Как бы того ни хотелось, но пришлось вмешиваться и принимать меры. Теперь людей делили уже намеренно и, можно сказать, на государственном уровне. Подключили военных под руководством Бориса Николаевича. Отныне они патрулировали улицы, до кучи ввели комендантский час, но положение с каждым днём становилось всё хуже. Централизованное питание пришлось переводить на другую схему. Те же военные, одетые по всем правилам защиты, разносили кухню по домам. Оставляли котелки в подъездах, а там уже назначенный комендант, распределял пайки. Само собой, что позитивного настроения людям это не принесло. Недовольство начинало расти и набирать обороты. А трупы всё прибывали. За последние пять дней мы похоронили уже более трёх сотен человек и, казалось, этому не будет конца. И самое поганое, что решения всё ещё не нашлось, а на ногах остался последний работник медицины. Нет, в плане ухода за больными людей хватало. Помогали близкие, друзья, соседи, в общем, добровольцы нашлись. Однако большая часть населения предпочитала закрыться по домам и всячески прекратить общение с внешним миром. Нас изолировали уже на третий день, я имею в виду руководящий состав. На фоне происходящего это выглядело наиболее худшим решением. Мы ругались, угрожали, однажды я едва не применил силу, но Толе с Митяем было плевать. Нас просто заперли дома и никуда не выпускали, под видом заботы о здоровье. Все аргументы о том, что людям нужна поддержка, отметались в сторону. — Ваши жизни важнее всех остальных, — в очередной раз парировал мои аргументы Толя. — Это как в самолёте, вначале позаботься о собственном кислороде, а затем думай о ребёнке. И по фигу, что в общепринятых нормах это нелогично. Пришлось согласиться с доводами, в конце-то концов, не убивать же их теперь за заботу. Да и решения это принимать никак не мешало. О ситуации докладывали регулярно, порой даже чаще, чем требовалось. Вот только сделать мы всё равно ничего не могли, ну разве что повлияли на устранение беспорядков. В это самое время под контролем продолжал находиться Хизмэй. И странность его поведения в очередной раз подтвердилась. Александр Потный, в прошлом работник ФСБ, обученный, высококлассный специалист. Во время очередной операции получил тяжёлое ранение и едва остался жив. Ни одна любящая женщина не станет терпеть подобное, вот и его жена поступила точно так же. Получив жёсткий ультиматум, он был вынужден подать рапорт об отставке, ну а Толя по старой дружбе предложил ему место в ЧОП и довольно серьёзную зарплату. По совместительству они занимались и частными расследованиями, ведь деньги не пахнут, а связи и опыт позволяют, так почему нет? Так Потный заполучил под управление отдел расследований и показал себя с самой наилучшей стороны. Потому в его компетенции не сомневался ни я, ни уж тем более сам Толя, который знал о его способностях наверняка. Однако на третий день слежки мы получили совершенно странное, неожиданное от него сообщение: «Я потерял клиента». Можно было ожидать всего чего угодно, вплоть до того, что его «спалили», но как…? Как в нашем малюсеньком обществе, можно потерять самую заметную фигуру, на этот вопрос не смог ответить даже Саня. Впервые мы крепко призадумались. Монах, который с лёгкостью сбросил со следа профессионала? Да ну, такого просто в природе не существует. Вывод напрашивался сам собой: этот человек профи, но к какой конкретно конторе имеет отношение, остаётся только гадать. Вопросов стало ещё больше, когда Саня через пару дней повторно потерял Хизмэя из виду. И с этими событиями странным образом совпала вспышка заболеваний. В случайности я не верил от слова «совсем», но у нас не было ни единого доказательства о его причастности. Только догадки и предположения, а на их основе нельзя взять и завернуть ему ласты при всех, как бы нам того ни хотелось. Слишком значимой стала его фигура в нашем городе, следовательно, действовать придётся гораздо тоньше. К тому же это действительно могло быть совпадением, шансы, конечно, невелики, но тем не менее совсем их исключать тоже неправильно. В итоге просто продолжили слежку и сбор информации. Последней, к слову, не прибавилось ни на грамм. Мы по-прежнему не имели ни малейшего понятия о том, кто такой этот Хизмэй, на кого работает и какие цели преследует. Тем временем вирус распространялся, всячески отвлекая внимание на себя. И на какое-то время пришлось убрать из повестки дня Хизмэя, чтобы заняться действительно важной проблемой. Следующим событием, выбившим почву из-под моих ног, стала Вика. Примерно к десятому дню распространения заразы, она почувствовала слабость. Уже к вечеру температура взлетела до отметки в тридцать девять градусов, а впереди меня ожидала долгая, полная нервов и переживаний бессонная ночь. Смысла держать нас в карантине больше не было. Однако я чувствовал себя совершенно нормально. Никаких симптомов, никакого недомогания, словно зараза избегала контактов со мной. Я не отходил от любимой ни на шаг, самостоятельно менял капельницы, выносил утку, подмывал и подтирал. Несмотря на все её попытки сопротивляться и бубнить на меня. Да, это неприятно, местами даже противно, но она моя девочка. Я обещал ей заботу, а именно в такие моменты и проявляется искренность отношений. Красоту любить легко, а ты попробуй полюбить уродство. Вика очень переживала, что я больше не смогу смотреть на неё как прежде. Глупая девочка, хотя её можно понять — в такие моменты нам неприятно обоим. Но несмотря на все её опасения, никакого отвращения я к ней не испытывал. А вот переживал просто невыносимо. Медицина всё ещё не давала никаких ответов. Люди умирали, состояние Вики ухудшалось, а я бесился из-за собственной беспомощности. Дважды ругался с Толей и приказывал притащить ко мне этого ублюдка Хизмэя, но каждый раз понимал, что это не решит ровным счётом ничего. Доказательств нет и надавить нам на монаха нечем. Тем временем из лазарета выписали первых выздоровевших пациентов. Медики так и не смогли понять чуда их исцеления, но помимо них на поправку шли ещё несколько человек. Процент не сильно большой, однако стала прослеживаться некая закономерность. Её не брали во внимание работники медицины, зато почти сразу заметил Толя. Это стало поводом второго срыва и истерики с моей стороны. Короче все, кто шёл на поправку, являлись постоянными прихожанами храма Инай. Я орал и требовал притащить мне этого ублюдка Хизмэя, приказывал вывернуть его мехом вовнутрь и несколько раз самостоятельно собирался исполнить угрозу. Скорее всего, именно так бы и произошло, потому как Толя с Баталиным вряд ли смогли бы меня удержать, но это прекрасно получилось у Вики. Пришлось в очередной раз смириться с положением вещей, а заодно выслушать предложения близких. — Я понимаю, как всё это выглядит, Глеб, — начал оперировать аргументами Толя, — но и к крайним мерам переходить нельзя. Слишком мало данных. А если завтра пойдёт на поправку кто-то из тех, кто даже близко к храму не приближался? Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть? Люди и так на взводе… — Толя, ты же сам всё видишь… — Вижу, но доказать не могу. Если бы под подозрения попал кто-то ещё, я бы его уже наизнанку вывернул. Но у этого ублюдка половина города под влиянием, они же все здесь через пять минут соберутся. А что мы им скажем? — Да мне насрать! Вика умирает, ей с каждым днём становится хуже! — А ты уверен, что он сможет ей помочь? Что, если он пойдёт в отказ и готов будет пожертвовать собой, лишь бы удержать легенду? Это не выход, Глеб, нам нужно точно понимать все последствия. — Если она умрёт, я лично выпотрошу его прямо у всех на глазах и мне плевать, что обо мне подумают люди! — Давай так, я допрошу тех, кто поправился и попытаюсь узнать у них хоть что-нибудь. Только я тебя умоляю, Глеб, не лезь, ты сейчас не можешь принимать здравые решения. — По-моему, только я здесь и умею мыслить здраво, — буркнул я в ответ. — Действуй, Толя, делай уже хоть что-нибудь! — Тут вчера одна интересная мысль проскочила, — почесал переносицу тот. — Ты же имеешь самый непосредственный контакт с заразой и даже ни разу не икнул, так? — Ну? — нетерпеливо подтолкнул его к продолжению я. — Не томи, Толь, вот что у тебя за привычка такая, издалека вечно заводить? — Может попробовать вам с Викой переливание устроить? У тебя какая группа? — Первая положительная, — задумчиво произнёс я. — По идее, я с большинством совместим, лишь бы резус совпал, давай попробуем. — Ща, медицину приведу, — сразу засуетился тот. — И людей допросить не забудь! — Я, по-твоему, кто? — округлил глаза Толя и схватил рацию. — Сына, давай действуй, добро дали и оставшегося медика ко мне. — Принял, — сухо ответил тот. Наконец-то произошли хоть какие события с момента начала слежки и эпидемии. Нервозность от этого, конечно, не прошла, скорее, напротив — усилилась. Однако даже получение отрицательного результата уже будет лучше, чем совсем ничего. Надоело занимать выжидательную позицию. Буквально минут через пять ко мне завели перепуганного до полуобморочного состояния медика. Но после объяснений он немного расслабился и приступил к работе. Я представлял себе прямое переливание несколько иначе. Ожидал, что меня уложат рядом и присоединят нас друг к другу, при помощи капельницы. Но нет, доктор выкачал с моей вены примерно пол-литра крови, а затем для чего-то сменив иглу, перелил её Вике. Теперь оставалось только ждать. В это время Толя занимался перекрёстным допросом первой тройки излечившихся. А я снова принялся метаться по квартире, не зная, чем бы себя занять. Хуже нет, чем вот так прибывать в неведении и ожидать хоть каких новостей. Прошло не меньше трёх часов, прежде чем рация вызвала меня голосом Толи. — Ну, чего? — сразу без прелюдий спросил я, когда с разбегу ворвался к нему в кабинет. — Кажется, есть, но то опять всё косвенное, — с не очень довольным видом заявил тот. — Короче, этот Хизмэй в последнюю неделю взялся устраивать что-то типа причастия. Всем прихожанам давал выпить ложку какого-то горького дерьма. А недавно приходил в лазарет под видом заботливого парня и как думаешь, что он там делал? — Угощал всех волшебным снадобьем, — пробормотал я. — Именно так, — хлопнул в ладоши тот. — А уже к вечеру люди в разной степени пошли на поправку. — Толя, нам пиздец, походу, — поднял я на него уставший взгляд. — С чего вдруг? — не сразу сообразил тот. — А ты подумай, — ухмыльнулся я. — Этот ублюдок сейчас будет воспеваться всем городом, как спаситель. А ведь мы с тобой всё это время сидели взаперти, прятались от людей, которых чудесным образом спас долбаный Хизмэй. Ты хоть представляешь, что сейчас начнётся? — Но ведь ты понимаешь, что всё это значит? — моментально сделался серьёзным тот. — Эта болезнь, она не взялась из ниоткуда, он её принёс, потому и знает, как нужно лечить. Чудес не бывает, у нас есть, что ему предъявить, Глеб. — Мы только что утратили на это последний шанс, Толя, — покачал я головой. — Всё, на что мы сейчас способны, это восхвалять Инай вместе с остальными, а заодно пылинки сдувать с нашего спасителя. Я уселся на пол и закрыл лицо руками. — Твою же мать, Толя, как мы могли так жидко обосраться, а? — пробормотал я прямо сквозь ладони. — Ведь всё же шло хорошо. Мы попались как дети на схему, которой уже не одна тысяча лет. Может, и в самом деле стоит его грохнуть, пока не стало совсем поздно? — Медведь Берлоге, приём, — внезапно сквозь сильные помехи прозвучал голос из большой рации на поясе Толи. — Берлога на связи, — моментально отреагировал тот. — Медведь, что там у вас? Приём. — Код красный, как понял, Берлога, повторяю, код красный, приём. — Понял тебя хорошо. Сколько? — лицо Толи стало ещё более взволнованным, а я всё ещё ничего не понимал. — Навскидку тысяч десять, идут к Перми, пеший марш, техники не видно. Вооружение стрелковое, есть несколько миномётов, но это, похоже, всё. Какой приказ, Берлога? — Возвращайтесь, Медведь, конец связи. — Толя, что происходит? Только не говори мне, что на нас собираются напасть? — Пока точно неясно, — с серьёзным видом ответил тот, — но очень похоже на то. — Господи, это когда-нибудь закончится вообще? — устало выдохнул я и перешёл на крик. — Хоть какая-нибудь хорошая новость будет сегодня, нет⁈