Арт сидел в весьма приличной камере. Она была опрятна, в ней не очень воняло. Вообще тюремные камеры в Бостоне одни из лучших в Америке. Арт сидел на койке, уставившись на зажатую в пальцах сигарету. — Джон! — У вас в распоряжении десять минут, — сказал сержант, запер за мной дверь и стал по ту сторону, прислонившись к решетке. — Спасибо, — сказал я. — Теперь вы можете идти. Сержант бросил на меня злобный взгляд и медленно пошел прочь, побрякивая ключами. Когда мы остались одни, я спросил Арта: — Ты как, ничего? — Да ничего как будто. Арт мал, ростом и подтянут, всегда изящно одет. Родом он из Сан-Франциско, из большой семьи, где почти все юристы или медики. Внешность у него не чисто китайская: кожа скорее оливкового цвета, чем желтого, разрез глаз европейский и волосы каштановые. Сейчас Арт был бледен и напряжен. Он поднялся и зашагал по камере. — Спасибо, что пришел. — На случай, если тебя спросят, запомни, что я представитель твоего адвоката. Как таковой я проник сюда. — Я вынул свою записную книжку. — Ты уже сообщил своему адвокату? — Нет еще. Никак не могу собраться с мыслями. Все это так нелепо… — Как фамилия твоего адвоката? Он назвал фамилию, и я записал ее. Адвокат оказался известный. Наверное, Арт в свое время рассудил, что когда-нибудь ему понадобится защитник. — Я позвоню ему, как только выйду отсюда, — сказал я, — А теперь говори, что произошло. — Меня арестовали, — сказал Арт. — За убийство. — Это я понял. Почему ты позвал меня? — Ты же учился на юридическом. Всего год. И это было десять лет назад. — Джон, — сказал он. — Это и медицинская проблема и юридическая. Одновременно. И мне нужна твоя помощь. Джон, я невиновен, клянусь тебе! Я к ней даже не притронулся. — Сядь! И расскажи все по порядку. — Меня арестовали дома, сегодня утром, около семи. Привезли сюда и начали допрашивать. Сперва сказали, что это формальность. Затем начали угрожать. — Сколько их было? — Сперва двое. Потом трое. — Они обращались с тобой плохо? Слепили лампами? — Нет. Ничего такого не было. — Тебе сказали, что ты можешь пригласить адвоката? — Да. Но это позднее. Когда мне разъяснили права, предоставляемые конституцией, — он улыбнулся своей печальной циничной улыбкой. — Видишь ли, сперва это называлось просто формальностью, поэтому мне и в голову не пришло звать адвоката. Я же ничего дурного не сделал. Они разговаривали со мной целый час, прежде чем вообще упомянули эту девицу. — Какую девицу? — Карен Рендал. Да, дочь Дж. Д. Рендала. — Господи! — Вначале меня спросили, что я знаю о ней и была ли она когда-нибудь моей пациенткой? И тому подобное. Я ответил, что она приходила ко мне с неделю назад посоветоваться. Основная жалоба — отсутствие месячных. — В течение какого периода? — Четыре месяца. — Ты нм сказал, в течение какого? — Нет. они не спрашивали. — Это хорошо, — сказал я. — Они хотели знать другие подробности. Например, жаловалась ли она на что-нибудь еще? Как держалась? Я не стал на это отвечать. Я заявил, что пациентка говорила со мной конфиденциально. Тогда они начали с другого конца: пожелали узнать, где я был вчера вечером. Я ответил им, что сначала делал вечерний обход в больнице, а потом пошел пройтись в парк. Они спросили, возвращался ли я после прогулки в свой кабинет. Я ответил, что не возвращался. Встретил ли я кого-нибудь в парке в тот вечер? Я сказал, что не помню, во всяком случае, никого из знакомых. — Арт глубоко затянулся сигаретой, руки его дрожали. — Тут они взялись за меня вплотную; уверен ли я, что не возвращался в свой кабинет? А что я делал после вечернего обхода? Уверен ли я, что не видел Карен с прошлой недели? Я не понимал, куда они гнут. — А куда они гнули? — Карен Рендал привезли в отделение неотложной помощи Мемориальной больницы в четыре часа утра. Привезла ее мать. С сильным кровотечением, в шоке от потери крови. Я не знал, какие меры спасения были применены, во всяком случае, она умерла. Полиция считает, что вчера вечером я сделал ей аборт. — Откуда у них такая уверенность? — Они не говорят. Я спрашивал несколько раз. Может быть, девочка, когда ее привезли в Мемориалку, в бреду назвала мое имя. Не знаю! Я покачал головой: — Арт, полицейские боятся ошибочных арестов. Если они арестуют тебя и не смогут доказать твоей вины, им не поздоровится. Ты не какой-нибудь забулдыга, ты имеешь возможность обратиться за помощью к хорошему адвокату, и они знают, что помощь эту ты получишь. Они не осмелились бы предъявить тебе обвинение, если бы у них не было для этого достаточно веских оснований. — Как бы то ни было, я не знаю, какие улики они имеют против меня. — сказал он и начал шагать по камере. — Ни малейшего понятия не имею. — Расскажи мне о визите Карен, — сказал я. — Тут, собственно, нечего и рассказывать. Она пришла и попросила меня сделать ей аборт, но я отказался, потому что она была беременна уже четыре месяца. Я объяснил ей, что срок слишком большой и аборт теперь можно сделать только малым кесаревым сечением. — И она смирилась? — Мне показалось, что да. — А что ты записал в карточке? — Ничего. Я не завел на нее карточку. — Это может обернуться скверно, — сказал я, вздохнув. — А как ты собираешься объяснить это полиции? — Послушай, — сказал он. — Если бы я знал, что по ее милости могу очутиться в тюрьме, я многое сделал бы по-другому. Я закурил сигарету и откинулся назад, шеей ощущая холод каменной стены. Мне было ясно, что положение создавалось препоганое. — Кто прислал ее к тебе? — Карен? У меня создалось впечатление, что Питер. — Питер Рендал? — Да. Он всегда лечил ее. — Ты не спросил, кто прислал ее? — Обычно Арт был очень осторожен в этом отношении. — Нет. Она пришла уже под конец дня, и я был уставший. Кроме того, она сразу же приступила к делу — девица она оказалась весьма прямая, без фокусов. Выслушав ее, я решил, что Питер прислал ее, чтобы я разъяснил ей, как обстоит дело, потому что совершенно очевидно, аборт делать было уже слишком поздно. — Почему ты это решил? Он пожал плечами: — Просто взял и решил. Это звучало странно. Я был уверен, что он чего-то недоговаривает. — К тебе присылали кого-нибудь еще из рендаловского семейства? — Что ты хочешь сказать? — То, что говорю. — По-моему, это к делу не относится.