— Забудь. Суть в том, что ты прав. Она должна узнать об этом. — А она знает, зачем ты разговаривал с Зои? — Я что, должен получить ее чертово разрешение поговорить с другой женщиной? — Нет. Но ты же не настолько наивен, чтобы не понимать, как все это выглядело. А что ты сделал? Просто кинул ее и бросился к Зои? — Что-то вроде того, — медленно произнес я. — Но я знал, что если Зои узнает, что я интересуюсь Хейли, она найдет способ все испортить. У меня не было выбора. Эта женщина слишком настойчива. Вздохнув, Брюс встал. — Я все понял. Итак, весь мой отчет для Наташи — мой брат облажался с девушкой, которая так понравилась моей жене. — Полегче. У тебя свои способы, а у меня свои. — И твои способы..? — Высокий риск — высокая награда, — уверенно заявил я. — Я имею в виду… подумай вот о чем. Если ее отпугнула такая мелочь, то я просто спасаю себя от неприятностей в будущем. Ты должен провести женщину через определенные препятствия, чтобы понять, подходит ли она тебе для постоянных отношений. Брюс поднял брови. — С каких это пор ты ищешь постоянные отношения? Я пренебрежительно фыркнул, хотя его вопрос выбил меня из колеи. Он был чертовски прав. Я не искал постоянных отношений. Никогда. Я искал, чем бы отвлечься, не более того. Самое главное — меня всегда интересовало только временное. — Хорошо, Мистер Шпион. Пока этого достаточно. Если репортерский инстинкт Наташи после всего этого не удовлетворится, она может прийти и востребовать меня напрямую. Ок? — Необычно, — протянул Брюс. — Но теперь у меня есть над чем поработать. Я показал ему свои ладони и пошевелил пальцами, даже не зная, что означал этот жест. Думаю, что собирался сказать что-то вроде: «у нас здесь есть директор, у которого охренено много работы, и поэтому он будет работать как маньяк, — все остальные вон». Брюс наградил меня тяжким стоном и покинул мой кабинет. * * * Обычно в поездках я использовал своего водителя. Это был самый быстрый вариант. Я платил парню ежемесячную зарплату, чтобы он был на связи в любое время. Очевидно, мне нужно было заставить его отрабатывать свои деньги. Но сегодня я решил поехать на метро. И это было явно противоестественным для меня. Вероятно, мне просто необходимо было немного времени, чтобы разобраться в своих мыслях. Комментарий Брюса слегка встревожил меня. Я хотел выяснить, почему так сказал: «Ты должен провести женщину через определенные препятствия, чтобы понять, подходит ли она тебе для постоянных отношений». Я сел в полупустой вагон. Еще было слишком рано для обеда и уже слишком поздно для утренних пассажиров. Я задумался, а не было ли это простой оговоркой? Одно из моих любимых увлечений — я говорил все, что приходило мне в голову, — раздражать моего брата. Я всегда пытался пробить его хладнокровность и расшатать его устойчивый педантизм. Но тот маленький комочек неприятностей, так легко соскользнувший с моих губ, не был похож на хорошо продуманную ложь или издевку. Это было просто… Меня ошеломила промелькнувшая догадка. И я в задумчивости прислонился головой к окну, глядя на поручни, которые мягко покачивались, пока вагон двигался по туннелям метро. * * * Чуть позже я сошел с поезда, и мне пришлось пройти через вонючую станцию, чтобы оказаться на поверхности. Улицы Нью-Йорка показались мне милыми и чистыми к тому времени, когда я выбрался из подземки. Раньше я никогда не задумывался о таких вещах. Неожиданно я услышал шорох в переулке между двумя зданиями на пути к ее пекарне. Вполне возможно, что я все еще искал возможность задержаться. И это тоже было совершенно на меня не похоже, когда я выскользнул из пешеходного потока и сделал несколько шагов в переулок. Пройдя еще немного, я увидел двигающуюся стопку промокших картонных коробок. От неожиданности я отпрыгнул назад, а затем снова подошел ближе. Я подозрительно прищурился. Коробки рассыпались, и из-под них вылез маленький грязный щенок. В зубах он держал куриную косточку, которую уже начисто обглодал. Этот образ напомнил мне собаку, которая была у нас в детстве. И это, несомненно, было чудом, так как наши родители были настолько бедны, что едва могли прокормить Брюса и меня, не говоря уже о собаке. Однажды вечером после ужина папа дал щенку куриную косточку. Тогда мы еще не знали, что они небезопасны для животных. Кость раскололась и повредила слизистую его желудка. Он больше не смог есть, и нам пришлось усыпить его. Я осторожно шагнул к щенку в надежде отобрать у него кость. Но он зарычал на меня. Этот маленький засранец имел наглость рычать на меня? Простая дворняга без признаков породы? Это был обычный коричневый щенок с черными ушами и светло-бежевым пятном под одним глазом. Ему было всего пару месяцев от роду. — Слушай сюда, маленький говнюк, — тихо сказал я, не желая, чтобы кто-нибудь, проходя мимо, услышал мои бессмысленные споры с собакой. — Ты отдашь мне это сам, или я отберу это у тебя. Щенок сделал шаг назад. Из его пасти послышались хрипы, когда его нелепое детское рычание стало ниже. Под «ниже» я подразумеваю, что звук его голоса перешел от трели певчей птицы к чему-то более высокому, но все же на волосок ниже. — Мы можем сделать это по-хорошему. Или можем сделать это по-плохому. Выбор за тобой. Он проигнорировал мои слова, медленно отступая с зажатым в зубах призом. — Сейчас же отдай это мне! — закричал я и бросился вперед в отчаянной попытке схватить его. Я был быстр, но щенок все же оказался быстрее. Он резко дернул морду назад и, мгновенно развернувшись, бросился наутек по переулку с такой скоростью, что его короткие лапы превратились в размытое пятно. Я не собирался бросать бездомное животное в беде, поэтому побежал вслед за ним. Я уже почти догнал его. Щенок был уверен, что сможет одержать надо мной победу, но он явно был тупицей. Я проворно перепрыгивал через мусорные баки, старые коробки, лужи. Ловко увернулся от мусорного контейнера, пока осуществлял свою безумно дикую погоню. Щенок уже собирался выскочить на улицу с другой стороны переулка, когда неожиданно резко остановился. Перед ним проходил нескончаемый поток людей. Он создал живую стену, помешавшую собаке ускользнуть от меня. Я протянул руку за его спиной, схватил кость и выдернул ее. Я держал свой трофей высоко над головой и с негодованием смотрел на щенка сверху вниз. — Испытывать меня было твоей главной ошибкой, маленький засранец. Он слегка съежился и начал жалобно поскуливать. — ДА ПОШЕЛ ТЫ. Даже не надейся, я не куплюсь на этот щенячий номер. От тебя ужасно пахнет, и ты, наверное, полон блох. И все же я не позволю тебе покончить с собой этой гребаной куриной костью. Он снова заскулил, уставившись большими глазами на кость. Я вздохнул. Я не любил домашних животных. Но если уж быть честным до конца, то в большей степени потому, что боялся забыть их покормить или выпустить погулять. Поэтому я слегка пожал плечами и направился в сторону улицы. В Нью-Йорке было достаточно еды, чтобы прокормиться. Черт, возможно, после хорошего дождя он сойдет за милого и обманом заставит кого-нибудь взять его домой. Но я не собирался быть этим кем-то. Я уже сделал свое доброе дело, спасая его вонючую задницу. Моя стремительная погоня по переулку реально приблизила меня к пекарне. А это означало, что все, что требовалось от меня, это перейти улицу. * * * Добравшись до магазина Хейли, я почувствовал легкое нервное покалывание в животе. Я столько раз делал нечто-то подобное, что давно сбился со счета, но никогда раньше не нервничал. С другой стороны, я предположил, что все это из-за того, что происходящее выходило далеко за рамки моего обычного поведения. Иногда я врывался в жизнь женщины и давал ей понять, что интересуюсь ею. Интересуюсь, да. Но показаться в ее магазине после того, как Хейли не сделала ни малейших попыток связаться со мной? Этим я, по общественным меркам, пересекал черту взаимного интереса. Я находился где-то на грани отчаяния, а это для меня была неизведанная территории. Эти неприятные мысли напомнили мне заключительные аккорды в разговоре с Брюсом. Когда это я решил, что хватит валять дурака, проводя каждую неделю с новой женщиной? Всего за несколько часов до первой встречи с девушкой-пекарем, я планировал перезвонить красотке, с которой приятно проводил время несколько предыдущих дней. Теперь, когда я вспомнил об этом, то понял, что так и не позвонил ей. Я даже не флиртовал ни с одной женщиной с тех пор, как купил в пекарне вишневый пирог. Я еще даже технически не ходил на свидание с Хейли, а уже пытался быть «эксклюзивным»? Я нервно провел рукой по волосам и испустил смущенный вздох. Который, кстати, был очень похож на обычный, за исключением сопровождавшего его хмурого взгляда. Это был тот самый вздох, который вы испускаете, проснувшись посреди ночи с голой задницей и оказавшись перед холодильником, который абсолютно не узнаете. Снова. И это был именно тот вздох, что неизбежно вырывался из вашей груди прямо перед тем, как вы спрашивали себя: «Какого хрена?» * * * Я выбросил все мысли из головы, когда открыл дверь в магазин Хейли. Смущенный или нет, но я чувствовал запах свежего хлеба и был достаточно голоден. Пора было прекратить психоанализ и вернуться к тому, что я обычно делал. Прыгать, не глядя. Аромат свежеиспеченных пирогов окутал меня. Это был невероятно приятный запах. На маскараде я почувствовал его легкие отголоски на Хейли, даже спустя, возможно, несколько часов после того, как она покинула пекарню. Запах уже зацепил меня знакомым аккордом и напомнил, как ее глаза расширились при моем приближении. Как ощущалось ее сердцебиение, отдающееся в моих пальцах. «Моя маленькая, девственная Черри». Девушка с широко распахнутыми невинными глазами. Пахнущая мукой и свежеиспеченным хлебом. Запах казался подходящим и созвучным ей. Она пахла восхитительно. Точно таким же я представлял и ее вкус. Я увидел за прилавком того же парня, что и в прошлый раз. Для верности я бросил на него острый взгляд. Если бы я хорошо не знал себя, то сказал бы, что немного завидую ему в том, что он каждый день находится рядом с ней. Хотя я никогда не был большим поклонником ревности. Я всегда думал, что ревность — это для парней, которым не хватает уверенности в себе. К чему ревновать, если ты был дерьмом и твоя девушка догадалась об этом? И, тем не менее, не помешает присмотреть за ним. Это была простая предосторожность. Хейли стояла в черном фартуке, перепачканном мукой. Даже над бровью у нее было пятно. И это было восхитительно. Ее волосы были собраны в неряшливый пучок, а ногти коротко подстрижены. Это заставило меня подумать, что она, вероятно, кусает ногти так же, как и я. — Ты в курсе, что ты притащил за собой щенка? — даже не поздоровавшись, возмутилась девушка. — Что? — я обернулся и посмотрел вниз. — Дерьмо. Я же сказал тебе заблудиться. Щенок тявкнул на меня и вильнул хвостом. — Ты этого не получишь, — твердо сказал я, помахав куриной костью у него над головой. — Это фу. Выкинешь? — спросил я у Хейли и протянул ей кость. Девушка посмотрела на нее так, словно я только что передал ей труп. Хотя эта деталь, полагаю, технически им и была. — Я хочу знать, что происходит? — потребовала она.