18 Элеанор Папа дни напролет сидел в своей комнате. Я уже сбилась со счета, сколько раз заглядывала к нему, чтобы убедиться, жив ли он. Камилла и Шай взялись помочь с похоронами, и я была им очень благодарна. Без тети мы бы не справились. Шай ни на минуту не оставляла меня одну. Она следила, чтобы я ела, хотя у меня совсем не было аппетита, и вместо меня узнавала, как дела у папы, когда у меня не было сил видеть его таким. На тумбочке около его кровати стояла бутылка с виски, и каждый раз, когда я заглядывала к нему, ее содержимое уменьшалось. Он разрушал себя, а я не знала, как вернуть его обратно к жизни. И, по правде говоря, единственный человек, который мог бы дать ему силы, ушел от нас навсегда. Любовь всей его жизни покинула его, и он не представлял, как жить дальше в мире без нее. Кевина не было без Пейдж. Дом наполняла зловещая тишина, и мне становилось не по себе. И когда наступала ночь, я шла к океану и слушала, как волны разбиваются о берег. Именно здесь, у воды, я особенно явственно ощущала мамино присутствие. Словно ей удалось обмануть смерть и скрыться в волнах. В день похорон я вошла в комнату папы и увидела, как Камилла заставляет его встать с кровати. – У тебя еще будет время полежать, Кевин, – убеждала она его, – но не сегодня. Сегодня ты должен подняться с постели. Каким-то образом ей удалось уговорить его встать и одеться. И я была ей благодарна. На похоронах было всего четверо человек. Все мы. Церемония проходила прямо на берегу, около воды. Именно этого хотела мама, праздника около воды. Стоя на песке, я почувствовала, как сжалось сердце, когда увидела приближавшуюся ко мне знакомую фигуру. И чем ближе она подходила, тем сильнее становилось мое замешательство. – Привет, Элли, – поприветствовал меня тот, в чьих глазах застыла глубокая печаль. – Что ты… – Я взглянула на Шай, и она слегка улыбнулась, чтобы приободрить меня. Я снова уставилась на Грейсона. – Что ты здесь делаешь?! На его губах промелькнула едва заметная усмешка, по которой я так скучала, и он пожал плечом. – Ты была бы потрясена, узнав, как легко купить билет на самолет, если у тебя есть родительская кредитка. Прости, что опоздал. Таксист заблудился. Забыв обо всем, я бросилась к нему в объятия. Без колебаний. Без лишних слов. К счастью, ему и не нужны были слова. Он просто обнял меня и крепко прижал к себе. – Мне так жаль, – прошептал он. – Она была лучшей. Да, была. Когда церемония должна была начаться, мы направились к берегу. Шай держала меня за левую руку, Грейсон – за правую. Каждый раз, когда меня начинала бить дрожь, они поддерживали меня. Я не сводила глаз с папы, но он не смотрел на меня. Все эти дни он ни разу не взглянул на меня. Но я старалась не думать об этом. Я знала, что он страдает, и еще знала, что у меня мамины глаза. Я и сама не могла без слез смотреть в зеркало. В конце церемонии нам выдали урну с маминым прахом. Мы отнесли ее в дом и поставили на каминную полку. Нам еще предстояло решить, где мы развеем ее прах. Я ускользнула в свою комнату, чтобы перевести дух, и вскоре появился Грейсон. – Ты в порядке? – спросил он, стоя в дверях. – Не совсем. – Хочешь побыть одна? – Нет… не думаю. Он подошел ко мне и сел на кровать, вцепившись в край матраса. – Мне очень жаль, – сказал он. – Я знаю, что бесконечно это повторяю и это ничего не изменит, но мне невероятно жаль, Элли. Он накрыл мою ладонь своей, и я ощутила всколыхнувшуюся во мне бурю эмоций. В глубине души я всегда знала, что он был одним из самых дорогих для меня людей. – Спасибо, Грей. Это много значит для меня. – Я просто жалею, что больше ничего не могу для тебя сделать. Если бы он только представлял, как важно для меня то, что он сейчас был рядом со мной. Мы улеглись на кровать, глядя друг на друга, и почти не разговаривали, потому что в этом не было необходимости. Он был там, я с ним, и мы были самими собой. – Он не собирается возвращаться обратно, – прошептала я, вжавшись щекой в подушку. – Что? – Мой отец. Я слышала их разговор с Камиллой. Он подумывает продать наш дом. – Но я думал… думал, вы возвратитесь. – Да… я тоже так думала. Часть меня, живущая фантазиями, представляла, что мы вернемся в Иллинойс и снова будем с Грейсоном. Я мечтала, как пойдем в колледж и, даже если не поступим в один университет, все равно сможем видеться. Но фантазии рассеялись, и реальность заключалась в том, что я не смогла бы оставить папу, особенно тогда, когда ему так плохо. И если он решит осесть во Флориде, я останусь с ним. Я обещала это маме и сдержу свое слово. – Я просто подумал, что у нас будет хотя бы лето, – мягко произнес он, коснувшись моей ладони. – Но, похоже, у нас есть только… «здесь и сейчас». – Прости… – прошептала я. – Не надо. «Здесь и сейчас» тоже неплохо. – Ты завтра возвращаешься домой? – спросила я, когда Грейсон зевнул, и тоже зевнула в ответ. – Да, очень рано. Камилла сказала, что отвезет меня в аэропорт, – ответил он. – Грей? – Да, Элли? – Сколько я буду тосковать? Он пожал плечами, заправив пряди волос мне за уши. – Столько, сколько потребуется. Нет нужды торопиться к счастью, оно придет, когда ты будешь готова. – Я снова зевнула, и он улыбнулся. – Поспи, Элли. – Ты останешься со мной? – спросила я. Он придвинулся ближе, обхватив меня руками. – Я никуда не ухожу. В ту ночь я спала ужасно. После маминой смерти у меня начались проблемы со сном. Ворочаясь в постели полночи, я засыпала и тут же просыпалась от ужаса, вся в поту. Каждый раз, как я просыпалась, Грейсон успокаивал меня. Он крепко прижимал меня к себе, и я плакала, уткнувшись в его грудь. Он убеждал, что не страшно, если я позволю своей душе рассыпаться на кусочки, потому что он собирал эти кусочки для меня. – Все еще здесь, Элли, – шептал он, когда я утыкалась лицом в его грудь. Он все еще был здесь. Наступило утро, и пришло время прощаться, но я оказалась не готова отпустить его. И, если честно, я никогда не была готова распрощаться с ним. Мы стояли, обнявшись. – Спасибо, что приехал. – Спасибо за все, – произнес он, а затем прошептал мне на ухо: – У тебя мамина улыбка. Ты знала об этом? – И от этих слов я еще крепче стиснула его в объятиях.