— Я надеюсь, вы задали этот вопрос несерьёзно? — ушёл от прямого ответа тот. — Что из услышанного сегодня, вдруг вызвало у вас сомнения? Разве я пропагандирую что-то эфемерное, нереальное? — Честно говоря, я вообще не понял того, о чём вы рассказывали прихожанам? — усмехнулся я. — Кто такая Инай? — Мать, — коротко и как бы само собой разумеющееся ответил он, будто я обязан знать такие простые вещи. — Прародительница всего сущего. Она дарит нам пищу, по ней мы ходим, она же укрыла, спасла от гибели… — Это я уже слышал, — бесцеремонно прервал я монаха. — Кто вы и откуда всё эти знания и каноны? — Ох, я всего лишь скромный Хизмэй, моё дело — нести истину. — Странное имя, — всё ещё продолжая внимательно рассматривать монаха, произнёс я. — Да и не сказать, что вы скромный. — Разве я что-нибудь прошу? — изобразил удивление тот, хотя при этом глаза всё ещё оставались ледяными и внимательными. — А Хизмэй вовсе не имя, это моё предназначение. Когда-то давно, я был таким же заблудшим сыном Инай и искал своё место на её теле. Но мне открылась истина, теперь я желаю лишь поделиться ею с остальными. — Смею заметить, у вас это отлично получается, — не смог удержаться от похвалы я. — Так как ваше имя? — Мне оно больше не нужно, я посвятил свою жизнь Инай и являюсь её верным слугой, то есть Хизмэй, — довольно складно ответил тот. — Если хотите, оставайтесь на проповедь, я расскажу всё более понятно. — Нет, спасибо, — отказался я. — Мне и без того забот хватает. Я просто хочу понять, кто вы и откуда взяли всё это: Хизмэй, Инай? — Она поведала мне истину. — Кто, земля? Ведь мы говорим о ней? — Понимаю ваш скептицизм, когда-то я сам был таким. Но она открыла мне глаза, показала истинное предназначение. Останьтесь на проповедь, и после этого у вас больше не останется вопросов, — мы снова вернулись к тому, от чего уходили. — Как-нибудь в следующий раз, — опять отказался я. — А ведь вы так и не ответили ни на один из моих вопросов. Чего вы вообще добиваетесь, зачем вам всё это? — Я всего лишь скромный Хизмэй, — будто заевшая пластинка, повторил он. — Моё предназначение — нести истинное учение Инай. Я никого не принуждаю посещать свою скромную обитель, люди сами приходят, они нуждаются в её любви. А кто я такой, чтобы отказывать им в этом? Простите, но они ждут моей проповеди. Можете остаться, если вдруг передумали. Я молча повернулся и отправился к выходу, даже не попрощавшись, и сделал это намеренно. Несмотря на это, Хизмэй всё равно бросил мне в спину фразу, от которой уже хотелось блевать: «Да не угаснет к вам любовь Инай, достопочтенный Князь». Странный тип, очень странный. Хоть он и косит под идиота, но речь поставлена, ответы зациклены таким образом, что не подкопаешься. А этот взгляд, бр-р-р, будто я смотрел в глаза самой смерти. Такое впечатление, будто его готовили, учили, но кто? Неужто действительно Инай, но тогда кто она? Определённо стоит присмотреться к этому Хизмэю повнимательнее. Нужно сказать Толе, чтобы закрепил за ним человека, пусть глаз с него не спускает ни днём ни ночью. Не нравится мне всё это, ох не нравится. Насколько было бы проще, встреться мы в старом мире. Один звонок нужному человеку, и вся подноготная у тебя на столе. А сейчас что? Даже личность идентифицировать не получится. Кто он, откуда пришёл, кем был до всего этого? Все мы получили возможность начать жизнь с чистого листа, но кажется, кто-то воспользовался этим на всю катушку. Ладно, это лишь вопрос времени, и больше я его без внимания не оставлю. Однако, каких-то три недели, а под его влиянием уже всё население города. Утрирую, конечно, но такими темпами этот день не за горами. Ведь количество желающих услышать его сладкие речи постоянно растёт. Нет, это определённо нельзя больше пускать на самотёк — не ровён час он всех на бунт поднимет. А ведь я снова опаздываю, занимаясь одним, постоянно упускаю что-то другое. И винить в том некого, абсолютно все, кто сейчас наделён властью — заняты по самые уши. У меня самого лишь сегодня, впервые за долгое время образовалась небольшая пауза, в которую я и вписал посещение храма Инай. Другие вообще пашут по двадцать часов в сутки. Вика, можно сказать, спит на ходу, а в последние дни исхудала так, что одни рёбра остались. Митяй от неё не отстаёт, Толя с Антоном едва с последними подвозами закончили, да и то не совсем. Даже Есенин с Кристиной по уши в делах. А тем временем под боком происходит такое! Хизмэй, мать его, не похож ты на блаженного монаха. Нет, все твои действия чётко спланированы, каждое слово отточено и бьёт ровно туда, куда необходимо. А ведь главное — очень всё во́время. — Толя, — вызвал я начальника СБ по рации, — срочно зайди ко мне. — Так я уже, — прилетел его ответ. — Ты сам-то где ходишь? — Поднимаюсь, — буркнул я и сунул устройство связи обратно в карман. Глава 22 Очередные трудности и непробиваемые стены — Толя, что это за человек⁈ Я хочу знать о нём всё! — я метался по кабинету как тир в клетке. — Он за каких-то три недели переобул весь народ. Вот скажи мне: «Как такое вообще возможно!» — Да успокойся ты, сядь, — сделал он очередную попытку меня утихомирить. — Всё выясним, просто нужно время. — Время⁈ Толя, у нас его нет, мы должны были заниматься этим ещё вчера! — я остановился и в очередной раз взорвался, размахивая руками: — Я не понимаю, как настолько быстро люди перестали верить в Бога и начали поклоняться какой-то там Инай? — Может его грохнуть по тихой? — осторожно предложил Баталин. — Костя, ты совсем, что ли⁈ — прикрикнул я. — Хоть представляешь, к чему это приведёт? Мы же создадим второго Иисуса, мученика. Да нас свои же потом на вилы поднимут! — Да кто узнает-то? — пожал он плечами. — Пока дело не зашло слишком далеко, бахнем его где-нибудь в подворотне, а тушку за городом прикопаем и скажем, что так и было́. — Толя, хоть ты ему объясни, а? — указал я рукой на товарища, а другой налил себе коньяка, находясь в трёх метрах от столика, и подтянул стакан к себе. Резко выдохнул, сделал большой глоток и дождался, пока тепло распространится по организму. Помогло слабо, но всё же нервы слегка расслабились. Через пару минут хмель дойдёт до мозга и поможет окончательно успокоиться. — Батя, это не вариант, — Толя взялся объяснять Баталину. — Ну грохнем мы его, а что если на это место придёт следующий? Ты хоть представляешь, какой шорох здесь поднимется? — А если не придёт? — Костя, этот человек говорит очень поставлено, — снова вступил в беседу я. — Его учили, точно тебе говорю. Здесь либо назревает новая сила, либо происки старых врагов. — Ты опять про свою Золотову? — ухмыльнулся Толя. — А ты не хочешь вспомнить, что в последний раз я оказался прав? — сверкнул я гневным взглядом. — Когда ты уже поймёшь: она хитрая, подлая тварь! Я даже ни на секунду не сомневаюсь, что это её рук дело. — Как по мне, всё слишком сложно, — покрутил в воздухе рукой Баталин. — Гораздо проще отправить армию и вопрос будет решён. — Армия, говоришь? А ты что, ручки сложишь и пойдёшь сдаваться? — с нескрываемой насмешкой спросил Толя. — Я чё, крыса, что ли? — огрызнулся тот. — А ты связи не видишь? — поддержал Толю я. — Большинство сразу будет открыто с ней конфликтовать, а это потери. Сейчас нет ничего важнее людей, и их у нас очень грамотно отжимают. — И что делать-то? — развёл руками Константин. — Грохнуть его вы не хотите, а других вариантов я не вижу. — Толя, прикрепи к нему человека, — повторил я свой приказ. — Пусть глаз с него не спускает, я хочу знать о нём всё, даже какой туалетной бумагой предпочитает пользоваться. — Принял, — кивнул тот. — Потного поставлю, он в этом деле спец. — Может его самого допросить? — вбросил очередную идею Баталин и постучал кулаком в ладонь, показывая, как именно собирается это сделать. — Господи, да что с тобой не так? — расхохотался Толя. — Откуда столько кровожадности, Батя? — Не, ну а чё он? — пожал плечами тот. — Аргумент, — ухмыльнулся я. — Ладно, работайте. Как там у Бори дела, кстати? — Да нормально всё, — отмахнулся Толя. — Это ещё тот солдафон. Людей муштрует, к маю будем иметь полноценную армию тысяч в пять бойцов. Дозоры расставили, за подходами присматриваем. — Ну хоть какие-то хорошие новости, — выдохнул я и опрокинул остатки стакана себе в рот. — Хизмэй, мля, название-то ещё какое придумали… Как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает, и у него на наш счёт имелись собственные планы. Примерно через неделю после нашего разговора началась повальная эпидемия. Экономия еды, мерзкая погода, постоянная влажность в помещениях — всё это внесло свой вклад. Первый заболевший обратился в лазарет, да так больше из него и не вышел. Его тут же завалили в стационар и взялись за лечение, вот только жар сбить никак не удавалось. Литическая смесь помогала, но эффект был недолгим — через полчаса температура вновь взлетала на предельную величину в сорок с лишним градусов. К вечеру пациентов с похожими симптомами прибавилось, их количество выросло до десяти. Антибиотики не давали совершенно никакого результата, капельницы более или менее держали больных на грани, но стоило снять флакон, как в течение часа всё возвращалось на круги своя. Медицина разводила руками и качала головой. Следующий день принёс почти сотню больных, и вот тут стало совершенно не до шуток. Слишком плотно люди живут друг с другом, к тому же централизованное питание, призванное спасти нас от голода, трижды в день собирает всех в одну кучу. В общем, борьба с одним злом, породила другое. Может быть, в старом мире мы бы без проблем справились с напастью. Но то оборудование, которым мы располагали в данный момент, позволяло лишь сделать общие анализы. Причину они, конечно, понять не позволяют, а то, что люди больны, видно и без них. К концу третьего дня умер первый пациент, и было решено провести вскрытие. Может быть, хоть таким образом получится определить методы лечения. Но всё снова оказалось тщетно, а к тому моменту мест в лазарете уже не хватало. И речь даже не шла о койках — через больных в прямом смысле приходилось перешагивать. Вскоре поступила информация, что заканчиваются растворы для внутривенного вливания. Однако ничего хитрого в их производстве нет, дистиллированная вода и поваренная соль, главное — правильно рассчитать пропорции. Несколько человек были определены на их изготовление, но капельницы лишь помогали отсрочить смерть. Самого метода лечения пока отыскать так и не удавалось. На пятый день в лазарете освободилось ещё сорок восемь коек. Тела похоронили за пределами стен, где когда-то, ещё до катастрофы, располагалось городское кладбище. За всё время нашего здесь пребывания оно неслабо разрослось. Люди периодически умирали, однако такими темпами скоро и лопату в руках держать станет не́кому. К концу недели с температурой упал первый медработник, а это уже очень серьёзная угроза, притом всему городу. Наверное, более важной профессии сейчас и не существует. Много чему можно научиться в жизни, но лечить других — это, скорее, призвание. Да и самоучка здесь не прокатит, слишком много разных факторов, а любая ошибка способна стать фатальной. Потому именно врачей мы оберегали пуще всех. Это единственные люди в городе, чей паёк не урезали ни на грамм. Но вместе с тем произошло и первое положительное событие: трое больных, хоть и медленно, но пошли на поправку. Это событие восприняли как чудо и оставшиеся на ногах медики тут же набросились на них с вопросами. А город словно вымер. Страх перед болезнью разогнал людей по домам, из которых они просто отказывались выходить. Напряжение росло с каждым днём, и общество грозило взорваться в любую секунду. Дело дошло до того, что люди самостоятельно принялись делиться и ограждать себя от больных. Несколько вспышек агрессии уже имели место. А учитывая то, что все до единого были вооружены, так и до убийства ситуацию довести недолго.