Я в свите был у брата твоего. Электра Прости мне, друг… От ужаса и память Изменит нам. Я узнаю теперь Твое лицо… Итак – злодея нет… Вестник В живых… Вели – и повторю: он умер… Электра О, зоркая, о, правда… Наконец! Но расскажи мне самый ход убийства, Ты каждый шаг поведай нам, гонец. Вестник Стопы подъяв от этого порога, Вступили мы на двухколейный путь И славного микенского владыку Увидели. Он по саду гулял Среди ручьев, срезая ветки мирта, Чтобы венок потом из нежных свить. Увидел нас и говорит: “Привет вам, О путники, откуда вы и путь К какой земле направили?” А брат твой Ему в ответ: “Фессалия нас шлет На берега Алфея, к Олимпийцу, Отцу богов, с дарами мы идем…” Эгисф опять: “Ко мне прошу сегодня На светлый пир – я нимфам заколоть Тельца веду, а завтра, встав с зарею, Вы можете ускорить шаг. Войдем”. И стал он нас упрашивать – проходу Нам не давал, – а как в чертог привел, Кричит: “Скорей подайте им умыться, Близ алтаря поставлю я гостей”. Орест ему на это: “Мы проточной Струей реки уж умывались, царь, Но если нам с аргосцами прикажешь Тебе помочь при жертве, то опять Очиститься не откажусь, конечно”. Но разговор был прерван. Отложив Оружие, телохранитель царский И раб его – за дело все гурьбой… Кто нес фиал для крови, кто кошницы Священных круп, а там, на очаге, Раздув огонь, кувшины расставляли. Чертог гудел… Но вот, крупы твой отчим На жертвенник подбросив, возгласил: “О нимфы скал, пускай не раз мне жертву Здесь приносить и, счастьем увенчав Главу царя с царицей Тиндаридой, Врагов его казните!” – он тебя Здесь разумел с Орестом. А царевич, Тот шепотом молился, чтоб ему Отцовский дом вернуть. И нож, нащупав В кошнице, взял Эгисф: он тельчий волос Десницею в огонь священный вверг… И заколол распяленную жертву В руках рабов, державших ноги ей… И вновь тогда взывает он к Оресту: “Средь доблестей в Фессалии у вас, Я слышал, два искусства процветают: