре. И не оставила никакой записки. Просто получила бумажку от Рэндала Снайдера о выписке и уехала. Час спустя Сара попросила, чтобы кто-нибудь заменил ее на операции с использованием лапароскопа. В половине третьего она немного вздремнула, приняла три таблетки аспирина, что несколько сняло головную боль. Положив экземпляр «Геральд» на небольшой металлический столик, вынула из ящичка листы разлинованной бумаги. Сара всегда отличалась бойцовскими качествами, но в последнее время она дважды отказывалась удостаивать своим ответом выпады Акселя Девлина. На этот раз никак нельзя было отвернуться от его хамства. Она еще и еще раз повторит, в чем заключаются ее убеждения и какова ее квалификация. И она не успокоится до тех пор, пока не разоблачит его разрушительную, безответственную журналистскую практику. В учебном заведении Уэлси высокой оценки удостоилась ее работа по антропологии, как по содержанию, так и по стилю изложения. Она была в состоянии подготовить такой информационный материал для прессы, который поставит Девлина на место, а одновременно явится хорошим пропагандистским материалом в пользу фитотерапии. Еще раз внимательно прочитав колонку, Сара подчеркнула ключевые слова, и фразы – это позволит определить, кто же был информатором Девлина. Гленн Пэрис говорил о постоянных, приносящих ущерб утечках информации и даже пригрозил, что выгонит с работы виновного, когда установит – кто это. Не явилась ли эта колонка результатом еще одной такой утечки или кто-то старался утопить именно ее? «Предродовые дополнительные лекарства из трав... девять различных корней и трав... слоновый сонник... лунный дракон...» Могло ли так случится, что с Девлином встретилась одна из ее пациенток и показала ему полученные в клинике лекарства? Вряд ли. Она никогда не делала секрета из набора лекарств или их состава. И никто – даже сам Девлин – не проявлял к этому ни малейшего интереса. Не проявлял до сегодняшнего дня. «Двое из этих... пациенток скончались, а третья осталась калекой...» Сара машинально чертила карандашом на бумажной подстилке. Кто мог знать, что она принимала в клинике в то или иное время всех троих пациенток? У кого доступ к их историям болезни? Поверит ли Девлин кому-либо другому, кроме врача? «Откуда поступают эти травы и корни? Кто проверяет их на зараженность?.. Их структурный состав?..» Даже сами формулировки этих вопросов звучали профессионально. Кто-то передал ему их в готовом виде. Кроме того, этот кто-то почти наверняка медик, врач. Сара закрыла глаза на несколько минут, напрягая свою память, мысленно перебирая и сопоставляя различные факты. – Неужели? – вдруг прошептала она. – Неужели это возможно. Она запустила карандаш в стенку. Затем схватила больничный халат и бросилась из комнаты. – Почему, Эндрю? – вслух воскликнула она, сбегая по лестнице вниз. – Господи, зачем он это сделал? * * * – Конечно, из-за денег, – прямо ответил Трюскот. Сара стукнула кулаком по газете «Геральд», как раз по колонке с профилем Акселя Девлина. – Эндрю, я знаю, что вы не любите Гленна и вам не нравится наше заведение. Но мы дружим более двух лет. Неужели вы можете так поступить со мной из-за денег? – Не просто из-за денег, дорогуша. Из-за кучи денег. Что же касается дружбы... последний друг, которого я запомнил, украл у меня в четвертом классе велосипед и подарил его девушке, которая ему нравилась. – Ах, Эндрю. – Вы сумеете вылезти из этого, детка. Возможно, вы одна из самых умных женщин, которых я знаю. И запомните, нет плохой огласки, существует лишь гласность! Статья пробудит интерес общественности к вашим делам. – Это чушь, и вы знаете это. Кто вам заплатил? Девлин? «Эвервелл»? – Сара с яростью смотрела на хирурга. – В общем-то вас не касается, кто мне заплатил, – ответил Трюскот. – Сара, вы знаете, что я не возвожу клевету... ни на это заведение, ни на вас. Вы действительно принимали всех трех этих женщин, и вы снабжали их своими растительными препаратами.