И я понятия не имею, почему это было так жарко, но, видимо, мне очень нравилось, что он кусает меня, потому что я без предупреждения застонала. Громко. Почти крича. Достаточно сильно, чтобы Дани поспешно поднёс руку к моему рту, подавляя мои крики, пока он продолжал двигаться внутри меня, и я была впечатлена тем, что ему удалось проявить присутствие духа, чтобы сделать это, потому что сама я была на это неспособна, так как снова кончала. Мои руки дрожали, когда я пыталась удержаться, моё тело было тяжёлым, когда блаженные судороги исчезли. Дани осторожно опустил меня на живот, всё ещё находясь внутри. Он снова поцеловал меня в плечо, затем в шею, его дыхание было горячим даже на моей обжигающей коже. Его руки переместились к моей спине, лаская и слегка массируя, прежде чем он, наконец, неохотно вышел и рухнул на кровать рядом со мной. – Даник? – пробормотала я. – Хм? – Это было чертовски фантастично. Он усмехнулся в ответ, притягивая меня к себе. – Расскажи мне об этом. – Ну, сначала тебе было страшно спросить, можешь ли ты трахнуть меня по-собачьи, а потом… – Ха-ха, – он застонал, снова двигаясь, когда я свернулась калачиком напротив него. – А если серьёзно, – сказала я, – почему ты был так обеспокоен? Он ответил не сразу, что было странно. Я нахмурилась, пытаясь взглянуть в его лицо, что было сложно, учитывая, как он прижимал меня к своей груди. – Даник? Его рот дёрнулся. – Что насчёт правила о том, чтобы не говорить о предыдущих партнёрах в постели? Я закатила глаза и толкнула его. – Глупое правило. Скажи мне. Он вздохнул. – Разве это не звучит, как скромное хвастовство, если я скажу, что хотел трахнуть кого-то в этой позе? Слишком долго хотел, но каждый раз, когда я пытался, это было… мне было плохо. – Ты чувствовал себя плохо? Из-за чего? – Ну… Э-э… Я… Девочки сказали, что это больно, – наконец сказал он. – О. – Я сделал тебе больно? – забеспокоился он. – Если да, то я бы не хотел, чтобы ты думала, что тебе нужно сделать это снова. – Но я хочу думать об этом, – я поцеловала его в грудь, – я ценю твою заботу, но, если ты больше никогда не будешь меня так трахать, я буду очень, очень расстроена. Он испуганно засмеялся, но я почувствовала, как он немного расслабился, когда прижался ко мне носом. Мы оставались в таком состоянии слишком долго, держа друг друга в тускло освещённой комнате для гостей, время от времени задавая вопросы и получая ласковые, честные ответы. Некоторое время спустя Дани высвободил свои руки, нашёптывая чушь о том, что ему надо одеться и идти домой. – Но я хочу, чтобы ты остался, – сонно сказала я. – Я хочу остаться, – ответил он, натягивая джинсы, затем подошёл к сумке, которую я оставила на комоде, вытащил пижаму, которую я принесла, и принёс её мне, – но я не хочу, чтобы Блэр узнала об этом. Я взяла у него пижаму. – Да, но… Он ухмыльнулся, когда я замолчала. – Но я прав? Я сглотнула, затем надела пижаму. – Тогда останься и побудь со мной ещё немного, – попросила я, – пока я не засну. Я лучше сплю, когда ты рядом. Что-то в моём голосе заставило его остановиться. Он положил рубашку на комод и снова забрался в кровать в одних джинсах. Я закончила надевать пижаму и свернулась калачиком рядом с ним, когда его руки легли на моё тело. Он был прав. Это было правдой. Он был прав, но не это заставило меня остановить его. Я сделала это, потому что он сказал: «Я». Я знала, что Дани заботился обо мне и Блэр ещё до того, как появились «мы». То, как он заботился обо мне и о ней, было неопровержимо. Но в тот момент, когда я услышала: «Я не хочу, чтобы Блэр узнала об этом», – всё изменилось. Эта фраза сказала больше, чем что-либо ещё. Он серьёзно относился к этому. Он хотел убедиться, что с моей дочерью всё в порядке. Он не хотел, чтобы она узнала, войдя в комнату и обнаружив нас вместе. Боялся, что это могло её расстроить. Это коснулось моего сердца, из-за чего мне было ещё труднее отпустить Дани домой. Это означало, что я умоляла его остаться со мной, пока я не засну, хотя знала, что он невероятно устал. Это была полностью моя вина, что он тоже заснул. Я проснулась дезориентированной, слова в моей голове, которые я слышала во сне, эхом отражались, пока я не поняла, что они означают: – Мама! Мама! Санта пришёл, пока мы спали, и… И что? Были руки вокруг меня. Мне понравилось, что меня обняли. Ко мне прижалось тёплое сонное тело. И мне это тоже понравилось. За исключением того, что оно встряхнуло меня, неловко толкая меня головой. – Вот чёрт, – сказала Блэр мужским голосом, что было странно, потому что в прошлый раз, когда я проверяла, у моей дочери не было мужского голоса. А потом я поняла, что Дани всё ещё был рядом со мной. – Мама? Я открыла глаза. Сердце бешено колотилось, когда я села и увидела свою дочь, стоящую у изножья кровати, со светлыми волосами, распущенными с одной стороны и взлохмаченными с другой, а глаза были большими, как блюдца, когда она смотрела на нас. Рядом со мной замер Дани. Его сердце билось так сильно, что я чувствовала это. По крайней мере, на нём были штаны. Слава богу, он настоял на том, чтобы мы оделись. – Блэр, – слабо сказала я, – с Рождеством? – С Рождеством, – повторила она, всё ещё не мигая, глядя на нас двоих. Я откашлялась, пытаясь избавиться от сна в голосе. – Знаю, что у тебя, вероятно, есть вопросы и… – Дани твой парень? – спросила она. Я беспомощно посмотрела на него. – Я, м-м-м… Я собиралась сказать тебе, сладкая, но да, мы…